Российские нейробиологи выяснили, что тревожно-депрессивное расстройство у мышей связано с нарушениями энергетического обмена в мозге. Полученные данные помогут по-новому взглянуть на механизм развития депрессии и других психоэмоциональных заболеваний. Результаты работы опубликованыв BMC Neuroscience. Исследование выполненопри поддержке РНФ.
«Результаты этого исследования подтверждают выводы наших предыдущих работ, – говорит Наталия Кудрявцева, заведующая сектором нейрогенетики социального поведения Института цитологии и генетики СО РАН, в котором проводилось исследование. – Значит, психоэмоциональные нарушения из-за постоянных социальных конфликтов вызывают серьезную дисфункцию митохондрий в мозге. Последствия этих нарушений могут наблюдаться при многих неврологических и психоэмоциональных заболеваниях, в том числе депрессии, биполярном расстройстве и шизофрении. Подробное изучение механизмов развития митохондриальной дисфункции может дать ключ к новым методам лечения этих болезней».
Всемирная организация здравоохранения утверждает, что 5 из 10 основных причин нетрудоспособности в большинстве стран мира имеют отношение к психическим и поведенческим расстройствам. До 95% людей, страдающих депрессией, имеют диагноз тревожного расстройства.
Существовала гипотеза, что развитие психических болезней, таких как депрессия, биполярное расстройство и шизофрения, связано с дефектами митохондрий. Эти «энергетические станции» клеток отвечают за образование молекул АТФ, необходимых для большинства реакций в живых организмах. Дефекты митохондрий появляются как из-за врожденных мутаций, так и из-за неблагоприятных внешних условий. В последнем случае может нарушаться экспрессия (работа) генов митохондрий, не содержащих никаких мутаций. Если ген работает слабо, то кодируемого им белка образуется меньше нормы. Если работа гена повышена, то в клетках появляется слишком много белка.
Работа одних и тех же генов различается в разных органах и в мозге. Нейробиологи из Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН провели эксперимент на смоделированной у мышей депрессии, чтобы узнать, сопутствуют ли психоэмоциональным нарушениям у животных дефекты в работе митохондрий в разных отделах мозга.
Исследователи выбрали для изучения подсемейство генов Slc25a*. Гены этой группы кодируют многочисленные белки-переносчики, расположенные на внутренней оболочке митохондрий. Каждый из белков отвечает за перенос в митохондрии и обратно определенного вещества. Всего в исследовании сравнивалась работа 47 генов.
Эксперимент проводился на самцах мышей. Ученые использовали модель депрессии, вызванной хроническими социальными конфликтами. Эту модель раньше разработали ученые в Институте цитологии и генетики. Чтобы вызвать конфликт, двух мышей помещали в разделенную прозрачной перегородкой клетку. После двух дней привыкания к таким условиям перегородку убирали на 10 минут. Между самцами возникала драка, и становилось ясно, кто из двух самцов победитель (агрессор), а кто побежденный (жертва): мышь-агрессор преследовала соседа, атаковала его, а тот только пассивно защищался. При этом 10 минут, как правило, было недостаточно, чтобы побежденный самец физически пострадал от нападения. Обе мыши переживали только эмоциональное воздействие конфликта. Всего эксперимент продолжался 20 дней, в результате чего у побежденных мышей формировалось тревожно-депрессивное расстройство. Несмотря на победы в схватках, у агрессивных самцов тоже формировалась поведенческая болезнь.
Для анализа работы генов ученые взяли образцы отделов мозга как депрессивных, так и агрессивных мышей. Для сравнения использовали контрольную группу самцов того же возраста, которые не участвовали в агрессивных столкновениях. Экспрессию генов в разных отделах мозга мышей исследовали так: выделяли и расшифровывали структуру матричной РНК, которая синтезируется на основе ДНК, а затем сама служит матрицей для синтеза белков. Чем больше в клетке мРНК, соответствующей определенному гену, тем больше на ее основе производится белка и тем выше экспрессия этого гена.
Сравнив работу генов у контрольных мышей и мышей, живших в условиях хронического социального стресса, ученые подтвердили, что нарушения возникли и у агрессивных, и у депрессивных мышей. Экспрессия большинства генов у обеих групп изменилась в гипоталамусе – отделе мозга, регулирующем стрессовые реакции и многие физиологические процессы. Исследователи связали это с развитием тревожности у всех экспериментальных животных, независимо от их статуса в конфликтах. Экспрессия генов менялась и в гиппокампе, играющем важнейшую роль в формировании памяти, эмоциональных механизмах и в процессе образования новых нейронов. При этом у агрессивных и депрессивных самцов рост новых нейронов изменялся противоположным образом. Эти данные показывают, что при хронических социальных конфликтах, которые приводят к развитию тревожно-депрессивного расстройства у животных, работа митохондрий нарушается сразу в нескольких отделах мозга, и активность генов в разных отделах мозга агрессивных и депрессивных животных может меняться по-разному.
Текст: РНФ
Altered Slc25 family gene expression as markers of mitochondrial dysfunction in brain regions under experimental mixed anxiety/depression-like disorder
Vladimir N. Babenko, Dmitry A. Smagin, Anna G. Galyamina, Irina L. Kovalenko and Natalia N. Kudryavtseva
@Илья Васютович
В рубрику Истории людей, переживающих и переживших депрессию
Первые признаки депрессии я почувствовала в сознательном возрасте, когда мне было 26 лет. Меня стала мучить мысль о том, что у меня нет ребенка. Мысль о том, что я бездетна и навсегда такой останусь, не давала мне нормально жить. Я чувствовала очень сильную подавленность, грудь сдавливало, как будто на нее положили плиту. Все приходилось делать через силу. Я задавала вопрос, зачем мне дана эта жизнь, но ответа не находила. Настроение было подавленным.
К тому же я переехала жить в Финляндию, но вместо эйфории я чувствовала тоску и ностальгию по родине. Мне было трудно принять, что когда-то эта чужая страна станет для меня моим домом. Хотя первый год за «кардоном» прошел интересно. Меня сразу взяли в адаптационный проект, и я от биржи труда получила курсы финского языка. Изучение языка было, конечно, трудным. Я каждый день около пяти часов занималась языком на курсах и два часа делала уроки дома. Через какое-то время я начала говорить. И это дало свои результаты. В режиме такого интенсива я сдала государственный тест, который требуется при подаче документов на финское гражданство. Помимо языка, меня интересовала квартира, которую мы снимали у города. Я с удовольствием обставляла ее, разводила цветы и увлекалась кулинарией, ведь теперь наконец-то у меня появился свой «угол».
Но через год я стала чувствовать, что мне не хватает вокруг русской души. Малообщительные иностранцы вокруг стали раздражать своими правилами и традициями. Все казалось чужим. Продукты в магазинах имели другой привкус, явно незнакомый с детства. Приходилось готовить из финского по-русски, чтобы побаловать себя чем-то знакомым и вкусненьким. Воздух в городе казался кристально чистым, от которого все время кружилась голова. Мне не хватало пробок, давки в магазинах, движения, московской суматохи и своих друзей и коллег. И, конечно, общения. В основном, я общалась на родном языке только с мужем. Хотя у меня появились приятельские отношения с некоторыми русскими. По сути, я ни с кем не общалась, все время смотрела российские каналы по телевизору, чтобы хоть как-то компенсировать этот дефицит общения.
Через какое-то время я устроилась на практику, в магазин одежды. И если в Москве я чувствовала себя менеджером среднего звена, то в Финляндии я сала чувствовать себя русской проституткой, которую надо обучать, адаптировать к развитому государству. Я стала страдать от языкового барьера, потому что научилась только говорить, но понимать весь сленг и беглую финскую речь — нет! Ощущение второсортности преследовало меня повсюду.
В Москве я была любимицей на работе, здесь — человеком на побегушках. Это был удар по моей гордости. Я не хотела делать черную работу, идти в просто рабочие, хотя эта ниша была открыта для русского населения Финляндии. Работа уборщицей не привлекала меня. Я все время запивала это состояние пивом, я не знала, как мне справиться с таким испытанием.
Депрессия с каждым днем волнами наплывала на меня. Очень сильно тянуло на родину, в Москву, где была такая, как мне казалась, легкая жизнь. Не хватало всего: живого общения на родном языке, людей вокруг, этой большой толпы, от которой я, кстати, очень устала в Москве. Не хватало подруг, наших посиделок в барах, дискотек и моей любимой работы. Было ощущение, что я нахожусь в каком-то вакууме, отрезанной от мира, где некому слово сказать.
***
Поэтому рождение ребенка приобрело особую остроту. Мне казалось, что он будет спасением для меня. Что в рождении малыша и есть смысл жизни. Я не могла забеременеть около двух лет. Мой муж тоже хотел ребенка, и мы обратились за помощью в поликлинику. Нам дали направление в больницу, где я попала на небольшую операцию, после которой у меня стали работать лучше маточные трубы. И наконец, после долгих мучений и страданий я забеременела. У меня родился сын.
Я всегда думала, что это избавит меня от проблемы моей депрессии, но на самом деле кошмар усилился. Наверно, мне суждено было только родить ребенка, еще и кормить его грудью для моего организма было лишним. Грудного молока хватило только на два месяца, потом я стала прибегать к стимуляторам, т. е. пить чай со сгущенкой. Я почти не ела. Только пила и пила этот сладкий чай. Я как будто забыла, что мне надо хорошо питаться и высыпаться. Как-то плюнула на себя, думала, потом наверстаю. У малыша начался атопический дерматит. Я все время ощущала повышенную тревожность за жизнь своего ребенка. И постепенно тревожность стала перерастать в панику. Мне не хватало моей мамы, ее помощи и поддержки.
Я была, как брошена в холодную воду, одна на все руки, сама себе предоставлена в чужой для меня стране. Я стала чувствовать жалость к себе. Была полностью истощена постоянной диетой, недосыпанием и мучившей меня тревожностью. Одновременно, незаметно для себя, у меня появились какие-то не свои мысли. Это состояние было чужим для меня. Мысли были откуда-то извне, я слушала их. Что это? О чем они мне говорят? Первое время думала, что они здоровые и весь бред, который кашей заполнил мой мозг, казался мне правдой.
Мысли были о том, что у меня был роман с крупным предпринимателем, о котором я забыла и сейчас начала вспоминать. Каждый день мне приходили в голову эти воспоминания, которых не было на самом деле. Эти навязчивые мысли настолько захватили меня, что я никак не могла думать о настоящем, о своем сыне, о его росте и развитии, о его будущем.
Я стала забывать, ела ли я сегодня, машинально ведя домашнее хозяйство и кормя ребенка.
Я находилась полностью в своей навязчивости. Незаметно для себя я как бы попала в прошлое, где было хорошо, весело и я была звездой в глазах разных мужчин. Также меня не отпускал роман с предпринимателем и наследство, которое он мне якобы оставил. В своих мыслях я встречалась с ним каждый день. Он хвалил меня, смотрел с восхищением и любил меня. Вдруг я стала чувствовать дикое сексуальное желание. Это непреодолимое желание было, как если бы я посмотрела порнофильм. Оно было изнутри. Я каталась по посели не в состоянии себя удовлетворить, навязчивый бред был такой сильный, что я не могла сосредоточиться. Я бы сказала, что стала одержимой сексом. И у меня в голове стала крутиться «сладкая пилюля», которая снимала с меня угнетенно-депрессивное состояние. Эта пилюля, как пластинка с интересным кино, интересными историями, встречами и объятиями, вниманием о мужчин, успехами и счастьем.
Постепенно заботы о ребенке отступили, и я попала в мир навязчивых мыслей и каких-то маниакальных двигательных желаний. Я не могла усидеть на месте, все время надо было что-то делать, хотя нужные дела я не делала. Иногда я хохотала вслух, хотя вокруг ничего не смешило меня. Я осознавала, что-то не так и хотела в больницу. Но на финском языке мне тяжело было говорить, да я и не знала всех правил, кто на самом деле мне может помочь. И я полетела к себе на родину, в Москву, в «клинику неврозов». Там меня накачали таблетками и уколами, я помню, что все время спала. Недели через три у меня ушли бредовые симптомы, и я опять стала чувствовать тревожность за своего ребенка, я опять полетела назад в Финляндию. Мне очень хотелось видеть своего сына, но, когда мы встретились, я поняла, что у меня пропала эмоциональная связь с ним. Он все время был с бабушкой, моей свекровью. Со стороны я смотрела, как он подрастает, я как будто выглядывала из другого мира. И продолжала чувствовать какую-то странную панику на пустом месте. Меня постоянно трясло и беспокоило, сердце билось учащенно, в голове были романы и постоянные ощущения откуда-то взявшейся похоти.
Муж все время ждал, когда я стану такой, как раньше, когда у нас все было хорошо. Но отношения разрушились. Я с ним почти не разговаривала, меня увлекали мысли, я жила как будто не с ним, а с мужчинами, которые были у меня в голове. Можно сказать, что я находилась по ту сторону реальности. Я машинально готовила какую-то скудную еду, почти перестала вести домашнее хозяйство. Вообще, вся внешняя жизнь перестала меня так сильно волновать. Я смотрела на мир через какую-то черно-белую призму, где не было радости, счастья, цветов и красок.
Меня поставили на учет в психиатрическую больницу. Выписали какие-то таблетки. Но они толком не помогали, я только стала очень сильно поправляться на них. В общей сложности я поправилась на них почти на 30 кг.
***
Я чувствовала себя больной, поэтому весь домашний бюджет перешел во власть мужа, который принял решение выделять мне деньги на шопинг. Шопинг стал для меня всем. Я полюбила магазины. Это было отдушиной для меня, спасением и одновременно бегством от семейных проблем. Я чувствовала, что в этом больном состоянии я никому не нужна. Я перестала ощущать себя привлекательной женщиной, чувствовала в себе уродства и изъяны. К общему бреду в моей голове прибавился критикующий женский голос. Она критиковала меня. За то, что я плохо выгляжу. Она говорила мне, что я нигде и никто. Я слышала отрывки ее фраз, как будто какая-то дополнительная сущность жила во мне и командовала мной. Я назвала ее черной королевой. Черная Королева относилась ко мне, как к грязной золушке, которую следует дрессировать, чтобы я стала идеальной. Она сравнивала меня с успешными женщинами и упрекала, что я вне успехов, что я некрасивая неумеха, не умеющая ровным счетом ничего. Но если голос Черной Королевы пропадал, то я попадала в мир мужчин, крупных предпринимателей, где я блистала и светилась.
В большинстве случаев критикующие мысли не давали мне покоя. И мне все время хотелось принарядить себя. Чем-то побаловать из одежды. И я покупала себе разные тряпки и бижутерию, надевала их один раз, и они оказывались мне потом не нужны.
Муж стал уезжать в командировки. Сквозь пелену навязчивых мыслей я не могла контролировать его. Общий мой болезненный вид скорее всегда отталкивал, чем притягивал. Я почти ничего не говорила, все время находилась в плену своего бреда с диким непроходящим сексуальным желанием. Я как будто нацепила на себя розовые очки, боясь понять какую-то подлую реальность. Куда уезжал мой муж, до сих пор осталось тайной.
Но это мучительное состояние смягчал шопинг. Каждый день я покупала себе безделушки, которые впоследствии оказались ненужным барахлом. Мне хотелось купить много разных красивых вещей и, казалось, что болезненное состояние немного отступает.
Это продолжалось целых 12 лет. Я все время тратила, деньги уходили сквозь пальцы. Я покупала себе вычурную обувь, которую, по сути, не куда было носить. Разных размеров и цветов платки, которые сейчас лежат неношенной горой. Джинсы, которые вышли из моды. В большинстве случаев было даже так, что я не открывала пакеты с покупками, и одежда с бирками какое-то время просто лежала не использованная.
О том, что у меня шопомания, я стала догадываться уже после развода, когда пришлось считать деньги. Нам с ребенком пришлось переехать в съемную квартиру. Я осталась одна наедине со своими диагнозами. И передо мной встала дилемма: или лечь и накрыться с головой одеялом, или как-то вылезать из этих диагнозов.
Самое тяжелое состояние, которое мне мешало жить — это бред навязчивых мыслей с одержимым желанием дикой похоти. Я пыталась разряжаться в ванной с помощью душа, но этот способ успокаивал меня только на 30 минут. Через 30 минут я опять бежала в ванну, чтобы горячей струей душа скинуть с себя это похотливое наваждение. Ванна заменила мне любовника, которого у меня не было. Её я посещала около трех-пяти раз в день. Еще я ходила маниакально по квартире не в силах сосредоточиться на делах. Сердце билось все время учащенно, руки были потными, и я постоянно ловила ощущения сильной тревожности, которая перерастала в страх смерти.
Однажды одна православная женщина предложила почитать мне сборник мудрецов из Оптиной пустыни 1800 годов. И случилось настоящее чудо. Я наконец-то смогла заплакать. С этого момента я начала чувствовать, что слезы дают облегчение, навязчивые мысли отступают и хочется лечь отдохнуть. Сон и слезы были для меня роскошью. Но когда я начала плакать, постоянная бессонница стала отступать. Я усилием воли ввела в свою жизнь режим дня, и сон стал налаживаться.
***
Потом начались поиски Бога. Я искала его сначала в эзотерических кружках. Незаметно для себя меня стали окружать индуисты. Мы сидели в лотосе, раскрывали чакры, пели мантры.
Какая-то невидимая сила тянула меня в эту прослойку. Я встречалась с монахами, слушала лекции об абсолюте и даже несколько раз ездила на ритриты, типа спартанского лагеря. Я надеялась исцелиться с помощью новой веры. Слушала медитации на раскрытие сердечной чакры. И я начала плакать каждый день. Я рыдала над каждым пустяком. Это продолжалось около года.
И в один прекрасный день у меня началась мощная паническая атака. Я вдруг стала задыхаться в квартире, у меня появилась сильная жажда. Ощущения были такими, что я теряю сознание и вот-вот сейчас умру. На каком-то ломанном языке я проговорила 112 свой адрес с криками «умираю». Как рассказали санитары, они нашли меня без сознания возле входной двери. Когда я ехала в больницу в машине скорой, то острый психоз совсем одолел меня, и я билась головой о входную дверь. Через день я очнулась в больнице с разбитой бровью и синяками под глазами. Мне поставили диагноз психоз. Я помню вокруг себя какие-то капельницы и ощущение, что у меня могут отобрать ребенка. Помню, что сказала врачу, что хочу домой, и меня через три дня выписали домой с таблетками. Но я не стала их пить. Я пыталась вылечиться медитациями и ждала исцеления от эзотерических кружков. Я так и находилась в бредовом состоянии. Мысли смешили меня. В голове продолжали крутиться похотливые романы с разными мужчинами. Я была не вполне адекватной, плохо кушала, за мной никто не ухаживал. Поддержку для себя я находила в эзотерических сектах, лекции об «Абсолюте» как высшем разуме усыпляли меня и мне становилось легче.
Через четыре месяца у меня опять началась сильная паническая атака. Я опять почувствовала, что умираю и позвонила 112. Приехали санитары, взяли анализы. У меня сильно не хватало каких-то веществ, и меня увезли опять в больницу. В больнице, на глазах у врачей, у меня начались судороги и рвота. И на следующий день я очнулась в палате под капельницей. На это раз, возможно, я более точно описала свое состояние, а может быть, действительно высшая сила помогла мне. В общем, таблетки, которые мне выписали, сразу стали помогать мне. Я вышла с ощущением потерянности, но с желанием жить. Меня опять поставили на учет в психиатрическую клинику, и наконец-то дали русскоговорящего врача. Через 3 месяца на таблетках я стала выправляться. Похотливые мысли стали уменьшаться, я уже не смотрела на посторонних мужчин, как самка. Через год я нашла для себя групповую психотерапию на родном языке. Раз в неделю мы рассказывали о наболевшем. Терапия была интересной, пока я не дошла до того момента, когда у меня умерла мама. Я говорила об этой потере, как будто это было вчера, хотя со дня ее смерти прошло больше 30 лет. Но основная драматическая истерика у меня началась на системных расстановках. Я наконец-то проплакала эту боль. Пережила эту утрату. И стало как будто легче дышать, моя тревожность успокоилась.
***
Но шопомания оставалась по-прежнему моей отдушиной. Я тратила деньги направо и налево, понимая, что у меня проблемы с финансами и я не могу контролировать свои денежные дела. Думая об этой проблеме, я нашла в интернете анонимную группу для транжир. Я уже была знакома с 12-ти шаговой программой, поэтому все пошло, как по маслу. Я начала работать в программе.
В качестве приема выздоровления я нашла для себя «Ведение доходов и расходов» и с большим трудом начала считать. Первое время мне было тяжело сосредоточиться, но потом я втянулась. Каждый день я брала свои чеки и заносила их в графу «расходы» и даже пыталась следовать схеме отложений. Каждый день я садилась за счет своего пособия по безработице…
Продолжение следует.
Исцеление от психологической травмы — это процесс. Когда травмирующее переживание прорабатывается, и мы избавляемся от гнета разрушительных эмоций, новая энергия «наполняет наши паруса». Мы искренне благодарим судьбу за опыт, пусть и очень тяжелый, и делаем шаг в счастливое будущее.
Исцеление от травмы — это долгий и непростой процесс. Каждый из нас сталкивался с травмирующими переживаниями: потерей близких, унижением, агрессией, провалом, предательством и так далее, список можно продолжать до бесконечности. При этом чаще всего травма не проходит бесследно, со временем осознанная боль притупляется, но разрушительная энергия, которая выделилась в момент травмирующего события никуда не уходит, и продолжает разрушать нас изнутри, проявляясь в виде подавленности, страхов, беспричинной тревоги, бессонницы или психосоматических заболеваний.
Психолог Питер Левин в своей книге «Исцеление от травмы» пишет о том, что общество учит нас бороться с переживаниями, прятать их, «быть сильными», «не сдаваться перед лицом трудностей» — мы смотрим фильмы про сильные личности, которые всегда преодолевают любые препятствия, читаем книги, в которых герои «берут себя в руки» сразу после травмирующего события и идут дальше, вопреки всему… Нас учат «держать лицо», не подавать виду, что нам больно, не позволять себе слабость, хотя, пишет Левин, психологическая травма переносится ничуть не легче, а то и гораздо тяжелее физической.
Представьте себе, что человек, сломавший ногу неделю назад идет играть в футбол – с большой долей вероятности его посчитают законченным идиотом. При этом когда девушка, переживающая тяжелейший разрыв с любимым, «берет себя в руки» и ведет себя так, как будто ничего не произошло (а то и вовсе сразу бросается в новые отношения, из которых, скорее всего, она выйдет еще более травмированной), мы восхищаемся силой ее духа.
ИСЦЕЛЕНИЕ ОТ ТРАВМЫ
Сложность в том, что психологическая травма – это понятие очень субъективное. Если последствия физической травмы очевидны и поддаются понятному лечению, с травмой психологической каждому из нас приходится разбираться самостоятельно. Избегать травмирующих переживаний невозможно, сам Левин пишет о принципиальной роли, которую играют травмы в нашей жизни: тяжелые испытания помогают нам осознать важные для нас вещи, трансформироваться. Но очень важно правильно пройти и завершить все процессы, чтобы травмирующее переживание стало опытом, на который мы можем опереться, а не источником проблем и заболеваний.
Питер Левин разработал программу по правильной проработке травмы, основы которой он изложил в своей книге «Исцеление от травм». Подход у Левина интересный: он работает с ощущениями тела, и через них помогает человеку избавиться от разрушительной энергии травмы. Его программа состоит из 8-ми основных этапов:
ЭТАП 1: ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧУВСТВА БЕЗОПАСНОСТИ
Если вы пережили травмирующее событие (предательство любимого, смерть близкого, публичное унижение, разрыв отношений и т. д.), то первое, с чего советует начать доктор, это с восстановления границ собственного пространства. Травмирующее событие разрушает нашу защиту, мы перестаем чувствовать себя в безопасности, нас буквально разрывают тяжелые эмоции, мы чувствуем себя незащищенными перед внешней агрессией.
Левин предлагает специальные упражнения, которые помогают снова почувствовать границы, внутри которых мы в безопасности – это границы нашего тела. Постукивание по коже, контрастный душ помогут буквально «кожей» почувствовать границу, которая отделяет и защищает наше личное пространство от агрессивного внешнего мира. Почувствуйте, что вы «в домике», и никто и ничто не может проникнуть в ваше пространство, вы в абсолютной безопасности.
ЭТАП 2: ОБРЕТЕНИЕ ПОЧВЫ ПОД НОГАМИ
Любое травмирующее событие буквально выбивает почву у нас из-под ног. Нам кажется, что все рушится вокруг нас, все нестабильно: мы как будто летим на скорости в безвоздушном пространстве, и ничего не можем с этим поделать, мы не контролируем события, которые развиваются помимо нашей воли. Левин рекомендует «заземлиться» — буквально встать голыми ступнями на землю и просто почувствовать, что вот она, почва, что вы стоите очень надежно. Нет никакого безвоздушного пространства, вы стоите на земле двумя ногами, и мир не рушится вокруг вас, все стабильно. Вы не падаете, и не теряете своего равновесия, вы на 100% контролируете происходящее, почувствуйте это и дайте себе время, чтобы это ощущение закрепилось.
ЭТАП 3: ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИСТОЧНИКОВ «ПОДПИТКИ» И ЛАТАНИЕ «БРЕШЕЙ»
Это очень важный этап. У нас у каждого есть свои способы пополнения энергии – кто-то спит или перечитывает любимые книги, чтобы восстановиться, кто-то готовит и ест любимую еду, кто-то занимается спортом, кто-то слушает музыку, кто-то едет к маме, и так далее. Левин советует попытаться определить, что является таким источником для вас – вспомните, что помогло вам преодолеть травмирующие переживания в прошлом? Какие занятия приносят вам чувство удовлетворения, успокаивают? Рядом с какими людьми вы чувствуете себя в безопасности, кто подпитывает вас своей энергией?
Левин советует закрыть глаза и представить возможные источники энергии, а также попытаться увидеть кто или что, наоборот, вашу энергию забирают. В качестве брешей, через которые утекает энергия могут выступать, например, родители, которые требуют чтобы мы соответствовали их требованиям, или кто-то рядом с нами, кто высасывает силы и время, нелюбимая работа, неприятная рутина или даже определенные места, города и страны.
После того, как вы провели реестр «источников питания» и определили «бреши», важно максимально оградить себя от того, что забирает силы, и наполнить жизнь занятиями и общением с теми людьми, которые вас подзаряжают. Когда вы восстанавливаетесь после физической травмы, вы соблюдаете определенный режим и избегаете того, что может ухудшить ваше состояние – восстановление после психической травмы идет по такому же принципу. Вы сейчас очень уязвимы, оградите себя по максимуму от новых травм.
ЭТАП 4: ПОИСК БЛОКОВ И ОТСЛЕЖИВАНИЕ ЭФФЕКТА ТРАВМЫ
На этом этапе психолог учит следить за ощущениями тела чтобы понять, как именно травмирующее переживание проецируется на физические ощущения. Например, когда девушка переживает боль предательства – в каком месте эта эмоция проявляется физически? И как ощущается физически? Боль в солнечном сплетении? Холод в животе? Ком в горле? Эти ощущения важно отследить и попробовать «пощупать» — каков по размерам этот ком? А по весу? Из какого материала он состоит?
ЭТАП 5: АКТИВНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ ЗА ОЩУЩЕНИЯМИ
Как только вы сможете отслеживать физические проявления своих переживаний, травмирующий эффект события начнет снижаться, потому что вы снова будете чувствовать контроль над происходящим. Невозможно перестать чувствовать обиду или страх, но можно наблюдать и контролировать физические ощущения, которые вызывают эти эмоции.
На этом этапе доктор советует очень внимательно наблюдать за собой и ощущениями тела. Закройте глаза и задайте себе вопрос: что я чувствую, когда вспоминают про событие? Какие ощущения в теле испытываю при мыслях о человеке, с которым связано травмирующее переживание? Меняются ли эти ощущения? Возможно, камень, который вы чувствуете в районе солнечного сплетения, когда думаете о предательстве любимого, становится легче и менее плотным? Или наоборот? Возможно ком в горле, который вы ощущаете, когда вспоминаете о смерти близкого человека, ушел, и вместо этого вы чувствуете боль в груди?
Наблюдайте и записывайте свои ощущения.
ЭТАП 6: «КОНТАКТ С ПЕРЕЖИВАНИЕМ»
Тяжелые травмирующие переживания часто имеют свойство оказывать долгое негативное влияние потому, что нам слишком тяжело возвращаться к ним чтобы переработать их в опыт и отпустить. Энергия, которая высвободилась в момент травмы (стыд, страх, унижение — это все очень сильные переживания, которые высвобождают много энергии) никуда не уходит, и если мы не выпустим ее на волю, то она так и остается внутри бомбой замедленного действия.
«Контакт с переживанием» это возможность разминировать эту бомбу. В своей книге психолог приводит несколько упражнений, которые помогают «обезвредить» травму, все они построены на проигрывании разных сценариев момента травмирующего переживания и наблюдения за собой. В качестве одного из упражнений Левин советует сесть в удобную позу, закрыть глаза, вернуться в момент переживания, вспомнить свои ощущения (стыд, страх, боль, ужас и т. д.) и постараться удерживать на этих ощущениях свое внимание как можно дольше, до тех пор, пока они не начнут видоизменяться и их интенсивность не начнет снижаться.
ЭТАП 7: ВОЗВРАТ К НОРМАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
Когда мы находимся во власти травмы, мы настолько заняты своей болью и выживанием, что практически не реагируем на внешние переживания. Мы не чувствуем вкус еды, не замечаем хорошую погоду, все наши ощущения притупляются. После того, как мы выпустили разрушительный ураган на волю, мы можем, наконец, открыть глаза и с удивлением обнаружить тот мир, который мы не замечали, пока лечились от травмы.
Левин буквально советует открыть глаза и внимательно изучить предметы вокруг себя: их цвет, особенности, назначение. Что происходит в мире? Какие фильмы, книги, темы обсуждаются? Любопытство, которое пробуждается на этом этапе, помогает окончательно избавиться от последствий травмы – травма не может сосуществовать с энергией познания, которая влечет нас вперед.
ЭТАП 8: ЗАКРЕПЛЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТА И ДВИЖЕНИЕ ДАЛЬШЕ
Когда тяжесть травмирующего переживания уйдет, вы почувствуете как к вам возвращаются силы и желание двигаться вперед. Очень важно оставаться на этой волне, не скатываясь обратно, и иногда здесь может потребоваться внешняя помощь. Левин приводит аффирмацию, которую он советует повторять всем своим клиентам, эта аффирмация на самом деле — древняя молитва североамериканских индейцев: ««Я приношу благодарность за помощь, которая — я знаю — уже на пути ко мне».
Когда травмирующее переживание прорабатывается, и мы избавляемся от гнета разрушительных эмоций, новая энергия «наполняет наши паруса». Мы искренне благодарим судьбу за опыт, пусть и очень тяжелый, и делаем шаг в счастливое будущее.
Питер Левин. Healing Trauma. gestaltclub.com
Медитация дня
Способность человека к страданию – та же самая, что и к счастью; их нельзя отделить.
Российские нейробиологи выяснили, что тревожно-депрессивное расстройство у мышей связано с нарушениями энергетического обмена в мозге. Полученные данные помогут по-новому взглянуть на механизм развития депрессии и других психоэмоциональных заболеваний. Результаты работы опубликованы в BMC Neuroscience. Исследование выполнено при поддержке РНФ.
Исцеление от психологической травмы — это процесс. Когда травмирующее переживание прорабатывается, и мы избавляемся от гнета разрушительных эмоций, новая энергия «наполняет наши паруса». Мы искренне благодарим судьбу за опыт, пусть и очень тяжелый, и делаем шаг в счастливое будущее.