Рубрика: Из личного опыта

Опубликовано от — Оставить комментарий

Nokian insinööristä tuli kaunis Anita.

Tarinoihin
ISO KRIISI ELÄMÄSSÄ SAI JARIN USKALTAMAAN OLEMAAN ANITA. PITKÄN TIEN KULJETTUAAN ANITA PISTEMAA ON NYT VALMIS AUTTAMAAN MUITA, JOTKA OVAT SAMASSA TILANTEESSA.

Älä ajattele noin. Älä ainakaan sano sitä ääneen.
Pieni ääni Anita Pistemaan sisällä puhui asioita, jotka saivat hänet hämilleen, ahdistuneeksi ja välillä masentuneeksi. Oli parisuhde, työ Nokian elektroniikkasuunnittelijana ja puku, joka sopi miehelle nimeltä Jari. Miehestä tuntui, että hänessä on jotain sellaista, mitä piti yrittää piilotella muilta ihmisiltä.
”Osasin näytellä miehen roolin, mutta ei minusta miksikään tosimieheksi ollut. Naisellinen puoleni oli kuin hiki, joka vain tihkui läpi.”
Välillä ahdisti niin, että Pistemaa vain hyppäsi autoon ja ajoi jonnekin, jossa sai olla yksin ja ajatella.
”Minulta puuttui pitkään otsikko tälle kaikelle. Oli vain nippu outoja asioita.”
Kaikki purkautui, kun Pistemaan esikoislapsi syntyi kuolleena. Elämä oli sumua ja hampaiden kiristelyä seuraavat pari vuotta. Vaikka Pistemaa pääsi traumasta yli vaimonsa kanssa, alkoi mielessä kyteä ajatus siitä, että elämän ei tarvitse olla tällaista. Entä jos vain olisi juuri sellainen kuin on, eikä piilottelisi mitään?
Pistemaa tulosti tietoa transsukupuolisuudesta ja varasi itselleen lääkäriajan. Hän halusi tutkimusjaksolle, jossa päätetään, onko diagnoosina transsukupuolisuus. Kun diagnoosi tuli, vuonna 2009 Pistemaa sai luvan sukupuolenkorjausleikkaukseen sekä oikeuden nimenvaihtoon. Jarista tuli virallisesti Anita.
”Korjausleikkaus oli oikeastaan enää vain kosmeettinen asia. Jo sitä ennen esimerkiksi kävin naisten vessassa ja muistin laskea vessanpöntön kannen alas.”
Vaimolle Jarin muutosaikeet olivat aluksi kauhea shokki. Vaimo oli prosessissa miehensä tukena, mutta hän ei halunnut elää naisen kanssa.
”Teki pahaa katsoa vierestä sitä tuskaa, minkä aiheutin. Olin hänelle maailman suurin hirviö.”
Nykyisin Anita ja hänen ex-vaimonsa ovat hyviä ystäviä.

ERI ULKONÄKÖ, SAMA IHMINEN

Pistemaa kokee olevansa sekä mies että nainen. Hänelle mitään eri kategorioita ei oikeastaan edes ole. Hän on sopivasti molempia. Rajoitukset ovat vain toisten ihmisten päässä tai yhteiskunnan rakenteissa, joissa on stereotyyppisiä miesten tai naisten asioita.
”Ihailen ihmisiä, jotka uskaltavat olla kosketuksissa sekä naisellisen että miehisen puolensa kanssa. Kyllä siinä nopeasti ottaa reki hietaan, jos pitää kiinni vain siitä toisesta puolikkaasta.”
Alkuvaiheessa Pistemaata pelottivat lähipiirin reaktiot. Hän kuvitteli, että ihmiset varmasti säikähtävät ja hylkäävät. Moni tuttavista on kuitenkin todennut, että yhteydenpito voi jatkua niin kuin ennenkin. Jarin ystävä voi olla myös Anitan ystävä. Entinen elämä ei tunnu Pistemaasta hukkaan heitetyltä. Siihen sisältyi paljon onnellisia hetkiä ja tilanteita, vaikka välillä piti turvautua näyttelemiseen.
”Naisellisen puoleni kanssa elämää jäi silloin elämättä, mutta elän sitä nyt.”

OMA TARINA AUTTAA MYÖS MUITA

Transsukupuolisilla ihmisillä on suuri riski masentuneisuuteen ja itsemurhiin. Myös Pistemaa harkitsi itsemurhaa. Viime vuodet ovat kuluneet oman itsensä ruotimisessa. Pistemaan mukaan solu solulta.
”Minä en romahtanut, vaan selvitin omaa päätäni. Opin päästämään pois sen kaiken töryn, mikä sisälläni oli.”
Tässä asiassa Pistemaa haluaa auttaa myös muita. Hän on viime vuonna aloittanut Oulussa mielenterveysjärjestö Hyvän mielen talolla kokemusasiantuntijana. Oman tarinansa kertomalla hän haluaa auttaa muita kriisitilanteessa olevia ihmisiä.
Tie Jarista Anitaksi on tuonut omaan elämään itsevarmuutta, tasapainoa ja rauhaa. Pistemaa uskaltaa nyt olla sellainen kuin on. Kenenkään muun ei tarvitse määritellä häntä.
”Tällä hetkellä on mahtava fiilis. Saan olla täysin sitä, mitä olen.”

FAKTA: OULUN HYVÄN MIELEN TALON KOKEMUSASIANTUNTIJA

— Kokemusasiantuntijalla on omakohtaista kokemusta esimerkiksi sairastumisesta. He tietävät, millaista on sairastaa ja mitkä asiat vaikuttavat toipumiseen. Hyvän mielen talon kokemusasiantuntijoiden kokemukset liittyvät mielenterveyden häiriöihin.
— Kokemusasiantuntija voi esimerkiksi antaa vertaistukea, ohjata vertaisryhmiä sekä luennoida kokemuksistaan erilaisissa yleisötilaisuuksissa ja työyhteisöjen koulutuksissa. Kokemusasiantuntijan näkökulmaa tarvitaan myös hoitojen ja palveluiden kehittämisessä.
— Oululaisella Hyvän mielen talo -mielenterveysyhdistyksellä on noin 20 aktiivisesti toimivaa kokemusasiantuntijaa.
http://www.inhimillisiauutisia.fi

Опубликовано от — Оставить комментарий

Вера Благая. Шесть лет психоанализа.

В Истории
Закончился мой 6летний курс психоаналитической психотерапии. Мы пожали с врачом друг другу руки и разошлись навсегда.
Когда-то я ходила раз в неделю, когда-то два, а в последний год и три.
За это время люди, которые узнавали про мое увлечение, говорили разное: зачем тебе это надо; зачем так долго, хаха, из тебя, дуры, сосут деньги, все травмы решаются за год; я сам/сама себе и другим психолог; лучше на эти деньги ходить в рестораны и туфли покупать — лучшая терапия.

Я за время психоанализа потратила денег в общей сумме на шикарный немецкий автомобиль последней модели. И иногда я думала, может, и правда, от новой машины я была бы счастливее?
Но за это время появился и новый автомобиль, и могу сказать, что радость новизны продержалась всего пару месяцев, а потом уже не замечаешь.
И сейчас, закончив психоанализ, если я спрошу себя, ввязалась бы я в это, если перенестись на шесть лет назад — я отвечу «да», и жалею я только о том, что не сделала это раньше.
Может быть, кому-то она не нужна, мне она была жизненно необходима. Я потеряла завод своего двигателя, но за время анализа я не заменила его, а сконструировала новый автомобиль, который учитывал мои особенности и составила маршрут своего жизненного движения. За это время я вышла из пятнадцатилетних эмоционально-зависимых отношений и завершила их без потерь. Встретила лучшего мужчину своей жизни. Похоронила любимого отца. Защитила диссертацию. Сделала свой бизнес, который совместил для меня хобби и интересы. Начала писать. Стала много путешествовать по миру. Встретила хороших людей и распрощалась с теми, кто мне не подходит.
Но, самое главное, я стала просыпаться по утрам с ощущением жизни. Стала чувствовать себя нужной и любимой. Перестала нервничать по пустякам и нервничать вообще: ведь проблемы не исчезли никуда, но изменилось отношение к ним, позволяющее решать их спокойно и максимально эффективно от этого. Научилась принимать и отдавать без сожаления. Перестала бояться быть собой и быть отвергнутой из-за этого.
Я не могу сказать, что я стала безумно счастливым человеком. Но мне стало нравиться жить в любой жизненной ситуации: грести, сталкиваться со штормами, садиться на мель и сниматься с нее, приходить в новые порты и отплывать из них без сожалений, но с воспоминаниями, а ночами выходить на палубу и смотреть на сверкающее звездное небо и не бояться черной бездны под ногами.
А днём ориентироваться по солнцу.
Это было лучшее и самое сложное приключение в моей жизни. Путешествие внутрь самой себя. Познание себя и… познание мира. Жизни. Такой, какая она есть.
Вера Благая
Опубликовано от — Оставить комментарий

Юлия Гиппенрейтер: «На удар судьбы я отвечаю встречным ударом».

Юлия Борисовна ГиппенрейтерЮлии Борисовне Гиппенрейтер 85 лет. Она – известный психолог. А еще она – женщина поразительной жизнестойкости. Год назад ей поставили онкологический диагноз. Но она говорит о счастливой жизни, несмотря ни на что.
Подготовила Ирина Умнова 
Все говорили, я перегрелась на солнце, сожгла кожу. Но кожа не была красной, она горела изнутри. У меня стало чесаться все тело. Так продолжалось неделю. Диагноз поставили в больнице: желчный проток пережала опухоль, началось отравление организма желчью. Я узнала приговор сразу: опухоль неоперабельная – максимально шесть месяцев с химиотерапией, без нее не больше трех. Мне и биопсию не стали делать – и так все ясно. Зато поставили стенд, капельницы, воспаление остановили. Когда я услышала: «три месяца», то философски отнеслась к этому. Несколько лет назад ушел из жизни наш сын Алеша, и тогда у меня возникло ощущение, что он открыл мне дорогу туда. Если твой ребенок прошел этим путем, то для тебя этот путь святой. Короче говоря, не было ни паники, ни страха. Хотя сначала был шок. В голове стало все быстро перестраиваться. Мы с мужем начали думать, что надо делать сейчас. Определиться с разными документами, счетами. Понять, как он будет жить… Раз жизнь укоротилась, надо сделать необходимое и после этого жить дальше.
Друзья договорились о консультации с известным онкологом. И он сказал очень важные для меня слова. Спросил: «Вы сейчас живете?» – «Да». – «Кстати, по вам не видно, что вы умирающий, обреченный человек». И всем говорит, а я была с друзьями и Алешей (Алексей Николаевич Рудаков, математик, муж Юлии Гиппенрейтер. – Прим. ред.), – «Она очень живой человек». И мне: «Вот так и живите. И не надо делать химию. Я работаю с теми, кто это делает, они – бледные тени». Без операции химиотерапия добавляет несколько очень тяжелых месяцев жизни. Я ушла от врача с хорошим настроением. Мне разрешили пожить нормальной жизнью. Это был важный момент.
В эти дни другие друзья проконсультировались с врачами в нескольких странах. Выяснилось, что в Нью-Йорке есть знаменитый хирург, который делает именно такие операции. Они договорились оплатить мое лечение, пришли к нам и сказали об этом. Узнав, что у нас есть визы, тут же заказали два билета на утренний рейс. В самолете я спросила у Алеши: «Ты как повезешь меня назад – гробом или урной?» Этот вопрос меня действительно беспокоил, понимала, что для него это может быть непростое решение и большая нагрузка. В целом надежды было мало, но она была.

В Америке ты попадаешь на конвейер. Биопсия, анализы – все было сделано очень быстро. И через две недели меня прооперировали. Для хирурга очень важно, что пациент хочет жить, и я, кажется, произвела впечатление такого человека. У меня с ним получился, как мне показалось, особенный контакт глаз. После операции он пришел ко мне в реанимацию. Я спросила: «Джон, ты думаешь, я пару лет проживу?» Он твердо сказал: «Да!» Очень мне понравилось, как он это сказал. И все. Больше я к нему не приставала.
Я понимала, что главное – пережить операцию, и пережить третий день после, и пережить пятый… А потом еще два месяца организм должен налаживаться – операция тяжелая, наркоз длился пять часов.
В больнице мне очень не понравилась еда, она такая пластиковая. А есть хочется. И я просила меня скорее выписать. На шестой день после операции мне разрешили уехать. Врач разрешил есть неострое и принимать пищевые ферменты. Так что по дороге из больницы мы заехали в китайский ресторан, о котором я мечтала последнюю пару дней. А через три дня во время перевязки хирург спрашивает: «Как у вас аппетит?» Я ему: «Прекрасно. Китайский ресторан мне очень понравился». Он рассмеялся: «Вы слышали: она в китайский ресторан отправилась!» Я, кажется, его поразила. Вообще врачи не раз мне удивлялись, а я недоумевала – чему? Вот так я прошла через эту напасть.
Наблюдая себя в течение жизни, я обнаружила, что у меня есть особая тактика или стратегия поведения: на удар судьбы отвечать встречным ударом. Из-за моих резких поступков я много раз оказывалась в кризисных ситуациях. Горные лыжи… Я обычно перебирала скорость, не раз ломала ноги. Однажды с ногой в гипсе, в брюках пошла в Ленинскую библиотеку. Очень правильная советская дежурная возмутилась: «Что вы себе позволяете, женщина, надели брюки – да еще в научный зал!» Такие были времена (начало 60-х)! А я, оказывается, попала в будущую моду. Кстати, и с рюкзаком тогда же стала ходить на работу – очень удобно!
Развод. Мне было 30 лет, и ситуация была «на выживание». Перед этим мы получили две комнаты в коммунальной квартире: двое детей, мой муж Вадим, его мать и я. Оставила все и ушла за руку с младшей 3-летней дочерью к своим родителям. А у них 18 метров, мама, папа и мой брат. Мы могли переночевать два-три дня, но не жить. Меня приютила мамина сестра, тоже в коммунальной квартире. Потом другая тетка… Тогда я за один месяц закончила текст кандидатской диссертации. До этого три года не могла ее написать. Все эксперименты были сделаны во время беременности, опубликованы статьи, но я все тянула. А на удар судьбы – мобилизовалась. Дописала, защитила диссертацию, стала больше получать, что было очень существенно.
Начался период очень активной работы. Создала лабораторию, начала заключать хоздоговора. Стала организовывать психологический практикум – ходила на физфак, чтобы узнать, как практикум сделан у них. К семинарам надо было разрабатывать новые программы, подбирать литературу. Из этого вышел проект издания хрестоматий по общей психологии с классическими работами отечественных и, главное, зарубежных авторов.
Мне было за 40, мы с Алешей ждали второго ребенка, но я его потеряла. Когда случился этот очередной удар, я приняла решение закончить и защитить докторскую диссертацию. Стала профессором МГУ, начала читать авторский курс «Введение в психологию» – по-новому. В общем, жизнь шла, периодически била, я не сдавалась. Каждый раз нужно было собраться и выдержать! А главное – активно жить. Я не собираюсь ставить себя в пример. Это знание было добыто в мире людей. Я – ребенок военного времени. Выживание в тяжести – это была судьба всего народа, сопротивление народа. Мои сверстники, те, кто живы, – они какие-то закаленные. Они менее скрученные последующими политическими и идеологическими наслоениями.
Встать мне сказали на следующий день после операции. Спустите ноги. Сделайте шаг. А я делаю десять. Если один можно, то почему нельзя два, а десять? Пусть и не спеша и вместе с капельницей, с проводами от приборов. Устала, пошла обратно. Я не подчинялась болезни, духу болезни. А наоборот, помогала организму сопротивляться. Мы собираемся из больницы уезжать, и у нас спрашивают: вам сиделку организовать? Мы с мужем оба говорим: нет, не надо. Я сама. Мы сами.
Потом химиотерапия. Вот это ужас! Тебя отравляют раз в неделю по понедельникам. Через три дня ты всю эту гадость начинаешь изживать. В четверг тебе лучше. В пятницу, субботу, воскресенье, кажется, живешь. В понедельник – опять отрава. Ведь «химия» только называется терапией, фактически это яд не только для раковых клеток. И так полгода.
Временами беспокоили мысли: сколько белых клеток, сколько красных. Спасала работа над «Метафорами» – издательство ждет! («Метафоры» – новая психологическая игра. – Прим. ред.). Когда начинаешь этим заниматься, обо всем забываешь. И получаешь удовольствие.
Химию приходилось ждать в специальной комнате: пациент и сопровождающий. Одновременно таких 5–7 пар сидят, ждут, когда их вызовут. Очень мрачные пары. А мы с Алешей беседуем, улыбаемся, смеемся. Постоянная картина. В какой-то момент стали осознавать, что выглядим неприлично – слишком оживлены. Словно какие-то посторонние. Но это раковое отделение. Там посторонних не бывает.
Да, такие у нас отношения. Это не значит, что я оптимист и все время подпрыгиваю от радости. Нет, у меня бывают мрачные настроения, хотя ненадолго. Сейчас вернулась в свое обычное состояние. Правда, с ощущением несколько меньших возможностей. В остальном живу так же. Друзья, врачи мне дали дополнительное время, и я хочу использовать его для людей – ведь это моя профессия!
Для тех, кто сейчас узнает такой же диагноз, решающим является вопрос – операбельна опухоль или нет. Если можно лечиться, бороться, то так и стоит сказать себе: все нормально, выживай. А если нет – ты живешь, радуешься, вот и радуйся. Эти слова нашел для меня тот врач. Эти слова отобраны его многолетним, тяжелейшим опытом. Живешь – живи. Радуйся. Какой бы диагноз тебе ни поставили.
Антоний Сурожский рассказывает о сопровождении умирающего. Молодой солдат умирал, оставляя жену, детей, ферму. Говорил, что ему страшно умирать в одиночестве. Антоний ему сказал, что этого не произойдет, так как он будет все время с ним. «Ты сможешь открывать глаза и видеть, что я здесь, или разговаривать со мной. А потом сможешь взять меня за руку и время от времени пожимать ее, чтобы убедиться, что я здесь». Так умирающий был избавлен от одиночества. Это тоже очень важно для того, кто приговорен болезнью, – быть с ним кому-то из близких, говорить с ним. Но логика, доводы обычно не действуют.
Помогают воспоминания, тон и забота, напоминания моментов радости. Кто-то сказал: каждый человек хотя бы один раз в день бывает в раю. В любой ситуации мы можем ловить такие моменты».
http://www.psychologies.ru