Несмотря на таинственность бытия, многие из нас способны справляться со своей жизнью и избегать подрывающих силы чувств отчаяния, личных неудач и всеобъемлющей бессмысленности. Но время от времени нас вытаскивают из удовлетворённости собой и принуждают переоценить свою жизнь. Вот что нужно знать об экзистенциальных кризисах и как с ними справляться.
Американская психиатрическая ассоциация не включала описание такого состояния как “экзистенциальный кризис” в DSM-5 (Руководство по диагностике и статистике психических расстройств — 5). Тем не менее, психологи и психотерапевты с ним вполне знакомы. Они описывают это состояние, как “экзистенциальную тревогу.”
Шок бытия в этом мире
Экзистенциальный кризис может проявляться во многих формах, но его фундаментальный аспект – глубокие сомнения и ощущение выбитости из колеи касательно себя, самой своей сути и своей значимости в мире.
“Экзистенциальный кризис часто относителен по природе, то есть, отношение людей ко всему и всем вокруг них ставится под сомнение,” — говорит Джейсон Уинклер (Jason Winkler),психотерапевт из Торонто, специализирующийся в этой области. “Бытие-в-мире тщательно рассматривается в экзистенциальном кризисе, и часто на возникающие вопросы нет ответов. Обычно человек чувствует себя полностью потерявшим связи, экзистенциально одиноким и запутавшимся – даже несмотря на множество любящих друзей и семью, успешную карьеру и профессиональную репутацию, материальный достаток и религиозную /духовную веру.”
Уинклер говорит, что экзистенциальный кризис всеобъемлющ и может проникнуть в каждый аспект жизни. Он проявляется очень по-разному, включая потерю смысла, ощущение глубокой разобщенности с близкими людьми, отчаяние и ужас перед бытием (например, много размышлений “какой-в-этом-смысл?”), и поглощённость тревогами о глобальных жизненных вопросах, например: почему я здесь? Значу ли я хоть что-то? Каково мое место во Вселенной?
Психотерапевт Кэтрин Кинг (Katharine King), тоже из Торонто, считает, что экзистенциальная тревога по-разному проявляется в людях, в зависимости от их социального положения.
“Например, как стареющие, так и часто встречающиеся со смертью люди (например, в семейной линии или по работе), могут испытывать повышенную экзистенциальную тревогу по отношению к смерти, так называемый ‘страх смерти’,” — поведала она в интервью io9. Некоторые клиенты Кинг переживаютболезненную поглощенность страхом смерти.
“Эти клиенты борются с сильно пугающими их вопросами, которые многие из нас умудряются вытеснять из ежедневных мыслей,” — рассказывает Кинг. “В терапии они могут задаваться такими вопросами, как: зачем полно проживать свою жизнь, если мы все равно умрем? Что останется от меня в мире, когда я умру? Будут ли меня помнить? Как именно?”
Для этих клиентов страх смерти может переживаться, как сильнейший ужас, переполняющий их после стресса или утраты. Это не просто факт существования, мелькающий на заднем плане их сознания. Это давящее бремя.
Но, как отмечает Кинг, страх смерти может неожиданно возникнуть в связи и с другими потерями. Некоторые люди, подверженные страху перед смертью, могут оказываться перед дилеммами, касающимися любых привязанностей и утрат. Они могут задаваться вопросом, зачем осмеливаться любить, если всегда есть риск окончания отношений. Кроме того, серьезные жизненные изменения могут вызвать ужас у людей, склонных к этому типу страха.
Изнурительная свобода и выбор
Экзистенциальную вину также стоит принять во внимание, как неотъемлемую часть тревоги жизни, иногда называемую “онтологической виной.” Этот вид вины вызывает глубоко беспокоящие чувства, связанные с тем, что человек не воплощает свой потенциал или обладает свободой, которой не пользуется.
“Свобода сама по себе может стать источником стресса и беспокойства — когда человек ощущает ответственность правильно распорядиться своей свободой, но он парализован в своих выборах и ему не удается действовать целенаправленно,” — отметил Уинклер в беседе с io9. “То, что называется ‘депрессией и тревогой’ часто имеет не биологическую основу, а онтологическую/экзистенциальную.”
Кинг заметила особое экзистенциальное направление в своей практике с молодыми клиентами. Действительно, молодежь активнее принимает решения, определяющие общее течение их жизни, и некоторых из них это приводит в ступор. Это усугубляется такими факторами, как онлайн-культура, сейсмические изменения в экономике и сопутствующий рост так называемой ‘инновационной экономики’ с увеличением временных и нестабильных рабочих мест. Кинг считает, что, больше чем когда-либо, молодые люди ощущают давление быть “инициативными” и берут на себя исключительную и единоличную ответственность за то, что станет с их жизнями.
“Умом мы понимаем, что некоторые из видимых жизненных ‘выборов’ иллюзорны или не имеют значения,” — замечает Кинг. “Тем не менее, молодое поколение постоянно меняет свои профессии или добавляет новые и культивирует (многочисленные) онлайн личности, и, парадоксально, – весь этот ‘выбор’ вызывает много стресса — постоянное чувство нахождения в сложной ситуации.”
Экзистенциальная тревога раскидывает широкую сеть
Оба Уинклер и Кинг согласны, что экзистенциальную тревогу может почувствовать практически каждый.
(Рисунок: «На пороге вечности (Old Man in Sorrow On the Threshold of Eternity)», Винсент Ван Гог (1890))
“Я определённо не думаю, что есть группы людей, более подверженные экзистенциальной тревоге,” — заявляет Кинг. “Как и во всем, касающемся душевного здоровья, некоторые группы населения (молодежь, женщины) чаще пользуются психологической помощью, но, скорее, это потому, что они чаще встречаются с такими услугами, а также чувствуют больше поддержки от общества, когда обращаются за помощью.”
Кинг считает, что экзистенциальные вопросы могут волновать любое человеческое существо, независимо от национальности, социально-экономического статуса, пола, возраста, половой жизни, и т.д.
“Мы говорим буквально о состоянии людей; о непреложных аспектах нашего существования, включающих смерть и дилемму свободы и ограничений,” — объяснила она io9. “Никто не может избежать этих болезненных составляющих человеческого опыта, хотя мы точно отличаемся в степени их осознавания или желания о них размышлять.”
Уинклер согласен с Кинг, но верит, что некоторые люди могут быть психологически предрасположены к экзистенциальному кризису.
“Порой я верю, что есть таинственная сила — не знаю даже, как ее назвать — задающая ‘экзистенциальную ориентацию’ (очень похоже на сексуальную ориентацию, половую идентичность, или даже ‘тип’ личности), благодаря которой определенные люди от природы больше склонны глубоко задаваться вопросами существования и эмоционально на них реагировать, принимать близко к сердцу,” — уточняет он. “Это правда, я уверен, что экзистенциальный кризис чаще всего происходит в середине жизни (в середине 30-х – середине 50-х годов), но я наблюдал его у людей всех возрастов, даже у детей.”
Поиск смысла
Экзистенциальная тревога и ощущение смысла неразрывно переплетены. Работа Татьяны Шнелл из университета Инсбрука(здесь и здесь) показывает, что ощущение смысла может иметь значительное влияние на наше благополучие и уровень счастья. Пять лет назад Шнелл разработала программу для отражения экзистенциальных мироощущений, матрицу из четырех категорий, которую можно суммировать следующим образом:
- Осмысленность: высокий уровень осмысленности и низкий уровень кризиса смысла.
- Кризис смысла: низкий уровень осмысленности и высокий уровень кризиса смысла.
- Экзистенциальное безразличие: низкий уровень осмысленности и низкий уровень кризиса смысла.
- Экзистенциальный конфликт: высокий уровень осмысленности и высокий уровень кризиса смысла.
Так, согласно первой категории, у некоторых людей присутствует высокий уровень ощущения смысла жизни, но их это не беспокоит. Напротив, люди в категории состояния “экзистенциального конфликта” также испытывают высокий уровень ощущения смысла жизни, но безуспешно пытаются обозначить его или осмыслить мир. Такой конфликт может вызвать недвусмысленный глубоко личный кризис.
Для лучшего понимания, где находятся люди по отношению к этим категориям, Шнелл провела исследование среди более 600 немецких участников. Результаты показали, что у 61% людей обнаружилась осмысленность, у 35% — экзистенциальное безразличие, и у 4% — кризис смысла.
В недавнем исследовании Бруно Дамасио (Bruno Damásio) и Сильвия Коллер (Sílvia Koller) из Мадридского университета Комплутенсе достигли похожих результатов. При опросе более 3,000 бразильцев, исследователи нашли 80.7% осмысленности, 9.6% экзистенциального безразличия, 5.7% кризиса смысла, и 4% экзистенциального конфликтов. Это означает, что 120 из 3,034 опрошенных людей чувствовали высокий уровень осмысленности и в то же время кризис смысла. Культурные, религиозные и социально-экономические факторы могут помочь объяснить некоторую разницу между участниками из Германии и Бразилии, но интересно заметить, что схожие пропорции людей в обеих странах испытывают экзистенциальный конфликт.
В обеих работах осмысленность соотносится с удовлетворением от жизни, счастьем, оптимизмом и надеждой позитивно, в то время как кризис смысла соотносится с этими показателями негативно. Две необычные категории безразличия и конфликта были похожи в этих показателях, хотя безразличные личности показывали более высокий уровень удовлетворения от жизни, счастья и самооценки, чем личности в экзистенциальном конфликте.
Исследования Дамасио и Коллер также рассматривали поисксмысла жизни и его связь с четырьмя вышеупомянутыми группами. Группы людей, активно ищущих смысл жизни, выглядят следующим образом:
Таким образом, нахождение в конфликте приводит к большим поискам смысла жизни, чем просто прохождение через кризис (хотя с небольшой разницей). Неудивительно, что исследователи также обнаружили, что безразличие приводит к меньшим поискам.
Интересно, что усиленные поиски смысла жизни соотносятся с более низким уровнем удовлетворенности жизнью, а более низкий уровень субъективного счастья, по сравнению, — со средним и низким уровнем поиска смысла жизни. И, как отмечают исследователи в своих работах, “личности, находящиеся в состоянии экзистенциального конфликта, но только слабо ищущие смысл, показывают такой же уровень счастья, как и личности в группе осмысленности.”
Это поднимает серьезные вопросы о том, плодотворны ли поиски смысла жизни. Ясно, что это не очень приятно; люди, ищущие смысл, находятся либо в конфликте, либо в кризисе. Более того, если они ищут, скорее всего, они несчастны или не удовлетворены чем-то в своей жизни.
Справляться с экзистенциальным кризисом
Если одержимость поисками смысла жизни бесполезна, что же делать человеку, захлестнутому болью экзистенциального ужаса?
Жизнь полна ими, и всегда трудно не задаваться вопросом, что же на тропе, которую не выбрал? (фото: Николас Маттон (Nicholas Mutton/CC 2.o))
Как поделилась со мной Кэтрин Кинг, нам часто трудно противостоять вине, возникающей, когда мы не проживаем свои жизни так полно, как мы верим или знаем, что могли бы — и чем дальше мы продвигаемся по жизненному пути, тем тяжелее это становится.
“Бросить курить после 40 лет, отказаться от разрушительного поведения, или уйти из отношений, в которых был десятилетиями несчастен, или менять карьеры —неизбежно, такие перемены поднимают вопрос, почему человек не сделал этого раньше?” — замечает она.
Вдохновленная работой психотерапевта Стенфордского университета Ирвина Ялома (Irvin Yalom), Кинг советует своим клиентам не только встречаться со страхом сделать что-то рискованное или трудное, но и принимать тот факт, что их жизнь приняла бы другой оборот, если бы они решились на эти перемены раньше. Она напоминает своим клиентам: то, что сделано – уже в прошлом и не может быть изменено, и что они, скорее всего, делали все, что могли, в то время. Упомянув это, она добавляет, что будущее не определено и содержит новые возможности.
“Просто сказанные, эти слова вряд ли приведут к немедленному эмоциональному сдвигу или снизят их экзистенциальную тревогу,” — рассказывает Кинг, но “клиентам нужно использовать терапию, чтобы медленно интегрировать новые пути мышления и чувств на более глубоком психологическом уровне, пока они проводят эмоциональную работу осознавания своих страхов, принятия своих утрат, и роста своей способности использовать новые возможности.”
В лучшем виде, “экзистенциальная психотерапия” в стиле Ялома утверждает волю, творчество, самоактуализацию и человеческий потенциал, в то же время принимая неизбежные ограничения и условия. Кинг говорит своим клиентам, особенно тем, кому еще нет 40 лет, что осознание свободы и выбора должно гармонировать с принятием неизбежных ограничений, а также принятием риска и неуверенности.
“Несмотря на все наши усилия, жизнь часто поворачивается не так, как мы ожидали,” – добавляет она. “Для клиентов помоложе, парализованных или переполненных жизненными решениями, это может привести к работе в терапии, сфокусированной на том, чтобы спокойнее выдерживать неуверенность, рассматривая неудачи как ценные уроки, и ценить процесс больше, чем его результаты.”
Джейсон Уинклер уверен, что хорошие отношения и человеческий контакт являются для большинства людей отличным способом поднять настроение и мироощущение в их личной ситуации.
“Если один человек поговорит с другим о своих экзистенциальных тревогах и получит в ответ поддержку и понимание, то часто уровень его отчаяния, связанный с экзистенциальной изоляцией, снижается,” — поясняет он, добавляя, что людям важно продолжать формулировать свои мысли и чувства в словах.
“Я уверен, что наилучшие ответы на экзистенциальный кризис – продолжать искать чутких, понимающих и эмпатичных слушателей, а также быть увлеченными значимыми занятиями в жизни — какими бы ‘маленькими’ или ‘большими’ они ни были — от сидения на скамейке в парке с вязанием, слушая, как ветер шелестит в листьях на деревьях, до волонтерства в организациях гуманитарной помощи, до наслаждения родственными отношениями с кем-то особенным,” — добавляет Уинклер. “Находить в себе целеустремленность вставать и вовлекаться в жизнь ежедневно — невероятно важно.”
Дополнительный материал: Леви Гаде (Levi Gadye).
Оригинал статьи: http://io9.com/how-to-cope-with-an-existential-crisis-1718285502?utm_source=feedburner&utm_medium=feed&utm_campaign=Feed%3A+io9%2Ffull+%28io9%29
Автор: Джордж Дворский (George Dvorsky)
Перевод: Наоми Ананьева, http://naomi-anael.livejournal.com/
Базовое чувство вины присуще всем людям. Этот глубокий якорь сформировался на протяжении человеческой эволюции. Центральный страх виновного – это страх быть отвергнутым обществом, стать лишенным всех благ. Как итог, смерть от физического и эмоционального голода. Вина — это цена, которую мы платим, если наше поведение нарушает определенные стандарты или убеждения. Пока наше поведение будет выходить за пределы этих стандартов, чувство вины будет преследовать нас по пятам.
