«Депрессия подобна даме в черном. Если она пришла, не гони ее прочь, а пригласи к столу, как гостью, и послушай то, о чем она намерена сказать». Карл Густав Юнг
В последнее время нередко можно услышать от кого-либо: «У меня (у него) депрессия». Мы пользуемся этим словом достаточно часто, в клиническом и бытовом смысле, но не всегда точно знаем определение, проявления и симптомы данного заболевания. Вполне вероятно, что то, что мы привыкли называть депрессией, ею не является и наоборот. Все, иногда или часто, испытывают грусть, печаль, тоску, подавленное настроение, в жизни происходят разные ситуации, мы как-то на них реагируем, какое-то время пребываем во власти этих переживаний – это нормально. Но важно знать, когда такое состояние перестает быть нормой и перерастает в депрессию.
Длительное время находиться в тоске и печали человек не может, рано или поздно он разозлится, обрадуется или испугается, его эмоциональное состояние изменится, настроение поменяется. Состояние становится ненормальным, когда эмоции, которые испытывает человек, перестают соответствовать событиям, происходящим вовне, когда обычные адаптивные механизмы по каким-то причинам не срабатывают. Депрессия предполагает отказ от поведения.
Депрессия (от лат. deprimo — нажимать, подавлять) – это состояние, характеризующееся подавленным настроением, замедлением мышления и ослабленной или исчезающей двигательной активности. Сочетается с разнообразными соматическими нарушениями, такими как потеря аппетита, похудение, нарушение сердечного ритма, чувство физической слабости и др. Симптомы наблюдаются не менее двух недель и приводят к нарушению повседневной жизнедеятельности человека. Депрессия у женщин встречается чаще, чем у мужчин, средний возраст начала заболевания – 40 лет, однако возможно возникновение в любом возрасте.
Диагностические критерии депрессивного эпизода по DSM-IV (американское руководство по диагностике и статистике психических расстройств).
Пять или больше из следующих симптомов наблюдаются на протяжении 2 недель, вызывая нарушение нормальной жизнедеятельности. По крайней мере один из них – это подавленное настроение, или потеря интереса к окружающему и утрата ощущения удовольствия. Сюда не относятся симптомы, обусловленные соматическими заболеваниями. Симптомы не имеют прямой связи с воздействием психоактивного вещества (например, при злоупотреблении наркотическими веществами или лекарственными средствами).
1. Подавленное настроение сохраняется большую часть дня и присутствует почти ежедневно (например, ощущение печали или пустоты, слезы). У детей и подростков возможна раздражительность.
2. Выраженное снижение заинтересованности или утрата удовольствия от выполнения всех или почти всех видов деятельности в большую часть дня и почти ежедневно.
3. Значительное снижение массы тела, не связанное с диетой, ее увеличение (например, на 5% за месяц) либо понижение или повышенный аппетит почти каждый день. У детей следует обратить внимание на отсутствие нормальной прибавки массы тела.
4. Бессонница или сонливость почти ежедневно.
5. Психомоторное возбуждение или психомоторная заторможенность почти каждый день (с точки зрения других, а не по субъективному ощущению неугомонности или вялости).
6. Усталость либо упадок сил почти ежедневно.
7. Ощущение собственной никчемности, либо чрезмерное или безосновательное чувство вины (которое может иметь бредовый характер) почти ежедневно.
8. Сниженная способность думать и сосредотачиваться либо проявления нерешительности почти каждый день (по субъективной оценке или с точки зрения окружающих).
9. Периодически возникающие мысли о смерти (не только страх перед смертью), периодически возникающие мысли о самоубийстве или попытки без определенного плана покончить с собой, либо суицидальные попытки с наличием такого плана.
Депрессивное расстройство характеризуется нарушением сна, которое может проявляться в виде бессонницы или избыточной сонливости, и связано с астенией. Характерным является раннее пробуждение и большое количество часов дневного сна. Более тяжелое состояние наблюдается утром, потому как в течение дня человек хоть как-то отвлекается. Общая слабость и упадок сил носят психическую природу, потому как физически организм может быть здоров.
Для слабо выраженной депрессии может быть характерно переедание, потому как еда и прием пищи, является самым простым удовольствием, человек начинает поощрять себя путем заедания. При нарастании тяжести проявлений депрессии появляется угасание чувства голода, отказ от удовольствий и от еды в том числе.
Основные методы лечения депрессии.
Наиболее эффективная стратегия лечения — это сочетание медикаментозного способа и психотерапии. Медикаментозное лечение антидепрессантами должно происходить исключительно по назначению и под наблюдением врача-психиатра, ведь выбор препаратов зависит от индивидуальных особенностей течения и симптомов заболевания.
Психотерапия является как профилактической мерой, так и способом лечения уже существующей депрессии. Регулярная работа с психотерапевтом помогает значительно уменьшить риск рецидивов, помогает понять, ЧТО привело к такому состоянию, восстановить адаптивные механизмы функционирования, научить распознавать свои переживания и чувства и обнаружить экологичные способы обращения с ними, а также понять ДЛЯ ЧЕГО вам данное заболевание, какая есть вторичная выгода.
Если у вас возникают сомнения по поводу наличия или отсутствия депрессии, не затягивайте, обращайтесь к специалисту.
Будьте здоровы и радуйтесь жизни!
Источник: https://psy-practice.com/publications/psikhicheskoe-zdorove/depressiya-osnovnye-simptomy/ При копировании материалов, ссылка на источник обязательна © psy-practice.com
Метка: преодоление
Марион Вудман. Вытанцевать горе.
Танец ‒ один из самых простых и доступных способов снять стресс, но мы явно недооцениваем его силу. Психоаналитик Марион Вудман о том, как танец помогает пережить горе, снять с души тяжесть и почувствовать себя заново рожденным.
Каждый, кого коснулась серьезная потеря, знает это состояние: словно чья-то холодная рука стискивает сердце, не давая вздохнуть. Мы киваем в ответ на утешающие слова близких, но понимаем: стоит остаться наедине с собой, и боль вернется с новой силой. А ведь нужно еще жить, работать, заботиться о других, пытаясь делать что угодно, лишь бы не погружаться в этот ад снова.
Можно ли справиться со своими чувствами иначе, не отрицая, но и не погружаясь в них с головой? У юнгианских психологов есть подход.
Можно ли справиться со своими чувствами иначе, не отрицая, но и не погружаясь в них с головой? У юнгианских психологов есть подход.
ТЕЛО ПЫТАЕТСЯ ЧТО-ТО СКАЗАТЬ
«Как только она вошла в комнату, я сразу почувствовала ее напряжение. Его выдавали мимика, жесты, тон голоса, хотя на лице была вежливая улыбка». Эбби − клиентка танцевального терапевта Лоры Уилсон − не могла справиться со стрессом из-за недавно пережитой смерти отца. В семье она всегда была «за сильного» – выслушивала, поддерживала, не роптала. Она не давала себе возможности выразить горе, потому что должна была оставаться твердой для других.
Первое, о чем терапевт попросила ее, − совершить любое движение или жест. По наитию, не размышляя. Эбби начала медленно и молча вытягивать руки перед собой, с силой, как будто толкала что-то. Как она призналась потом, в этот момент в голове у нее крутилась одна фраза: «Отпусти». «Она поняла, что именно это и делала в течение последних полутора недель: отталкивала эмоции, держала их на расстоянии вытянутой руки, – объясняет Лора Уилсон. – Она вкладывала в это действие все силы, поэтому ее тело словно пребывало в спазме».
Первое, о чем терапевт попросила ее, − совершить любое движение или жест. По наитию, не размышляя. Эбби начала медленно и молча вытягивать руки перед собой, с силой, как будто толкала что-то. Как она призналась потом, в этот момент в голове у нее крутилась одна фраза: «Отпусти». «Она поняла, что именно это и делала в течение последних полутора недель: отталкивала эмоции, держала их на расстоянии вытянутой руки, – объясняет Лора Уилсон. – Она вкладывала в это действие все силы, поэтому ее тело словно пребывало в спазме».
Она поняла, что должна дать себе возможность скорбеть о потере, впустить в тело боль и позволить оплакать отца
Эбби поняла, что задействовала только руки, но не туловище. Когда терапевт попросила ее снова подвигаться, но на этот раз всем телом, Эбби обнаружила, что начинает раскачиваться − взад-вперед, из стороны в сторону. И что-то в ней срезонировало. Нечто подобное она уже видела по телевизору. Это были женщины с Ближнего Востока, скорбящие, одетые в черное. В кадре они точно так же раскачивались, сотрясаясь от рыданий.
В движениях Эбби был смысл. Если вначале она отталкивала чувства, второй ее жест был связан с созданием пространства для горя. Она поняла, что должна дать себе возможность скорбеть о потере, впустить в тело боль и позволить себе оплакать отца. «Возможно, она могла бы осознать это в процессе «разговорной» терапии, но, скорее всего, это осознание осталось бы на уровне головы, но она по-прежнему удерживала бы чувства в теле», – объясняет Лора Уилсон.
В движениях Эбби был смысл. Если вначале она отталкивала чувства, второй ее жест был связан с созданием пространства для горя. Она поняла, что должна дать себе возможность скорбеть о потере, впустить в тело боль и позволить себе оплакать отца. «Возможно, она могла бы осознать это в процессе «разговорной» терапии, но, скорее всего, это осознание осталось бы на уровне головы, но она по-прежнему удерживала бы чувства в теле», – объясняет Лора Уилсон.
ФОРМА ДЛЯ ЧУВСТВ
«Тело говорит о том, о чем не могут сказать слова», – эта фраза приписывается американскому пионеру современного танца Марте Грэхем. Карл Юнг согласился бы с этим. Он считал, что тело и психика неразрывно связаны. Подавленные эмоции, страхи и желания оставляют следы в организме: меняется обмен веществ, возникают нервные тики, развиваются болезни. Но эта связь не односторонняя – тело тоже может посылать «команды» бессознательному. И если переживания настолько тяжелы, что говорить о них невыносимо, на помощь приходит пластика.
Задолго до появления психотерапии наши предки использовали танец как лекарство. «В древности танец был одним из самых мощных способов лечения. Мы забыли об этом, – пишет танцевальный терапевт Лиза Фладагер. – Но целительный эффект достигается не повторением заученных фигур, а свободным творчеством. Танец должен вырастать из вашего опыта, иметь отношение к вашей жизни». В этом и состоит суть танцевальной терапии − через тело воздействовать на разум».
Задолго до появления психотерапии наши предки использовали танец как лекарство. «В древности танец был одним из самых мощных способов лечения. Мы забыли об этом, – пишет танцевальный терапевт Лиза Фладагер. – Но целительный эффект достигается не повторением заученных фигур, а свободным творчеством. Танец должен вырастать из вашего опыта, иметь отношение к вашей жизни». В этом и состоит суть танцевальной терапии − через тело воздействовать на разум».
В танце сознательное и бессознательное начинают взаимодействовать, свободно перетекая друг в друга
Марион Вудман, юнгианский аналитик и лидер женского движения, много экспериментировала с духовными практиками. Она пережила расстройство пищевого поведения, серьезную автомобильную аварию, заболевание почек, дизентерию и, наконец, рак. И разработала свой соматический (основанный на теле) подход, основываясь на собственном опыте болезни и излечения.
«Горе можно вытанцевать из себя, – пишет она. – Танец придает форму чувствам, выражает то, что невозможно передать словами. В танце сознательное и бессознательное начинают взаимодействовать, свободно перетекая друг в друга. Я перевожу извне вовнутрь каждое движение и стараюсь связать его с дыханием. Внутренние источники силы собираются точно в центре и ведут к взрыву энергии. Боль, которую я чувствовала до танца, исчезает, как будто жизнь проходит сквозь меня. Вот почему уходит боль, когда я танцую, когда я творю. Я снова становлюсь частью жизненной силы. Танец танцует мной».
«Горе можно вытанцевать из себя, – пишет она. – Танец придает форму чувствам, выражает то, что невозможно передать словами. В танце сознательное и бессознательное начинают взаимодействовать, свободно перетекая друг в друга. Я перевожу извне вовнутрь каждое движение и стараюсь связать его с дыханием. Внутренние источники силы собираются точно в центре и ведут к взрыву энергии. Боль, которую я чувствовала до танца, исчезает, как будто жизнь проходит сквозь меня. Вот почему уходит боль, когда я танцую, когда я творю. Я снова становлюсь частью жизненной силы. Танец танцует мной».
ПУТЬ К СЕБЕ
В книге «Сова была раньше дочкой пекаря» Марион Вудман описывает историю женщины, которая долго пыталась завести ребенка. Когда она наконец забеременела, ее радости не было предела. Но счастье оказалось коротким: незадолго до рождения у нее случился выкидыш. «Ее горе было безутешным, его невозможно было выразить словами, – вспоминает Вудман. – Сначала она даже не плакала. Потом она начала анализ и в то же время записалась в группу современного танца». В своем дневнике женщина написала: «Мне необходимо танцевать, потому что, когда я танцую, я есть».
Но танец не просто позволяет излить из себя застывшие переживания. Он пробуждает в нас самое главное – самость, внутренний голос, который мы часто не слышим. Вудман считала, что слова плохо подходят для выражения чувств женщин. «Слова могут запутать, а тело никогда не солжет, потому что через него говорит бессознательное. Этот скачок в бессознательное… и является тем самым звеном, которое может связать их с жизненной силой», – объясняет Вудман.
В конце концов клиентка Вудман смогла ощутить благодарность за произошедшее: «Она не испытывала злости, потому что месяцы уединения и горевания привели ее к пониманию того, что ее ребенком необходимо было пожертвовать, чтобы могла родиться ее собственная самость». И только после этого ей удалось забеременеть снова.
Танец приходит на помощь, когда распутать сложный клубок чувств не удается. Это способ наконец дать слово телу, позволить ему говорить через нас и вести нас за собой. И на этом пути нас могут ждать неожиданные открытия.
Но танец не просто позволяет излить из себя застывшие переживания. Он пробуждает в нас самое главное – самость, внутренний голос, который мы часто не слышим. Вудман считала, что слова плохо подходят для выражения чувств женщин. «Слова могут запутать, а тело никогда не солжет, потому что через него говорит бессознательное. Этот скачок в бессознательное… и является тем самым звеном, которое может связать их с жизненной силой», – объясняет Вудман.
В конце концов клиентка Вудман смогла ощутить благодарность за произошедшее: «Она не испытывала злости, потому что месяцы уединения и горевания привели ее к пониманию того, что ее ребенком необходимо было пожертвовать, чтобы могла родиться ее собственная самость». И только после этого ей удалось забеременеть снова.
Танец приходит на помощь, когда распутать сложный клубок чувств не удается. Это способ наконец дать слово телу, позволить ему говорить через нас и вести нас за собой. И на этом пути нас могут ждать неожиданные открытия.
Об авторе
Марион Вудман ‒ юнгианский аналитик, автор книг о проблеме женственности, автор более десяти книг, посвященных женской психологии и сексуальности. В их числе «Опустошенный жених. Женская маскулинность» (Когито-Центр, 2010) и «Сова была раньше дочкой пекаря» (Когито-Центр, 2009).
http://www.psychologies.ru
http://www.psychologies.ru
Анна Соловьева. Травма и ресурс.
Некоторое время назад я проходила учебу по работе с травмой и, как водится, на учебных группах, все участники приносили свои истории.
Мы не теоретизировали о том, как бывает тяжело, а соприкасались вживую с собственным болезненным опытом.
Работа с такими темами приводит и к пониманию очень мощных и глубоких сил в человеке, и важная часть работы с травматическим опытом – постоянное возвращение к ресурсам, к тому, что дает возможность жить.
Я сама очень долго не могла понять – что такое эти самые ресурсы, и зачем мне замечать — в чем, отчего и как мне может быть хорошо, если мне – плохо?
Иногда слово «ресурс» воспринималось, как знаменитое «зато»: «мир рушится, зато я умею крестиком вышивать» — попытка зажмуриться и не замечать происходящих разрушений, отвлекаясь «позитивом».
И вот тут очень важно разделить – что такое обесценивание переживаний, а что – опора на собственные ресурсы, позволяющая справиться с трудной ситуацией.
Обесценивание — это отрицание, лишение права на существование смыслов, чувств и переживаний, заявление о том, что человека в сложном или болезненном для него месте — нет или он какой-то неправильный, плохой.
«Когда ты злишься или плачешь – с тобой что-то не так» — вызывает ощущение своей дефектности, плохости, стыда.
«Твоих переживаний попросту не существует, ты придумываешь, такого не бывает» — делает человека сумасшедшим, «иным» — ведь его мир, оказывается, критичным образом отличен от мира других людей – то, что с ним, никто не понимает, не видит и не может разделить.
И крайне важно замечать, принимать, давать время, внимание и пространство всем тем чувствам, реакциям и мыслям, которые существуют и требуют признания – страх, зависть, гнев, отвращение – все эти переживания показывают, что нам важно, что ценно, в каких местах мы разрушаемся, а что хочется сохранить и защитить.
Но бывает, что человек так срастается со своей болью, беспомощностью, страхом, настолько привыкает думать о себе, как о том, кто не может, что нужна специальная работа, выход на другую точку восприятия – с которой будет видно больше, чем изнутри травмы.
Основное отличие травмы от стресса, пусть и сильного, – она приводит к ощущению тотального бессилия, невозможности что-либо изменить, распаду мира – внутреннего, внешнего, или обоих.
Это про отступление, отказ от жизни – иногда в самом прямом смысле.
После стресса так или иначе происходит регенерация, восстановление реакций, а травма — разрушает, полностью отсекает человека от его сил и надежд.
И когда человек полностью погружен в эту беспомощность, когда каждый шаг ведет к ухудшению состояния – вот тут важно обращаться к ресурсам.
Что же такое эти самые ресурсы?
Это все то, что дает нам ощущение жизни, устойчивости, спокойствия, радости — чего-то хорошего.
Они могут быть внутренними и внешними, телесными (нравится на что-то смотреть, например, или двигаться, или дышать), эмоциональными (что-то вызывающее переживания уверенности, спокойствия, любопытства, радости – даже если это наблюдение за полетом жука, например).
Любые моменты, где можно заметить – я живу, дышу, существую, что-то для себя делаю.
Пусть небольшое и самое простое.
В защитных реакциях можно видеть ресурс – я себя защищаю.
В дыхании, в жизни тела — ногах, стоящих на полу, руках, держащих или делающих что-либо, в глазах, которые могут видеть, в голове, которая думает – во всех этих моментах можно заметить, как несмотря на трудность и переживание бессилия я выживаю, сохраняюсь, продолжаю быть.
Пусть вокруг бушует ураган – в эту конкретную секунду, минуту, час и день – я остаюсь и живу.
Для чего это нужно – для выхода из тотальной беспомощности, для того, чтобы была возможность проверить – я действительно сейчас исчезаю и моя жизнь заканчивается (чем пугает травматический опыт)? Или мне это по привычке кажется, а на деле — вот, я здесь.
И, если я остаюсь – что происходит, кто я, что я могу и что хочу?
В таком взгляде нет пренебрежения болезненными переживаниями, как при обесценивании, но в тоже время — они перестают быть единственным опытом.
Это можно сравнить с ходьбой на двух ногах — даже если одна травмирована, опираться на здоровую — не значит забыть о больной, пренебречь ею, это значит — беречь ее, и заботиться о своей возможности передвижения.
http://gestaltclub.com
