Рубрика: Из личного опыта

Опубликовано от — Оставить комментарий

Наталья Олифирович. Токсичный муж: умереть или уйти?

Токсичный муж УМЕРЕТЬ ИЛИ УЙТИ
Посвящается Т.С.
Ко мне на консультацию пришла девушка. Она сказала, что ей нужна оценка ситуации, и сразу попросила не считать ее сумасшедшей. Она была в отчаянии и совершенно не понимала, как ей себя вести.
Проблема была не с ней. Беда случилась с ее сестрой.
Сестра, Вера, была гражданкой другой страны – как, впрочем, и моя клиентка. Закончила с красным дипломом медицинский университет, прошла несколько зарубежных стажировок. Времени на парней не было – и когда в 25 она открыла глаза и посмотрела вокруг, то никого не увидела. Год, два – она работала, работала, работала… И тут появился ОН. Без образования (искал себя), временно без работы (делаю свой бизнес), 36-летний никогда прежде не женатый мужчина. Он быстро познакомился с родителями, сделал предложение и еще одно предложение – переехать в Беларусь. У нас, дескать, и страна прекрасная, и жизнь спокойная.
Родители были счастливы. Быстро сыграли свадьбу. Быстро купили квартиру в столице – зять ведь душевнейший человек. Все, конечно, оформляли на зятя – ведь дочь только планировала делать вид на жительство. Потом купили помещение под бизнес. Потом открыли там медицинский центр и купили все оборудование…
Счастливые молодые жили далеко, по телефону и Скайпу перезванивались часто, но буквально на минутку. Было ясно, что у молодой жены нет ни минуты свободного времени: организация работы центра, наем персонала, и сама не выходила даже в туалет во время приема. Муж стал директором центра. Вскоре Вера сообщила о беременности – но она проработала до последнего дна. Когда появился ребенок, родители примчались на помощь. Они были поражены, что молодая мать, выписавшись из роддома, уже на следующий день пошла на работу. С ребенком оставалась няня. Придя с работы, Вера убирала, готовила и делала все, как положено. Ночью беспокойный ребенок не спал – а утром Вера опять и опять стойко шла на работу, сообщая родителям «Не беспокойтесь, у меня ВСЕ ХОРОШО».
Через год она позвонила сестре и попросила приехать. Вера встретилась с ней тайно, улизнув с работы ни полчаса, и сказала – я так больше не могу… Я не знаю, что происходит – но мне плохо рядом с ним. Я как в клетке.. Я себя потеряла… Сестра попыталась успокоить и говорила все, что положено в этих случаях – помиритесь, все будет хорошо… Но Вера сказала одну фразу: «ТЫ не понимаешь… Он страшный человек…»
Сестра уехала, а Вера через месяц позвонила и сказала, что снова забеременела… И вот сейчас – эмоционально, размахивая руками, рассказывала сестра – она родила второго,  продолжает работать и превратилась в зомби.
Я все еще не понимала, в чем ужас ситуации, о чем и спросила у клиентки.
И тут она стала плакать. «Вы не понимаете, — говорила она, — Веру как подменили»
И рассказала, что Вера, прекрасный водитель, приехав в Минск, ни разу не села за руль – муж забрал машину и говорит: я о тебе забочусь. Ездит он на ней, разумеется, сам.
Вера не знает города – она просто НИ РАЗУ не была ни в кино, ни в кафе, ни в театре, ни в Ботаническом саду. Она только работает.
Вера не знает, где находятся магазины – за три года она не купила ни трусов, ни колготок. Раньше большая модница, она просто превратилась в тень. При росте выше 170 она весит 47 килограммов. Одежда на ней висит, но на работе она в халате, с детьми гуляет няня…
Когда родители, в очередной раз приехав, увидели, что творится с их дочерью, они пришли в ужас. Они отвезли ее к врачу, но тот развел руками – дескать, анорексия, истощение, надо бы отдохнуть, попить витамины, сдать все анализы… И тут позвонил муж. Вера сказала: «Пришла в медицинский центр, хочу сдать анализы». Родители увидели, как изменилось лицо дочери. Она сказала, что ей срочно нужно домой и что муж сейчас приедет за ней.
Дома зять сказал, что родители грубо залезли в его семью, собрал вещи и выставил родителей за дверь. Они сняли гостиницу и задумались – как же так вышло, что они, бизнесмены, взрослые люди, купили квартиру и бизнес по сути незнакомому человеку – все оформлено на него. Но больше всего они переживали за здоровье дочери.
Они позвонили Вере на следующий день, но она не сняла трубку. Они попытались прийти к ней на работу – но администратор тут же вызвала мужа, и он мягко, но настойчиво выставил их за дверь. И родители заподозревали, что дочь сидит на каких-то таблетках. Почему зять так занервничал в ответ на простой анализ крови? Почему дочь не кормила ребенка, выписавшись из роддома, хотя у нее было молоко?
Я спросила, а чего же хотят от меня? Сестра Веры сказала: «Я понимаю, что выгляжу как параноик. Я уже была у психолога в моем родном городе, и это был специалист, к которому Вера обращалась раньше из-за сложностей в построении семьи. Когда я все рассказала, психолог была удивлена.Она помнила Веру как разумную, активную, энергичную девушку-трудоголика. Ее гипотеза была связана с тем, что Вера сместила зависимость с работы на мужа и теперь она под сильным влиянием».
Конечно, я попыталась сместить фокус с Веры на клиентку. Конечно, я много чего узнала о семье. Но история засела у меня в голове. Как за несколько лет разумная женщина, выигрывавшая европейские гранты на стажировки, любящая дочь и сестра превратилась в зомби? Я почитала о сектах и подумала – как просто сломать человека. Сделай его зависимым, не давай спать, заставляй много работать – и он никуда от тебя не денется… Но больше всего меня задел вопрос – когда же случается перелом? Ведь до какой-то точки и Вера сохраняла рассудок –она замечала, что все плохо, и была готова уйти. Но почему-то осталась… И после этого сломалась.
Почему мы не уходим от токсичных партнеров? Что нас держит рядом с ними? Все банально – те переживания, которые «клеят» нас в созависимости, и те инвестиции, которые мы уже вложили в человека и никогда не сможем забрать обратно. Не уходим, потому что:

  • Стыдно. Ведь люди говорили – посмотри на него! Он ведь ТАКОЙ… А я не слушала и не слышала…
  • Страшно. А вдруг все такие? А вдруг он будет мстить? А вдруг заберет детей? А вдруг убьет?
  • Грустно. Ведь была пара светлых моментов в начале отношений, когда верилось в то, что все будет хорошо. Воспоминания порождают веру, что все может измениться. Надо только немного потерпеть – и он поймет, какая я хорошая…
  • Обидно. Я столько сделала для этих отношений, вложила свою душу, стольким пожертвовала…

Я долго думала, стоит ли об этом писать – тема тонкая, сложная, многогранная. Я правда не знаю правильных ответов – и сама ищу их вместе со своими клиентами, участниками терапевтических и обучающих групп. Но иногда меня накрывает такая волна отчаяния и безнадежности, что я не знаю, как дальше говорить с человеком, что ему говорить, и стоит ли вообще это делать.
Мы в сотый раз говорим о тех самых отношениях, которые мы с легкостью называем созависимыми. Каждый психолог, а в последнее время – и каждый второй клиент знает все о треугольнике С.Карпмана, о построении границ, о взятии ответственности. Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся! Но рядом с каждым из нас живут люди, которых это знание ни разу не спасает. Это те, кто находятся в токсичных, отравляющих отношениях со своим партнером – и при этом не могут расстаться.
Когда я думаю об этих женщинах, перед моим лицом проносится целая галерея образов. Это и случайная женщина с замазанным синяком на скуле, спешащая утром в магазин. Это женщина, везущая пьяного мужа домой и всю дорогу выслушивающая, что она, корова, не умеет водить. Это насилуемые своими мужьями, рожающие каждый год детей жертвы домашнего насилия, сбежавшие в приюты и убежища и снова готовые поверить, что «он уже все осознал и исправился». Это женщины, отработавшие смену и спешащие домой варить борщ лежащему на диване мужу, который по-хозяйски распоряжается и ее временем, и ее телом.
Конечно, переломанное ребро или синяк под глазом сложнее скрыть, чем постоянное унижение, отвержение, обесценивание и презрение. Но от этого отношения те становятся менее разрушительными. Я бы хотела перечислить характеристики, которые присущи таким отношениям, и начала бы с того, как ведут себя в таких отношениях мужчины.

  • Мужчину  можно охарактеризовать емким словом «мизогин». Мизогин  ненавидит женщин и женское. В последнее время об этом часто пишут, но ведь очень сложно принять, что кто-то может презирать и дискриминировать человека по признаку пола. Конечно, почти все религиозные тексты пронизаны идеей, что женщина – существо второго сорта. Конечно, есть Ницше с его «Идешь к женщине – не забудь плетку», но мизогинию бывает просто сложно принять – и поэтому мы придумываем тысячу отговорок (от «У него была злая мать» до «Он сегодня не в настроении»).
  • Мужчина с комплексом власти, желающий повелевать и править. Он укажет и расскажет, что, как и зачем делать женщине – от варки супа до выбора работы. Тотальный контроль и подчинение – то, что нужно такому мужчине.
  • Мужчина — психопат, с отсутствием эмпатии, «лишенный совести», лживый, манипулятивный, использующий женщину как объект для достижения каких-то целей. Его невозможно понять, просчитать, изменить. Читайте книжки – о них исписаны целые тома, и вначале отношений в такого мужчину нельзя не влюбиться.
  • Мужчина, использующий физическую агрессию. Он может толкнуть, ударить женщину, бросить в нее тяжелый предмет, выплеснуть на нее чай. Потом он говорит: «Ты сама меня спровоцировала, ты меня довела». На самом деле он совершенно не умеет управлять своим гневом. Его гнев – как деревенский сортир, в который автоматическая лента с интервалом в полчаса забрасывает пачку свежайших дрожжей.
  • Мужчина, любящий экономическое насилие. Портретный ряд простирается от «Куда ты потратила столько денег?», «У тебя есть декретные – на них и покупай еду» до  «Оставь себе на талончик, я сам съезжу за продуктами».
  • Мужчина, который вечно всем недоволен и постоянно брюзжит, выдвигает претензии, давит, ноет. Жизнь с ним похожа на пребывание в вечном сумраке без надежды на луч солнца.
  • Мужчина – оценщик. Он, как ювелир, всегда сообщит женщине, на сколько карат она поправилась, где у нее морщины, сравнит ее с подругами и анорексичной Анджелиной Джоли. Жене такого мужа не нужны весы и зеркала – каждый день она получает ясную и точную информацию, что она не хороша, глупа, тупа, скучна, не заслуживает ничьей любви – и точка.

Если Вы встречаете такого мужчину – надо бежать. Если Вы влюбились – надо бежать. Если вы замужем за ним много лет, у Вас нет денег, дети маленькие, никто Вас не поддерживает – надо посчитать до ста и бежать.
Может, Вам повезет и наступит день прозрения. Может, в этот день Вы вдруг поймете, что жизнь  — только одна, и Бог не создал для Вас ни запасных частей, ни запасного здоровья, ни даже возможности сохраниться в точке «18 лет» и начать все сначала.
Изменения происходят не завтра, а прямо сейчас. Токсичный муж – это муж, который Вас отравляет. Вы готовы еще несколько лет пожить возле Чернобылького реактора? Вы отрицаете влияние радиации на Ваше тело и душу? Вы всемогущи?
Тогда вам НИЧЕМ НЕЛЬЗЯ ПОМОЧЬ.
Но если у Вас есть надежда – бегите! За вредное производство доплачивают – и люди рискуют, зная, на что идут. Кто «доплатит» Вам за тотальное отравление Вашей жизни?
Доктор Хауз говорил: «Люди не меняются».Они на самом деле меняются, но крайне медленно. Сколько Вы готовы ждать? 10 лет? 20? 50? GAME OVER! Игра закончится раньше, чем Вы успеете понять, что не хотели в нее играть!
Вы можете еще раз прочитать книгу «Очарование женственности». Вы можете отмерить еще какой-то срок  и прямо поговорить с мужем о том, каких изменений в отношениях Вы хотите. Вы можете попробовать еще раз.
Но только перестаньте себя обманывать. Вы не сможете жить в противогазе всю оставшуюся жизнь — не дышать, не радоваться, не быть любимой и принятой, ценимой и поддержаной.

Жизнь с токсичным мужем УБИВАЕТ…
http://www.b17.ru

Опубликовано от — Оставить комментарий

Siara Pinick. Зеркало.

Сегодня у меня очередная консультация у психотерапевта. Мой терапевт просит меня встать перед зеркалом в полный рост. «Все» говорят, что в процессе выздоровоения проблема образа тела решается самой последней (кстати, кто эти вездесущие «все»? ) и я отчётливо понимаю, что так оно и есть.
В других своих записях я уже размышляла на эту тему:
«В процессе лечения от расстройства пищевого поведения я научилась избегать зеркал, шарахаться от них словно от чумы. Я хорошо знаю свое тело и поэтому у меня нет проблем с подбором одежды. Я знаю, что у меня есть любимые вещи, которые хорошо на мне сидят, несмотря на то, что видят мои глаза в зеркале и как я ощущаю свое тело в конкретный день и я научилась доверять этому знанию. Видите, мои глаза искажает взгляд на тело».
Но как и со всеми другими проблемами, которые принесены в жизнь расстройством пищевого поведения, рано или поздно необходимо столкнуться со своими страхами лицом к лицу. И сегодня именно такой день — я смотрю на свое отражение в полный рост.
Я посмотрела на свое отражение, по-настоящему, так как не смотрела на себя ГОДАМИ. Я уже не та девочка, какой была до своей болезни. Моё тело не выглядит так, как я думала о нем долгое время. Я хотела оставаться худой, иметь плоское тело, как когда-то, когда я ещё даже не была подростком . Никто мне не сказал тогда, что набирать вес в подростковом периоде это нормально. Никто не сказал мне, что моему телу нужен дополнительный вес, чтобы защищать жизненно важные органы и кости, чтобы иметь возможность забеременеть, чтобы иметь возможность строить новые клетки — и много чего ещё. Никто не сказал мне, что СО МНОЙ БЫЛО ВСЕ В ПОРЯДКЕ.
Я потратила годы, ощущая, что с моим телом что-то НЕ ТАК, но теперь я знаю, что это с обществом что-то не так. Моё тело — это не объект. Моё тело дано мне, чтобы бегать, смеяться, танцевать, любить, работать. Моё тело дано мне, чтобы быть уязвимым, что меня форму, чтобы расти. Моё тело дано мне, чтобы быть собой, а ещё для силы и смелости. Моё тело дано мне для ЖИЗНИ. И я живу.
Оставаться маленькой мешает моим желаниям (быть может и вашим). Когда я смотрю в зеркало, я не вижу ту девочку, какой была до своего расстройства пищевого поведения. Я вообще больше не девочка. Я ЖЕНЩИНА, полная сил, достоинства и красоты. Моё тело выросло и изменилось, как и мое сердце. И0 я учусь принимать и ценить все это. Я больше не прячусь от зеркала. Я могу стоять перед ним, гордо смотреть на себя в полный рост. Я никогда больше не буду прятаться.
Источник — https://beatingeatingdisorderspage.wordpress.com/2016/05/21/the-mirror/
Перевод — Юлия Лапина

Опубликовано от — Оставить комментарий

Opettaja päätti puhua masennuksestaan teini-ikäisille oppilailleen.


Tarinoihin
Syksy 2008 ei tuntunut loppuvan ikinä.
Kello soi joka aamu varttia vaille seitsemän oululaisessa rintamamiestalossa. Usein mies kiirehti työmatkalle ja vaimo, äidinkielen opettaja Katri Rauanjoki hoiti kolmilapsisen perheen aamurutiinit: patisti vanhimmat pojat kouluun, ajoi kuopuksen päiväkotiin kaupungin toiselle laidalle ja jatkoi sitten työpaikalleen. Ensimmäinen oppitunti Pateniemen lukiossa alkoi 8.20.
Illalla lapsiperheen rumba jatkui: Ruokaa, läksyjä, lasten kuskaamista harrastuksiin. Pari kolme tuntia oppilaiden esseiden tarkistamista illassa, sunnuntaisin opetuksen suunnittelua.
”Siis aika tavallista lapsiperheen arkea, jossa molemmat vanhemmat käyvät töissä ja joka kuuluisi jaksaa. Mutta minä en jaksanut”, Katri Rauanjoki, 43, sanoo nyt.
Takana oli vuosi Eindhovenissa Hollannissa puolison työn vuoksi. Siellä Rauanjoki kirjoitti ensimmäistä romaaniaan Muuria. Hän oli odottanut innoissaan paluuta Suomeen ja tuttuun työpaikkaan, josta hän oli jäänyt äitiyslomalle kaksi vuotta aiemmin.
Se vain ei mennyt niin.
Ensin menivät unet, seuraavaksi hermot. Aamuisin Rauanjoki säpsähti hikisenä hereille neljän viiden aikaan. Tunne oli kuin viidakossa: kuole tai selviä.
”Ajatukset olivat triviaaleja. Useimmiten päässäni takoi, että olen unohtanut kopioida koulupapereita. Ei auttanut, vaikka yritin puhua itselleni järkeä.”
Pinna paloi lopulta mistä tahansa, vaikka siitä, että kaksivuotiaan kumisaappaiden pukeminen kesti.
”Raivosin ja sanoin rumasti, vaikka tiesin, että on väärin huutaa lapselle. Anteeksipyyntöni jäivät pinnallisiksi, koska koin, että huutoni oli oikeutettua. Ajattelin, että täytyihän lasten tajuta, että he ovat hitaita ja että tämä ei toimi.”
Rauanjoki ei jaksanut neuvotella mistään.
”Jäljellä olivat vain sisu ja aggressiot, ja jouduin käyttämään niitä selvitäkseni arjesta.”
Hän ajatteli, että tuleva syysloma auttaisi. Kun saisi levätä, ulkoilla, nukkua ja olla vain.
”Mutta satoi räntää, oli harmaa lokakuun lopun sää ja tuijotin ikkunasta ulos. Tuleva talvi alkoi todella pelottaa.”
Rauanjoki päätti hakea apua työterveyspsykologilta. Omasta mielestään hänellä oli stressin oireita ja niistä johtuva unettomuus. Ehkä keskustelu ja unilääkkeet auttaisivat.
”Mutta psykologi tekikin minulle masennustestin. Sen mukaan minulla oli keskivaikea masennus. Ensimmäinen kommenttini oli, että ei voi mitenkään pitää paikkaansa.”
Katri Rauanjoki kertaa kokemuksiaan keltaisessa puutalokodissaan Oulussa. Juuri nyt ei ole kiire, sillä kevään jatkunut vuorotteluvapaa antaa vapauksia. Tällä viikolla ilmestyy Rauanjoen toinen romaani, Jonain keväänä herään, joka pohjautuu omaan masennuskokemukseen.
”Kirjoitin, jotta en sanoisi itselleni myöhemmin, että liioittelen, ei se niin pahalta tuntunut.”
Masennusta kuvataan usein surulliseksi oloksi. Se on Rauanjoen mielestä väärin.
”Oikeasti se on lamaannuttava ja jopa kuolemaan johtava sairaus. Minä olin henkisesti aivan loppu, eikä siinä tilassa auta, että käy kävelyllä ja laittaa tekokynnet piristykseksi, kuten joku minua neuvoi.”
Sairaus tekee hyvin lyhytnäköiseksi, hän lisää.
”Ei silloin jaksa uskoa, että kevät tulee, viikkokin on pitkä aika. Silti haluan kertoa, että toivoa on.”
Mutta miksi Rauanjoki sairastui? Ehkä juuri siksi, että niin ei pitänyt käydä.
Rauanjoki oli aina ollut tekevä ja ahkera, pärjääjä. Vähän yli kymmenvuotiaana hän hoiti kuusi vuotta nuorempaa veljeään ja kulki pyörällä omin päin harrastuksiin.
Lapsuudenkodissa kiiteltiin, kun oli reipas eikä valittanut, ja ulospäin suuntautunut tyttö oppi helposti, miten kiitosta kerätään. Se onnistui, kun harrasti tanssia ja teatteria, oli mielellään esillä ja toi koulusta kotiin hyviä numeroita.
Rauanjoki valitsi opettajan ammatin isän jalanjäljissä, vaikka haaveili ryhtyvänsä toimittajaksi ja kirjailijaksi. Reippaasta tytöstä kasvoi reipas nainen, jonka elämään mahtui ison perheen ja työn lisäksi kirjoitusharrastus, kirjapiiri, tanssitunteja, vanhan talon remontointia, puutarhahommia, ystäville järjestettyjä päivällisiä ja matkoja. Kaikkea sitä ”tavallista” elämää, jota jaksaa kuka vain – tai niin hän ajatteli.
Rauanjoki oli aina inhonnut enminäjaksa-tyyppejä, valittajia ja velttoilijoita. Psykologin luona ajatus sairauslomasta tuntui aivan mahdottomalta.
”Että minäkö jäisin kotiin lepäämään? Olin 35-vuotias, aina rakastanut työtäni ja elämäni kunnossa, tai ainakin minun olisi pitänyt olla. Masennus tuntui minusta heikkoudelta, vaikka se oli sairaus.”
Rauanjoki antoi periksi vasta kuukauden mittaisella sairauslomalla. Hän istui päivät keinutuolissa, jaksoi vain hakea postin. Mielessä kävi ajatus, että mitä jos ei ikinä enää tokenisikaan.
”Ja vain pari päivää aiemmin olin sanonut, että en missään nimessä voi jäädä töistä pois sairastamaan”, hän hymähtää.

Rauanjoen romaanin päähenkilö Kerttukin on opettaja, mutta muuten oikeasta elämästä on siirtynyt kirjaan enemmän tuntoja kuin yksittäisiä tapahtumia.
Kirjassa Kerttu ei saa koulun rehtorilta sympatiaa sairauslomasta ilmoittaessaan, eikä ymmärrystä tule kollegoiltakaan. Hätäpäissään hän on melkein valmis perehdyttämään sijaisensa, vaikka on jo sairauslomalla.
Katri Rauanjoen työyhteisössä kaikki meni hienosti päinvastoin. Esimies kuunteli ja totesi, että nyt sinun on levättävä.
”Muut opettajat eivät tahtoneet uskoa, että jäin depression vuoksi lepäämään. Mutta nekin, jotka näin sanoivat, tukivat minua. Siitä olen kiitollinen, sillä monissa työyhteisöissä kytätään toisten paikkoja ja puhutaan pahaa.”
Hoidoksi Rauanjoki sai mielialalääkityksen ja psykoterapiaa – ei unilääkkeitä, vaikka oli itse kuvitellut niiden ratkaisevan tilanteen.
”Onnekseni sairaus todettiin, eikä tätä hoidettu esimerkiksi unettomuutena. Unilääkkeillä olisin luultavasti vain sinnitellyt pidempään ja sitten romahtanut täysin.”
Psykoterapiassa nousi yksi tärkeä havainto ylitse muiden:
”Tajusin, että en ole ollut itselleni arvokas. Olin luullut, että kukaan ei rakasta minua vaan ainoastaan minun tekojani. Esikoisena olin itse kehittänyt itselleni suorittajatytön mallin. Ajattelin, että reipas tyttö on hyvä tyttö, koska sillä tavalla sain kiitosta.”
Joka viides suomalainen sairastuu masennukseen elämänsä aikana, ja yli puolella heistä sairaus uusii. Rauanjoki uskoo, että pärjäämiskulttuuriin kuuluva liika suorittaminen voi piillä monen sairauden taustalla. Eniten Rauanjoki yllättyi tajutessaan, että oli ollut masennukseen taipuvainen jo lapsesta asti. Sitä vain ei kukaan ollut huomannut hyvien suoritusten alta.
”Teini-ikäisenä minulla oli ahdistuksia ja itseinhoa. Niitä on varmasti jokaisella teinillä, mutta minun tunteeni olivat vahvoja, eikä niihin ollut mitään järjellistä syytä. Vaikka rakastin esiintymistä, inhosin omaa kehoani ja tunsin olevani mitätön. Normaalipainoisenakin koin olevani pullea.”
Hyvä koulumenestys helpotti ahdistusta, mutta kehnoja arvosanoja hänen oli mahdotonta sietää.
”Eräänä kevätpäivänä sain vähän huonomman arvosanan kokeista. Olin ahdistunut, enkä tiennyt, miten tuska helpottuisi. Keksin, että vaiennan sen fyysisesti. Menin kylmään rapakkoon seisomaan niin, että kengät kastuivat ja aloin palella.”
 
Rauanjoki palasi vain kuukauden levon jälkeen töihin. Vaikka toipuminen oli hädin tuskin käynnistynyt, tuntui hyvältä olla ihmisten ympäröimänä. Hän teki tärkeän päätöksen: hän puhuisi sairastumisestaan – oppilaillekin, jos nämä kysyisivät.
Isoja sanoja ja seikkaperäisiä selostuksia ei tarvittu. Oppilaille riitti, kun hän kertoi, ettei ole parhaissa voimissaan tai että talvi on ollut raskas.
”He reagoivat hienosti, ja monet yrittivät tsempata. Jotkut oppilaat alkoivat kertoa omasta pahoinvoinnistaan. Koenkin, että jakamalla olen tukenut myös oppilaita. Masennus on valitettavasti monen nuoren tai heidän läheisensä elämää. Minusta koulun tehtävä olisi olla osa apua.”
Omille lapsille riitti tieto, että äiti on vähän väsynyt ja nyt jonkin aikaa kotona lepäämässä.
”Eivät he minun sairauttani pelänneet, enemmänkin olivat huolissaan, mikä äidillä on. Mutta silloin he varmaan pelkäsivät, kun raivosin ja huusin.”
Rauanjoki sanoo olleensa aina avoin ja sosiaalinen. Silti masennuksesta kertominen on herättänyt muissa ihmetystä. Suomen mielenterveysseuran mukaan 70 prosenttia masennusta sairastavista haluaa salata tai peittää diagnoosinsa.
”Joskus ärsyttää, kun minulle sanotaan, että olet rohkea, kun puhut masennuksestasi. Mutta eihän puhumisessa ole mitään vaikeaa vaan siinä itse sairaudessa. Eniten vaati rohkeutta myöntää, että en jaksa. Osittain sen tunnustaminen jatkuu vieläkin.”
Toipumiseen kului nelisen vuotta. Terapiasta Rauanjoki sai loppuelämän läksyn: oli opeteltava nauttimaan tekemisestä kiitosta odottamatta, itsensä vuoksi. Oli aika keskittyä asioihin, jotka tuntuivat itselle tärkeiltä.
”Tiesin, että kirjoittaminen tekee minut onnelliseksi. Päätin siis keskittyä siihen.”
Lista elämän arvokkaimmista asioista on nykyisin lyhyt: kirjoittaminen, perhe, lepo. Rauanjoki erosi miehestään viisi vuotta sitten. Kaikkein tärkeintä ovat nyt pojat ja uusi avopuoliso. 9-, 14- ja 17-vuotiaiden lasten kanssa vietettyä yhteistä aikaa ei korvaa mikään.
”Parasta ovat tavalliset asiat: katsotaan elokuvia, leivotaan, pelataan lautapelejä, mennään mökille. Eivät ne unohtuneet masennuksen keskelläkään, mutta minulla ei vain ollut voimia niiden järjestämiseen.”
Mikä sitten muuttui verrattuna sairautta edeltävään aikaan? Oma suhtautuminen, ei mikään muu, Rauanjoki sanoo nyt.
”Kun jäin sairauslomalle, tuntui pahalta tajuta, että koulussa pärjättiin ilman minua. Enää ei tulisi mieleen ajatella noin.”
Herkästi innostuva joutuu silti vahtimaan itseään, jotta ei puuhastelisi liikaa. Tanssitunnit ja Tiffany-lasityöt vielä mahtuvat elämään, mutta blogin kirjoittaminen ja Netflix ei.
”En myöskään halua himokuntoilla viisi kertaa viikossa. Viikkosiivouksen ulkoistin lapsilleni. Komeroiden järjestely saa odottaa. Ei niitä kukaan tule katsomaan.”
 

Näistä en luovu

Kasvihuone
”Tämä on ensimmäinen vuosi, kun minulla on oma lasinen kasvihuone, mutta jo nyt se on tuottanut suunnattomasti iloa. Ikkunalaudat pursuavat taimia, joista osa on tavallisia tomaatteja ja chilejä, osa eksoottisempia lajeja. Poikani pyynnöstä yritämme kasvattaa muun muassa vesimeloneita.”
Tanssiminen
”Olen harrastanut montaa lajia, ja tällä hetkellä innostun itämaisesta tanssista ja flamenco burleskista. Musiikki ja tunne saavat minut heti liikkeelle!”
Metsä
”Minulle tulee levoton olo, jos en pitkään aikaan pääse metsään. Parasta siellä on olla yksin, kameran ja repun kanssa. Metsä on ruokaa aisteille ja alitajunnalle.”
http://www.hs.fi