Симпозиум «Женщина в психотерапии: страдающая и/или помогающая. Экзистенциально-феноменологические аспекты». Доклад «Психическая боль, надежда и безнадежность в практике психотерапевта». Третьяк Леонид Леонидович — кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт, член Координационного Совета РПА.
Рубрика: Депрессия
Депрессия меняет реакцию на стресс.
:no_upscale()/imgs/2019/08/05/10/3492893/10e10319cac87d2a64c59b10edf1bd2113da793e.jpg)
Ученые выяснили, что умеренный стресс, малозначимый для здорового человека, при депрессии вызывает более сильную и продолжительную реакцию. Новые данные помогут понять механизм развития болезни и разработать новые методы ее диагностики. Статья об исследовании опубликована в Metabolic Brain Disease. Работа выполнена при поддержке гранта Российского научного фонда (РНФ).
Организм любого животного реагирует на стресс похоже, мобилизуя все ресурсы: повышается уровень стрессорных гормонов, учащаются дыхание и сердцебиение, в крови растет уровень глюкозы, из которой все органы получают энергию. Иммунная система также готовится отражать опасность: вырабатывается больше провоспалительных цитокинов. Эти небольшие белковые молекулы передают клеткам «сообщения» о том, что появляются потенциально опасные чужеродные вещества, и вызывают защитную реакцию — воспаление.
Ответ на стресс универсален, но сила и продолжительность такого ответа (стресс-реактивность) зависят от многих факторов. Один из них — психические расстройства, в том числе депрессия. Нейрофизиологи из Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН подтвердили это, изучив модель депрессии на грызунах. Ученые предположили, что у людей с депрессивным расстройством психофизиологическая реакция на стресс тоже будет отличаться от нормальной не только внешне, по и по биохимическим показателям: уровню глюкозы в крови, холестерину и другим.
В исследовании участвовали 33 пациента в возрасте от 18 до 45 лет с диагностированной депрессией, но без сопутствующих психических, неврологических или гормональных нарушений. Контрольную группу составили 43 здоровых добровольца соответствующего возраста. Все участники выполняли несложную задачу: им нужно было последовательно найти числа от 1 до 25 в таблице Шульте, где они расположены в случайном порядке. При этом каждый участник работал с несколькими таблицами подряд, и с каждым разом задачу следовало решать быстрее. На втором этапе теста экспериментатор менял таблицы каждые 15 секунд, и всякий раз поиск нужно было начинать сначала. В общей сложности оба этапа занимали у каждого участника 8–12 минут. Этого достаточно, чтобы вызвать краткосрочный умеренный стресс, при этом тест не связан ни с каким медицинским воздействием и не травмирует пациента.
Непосредственно перед тестом и через час после его начала каждый участник сдавал образцы крови. В них исследователи измеряли уровни стрессорных гормонов, провоспалительных цитокинов, стандартные показатели обмена веществ: уровни глюкозы, холестерина, триглицеридов и так далее. Отдельно во время самого теста у каждого участника оценивали изменения сердечного ритма.
Ученые нашли различия уже в крови, взятой перед тестом. У участников с депрессией были выше уровни адренокортикотропного гормона и кортизола, связанных со стрессовыми реакциями, а также некоторых провоспалительных цитокинов. Эти данные подтвердили выводы предыдущих исследований об изменениях в нейроэндокринной и иммунной системах при депрессии. Самые важные результаты ученые получили, сравнив показатели крови после теста. У людей с депрессией, в отличие от контрольной группы, были повышены уровни глюкозы и одного из провоспалительных цитокинов — фактора некроза опухоли (tumor necrosis factor, TNFα). Даже спустя час после начала теста у пациентов с депрессией еще продолжалась реакция на вызванный стресс. Это подтвердило, что умеренный стресс, малозначимый для здорового человека, при депрессии вызывает более сильную и продолжительную реакцию. Такие избыточные психофизиологические ответы возникают у больных депрессивными расстройствами и в повседневной жизни.
«Нам удалось проверить полученные в экспериментах с грызунами результаты в клинике только благодаря сотрудничеству с коллективом врачей, который под руководством профессора Аллы Гехт проводит такие исследования в Научно-практическом центре психоневрологии, – подчеркивает один из авторов работы, сотрудник Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Наталия Гуляева. – Новый стресс-тест позволяет оценить индивидуальную стресс-реактивность пациента по изменению конкретных биохимических маркеров в крови. Результаты дают новую информацию о механизмах патогенеза депрессии, а также могут быть использованы при диагностике и оценке эффективности лечения пациентов. Мы продолжаем работу и уже модифицировали стресс-тест, сделав его неинвазивным: теперь ключевые показатели стресс-реактивности можно определить не в крови, а в слюне».
Никита Жуков. Почему в России до сих пор не доверяют психологам.
Врач-невролог, автор книги «Модицина. Encyclopedia Pathologica» Никита Жуков рассуждает о том, почему обращаться за психологической помощью считается постыдным и что с этим можно сделать.
В нашей драматичной реальности постсоветского пространства есть не только проблемы отставания технологий. Мы в своем большинстве, в отличие от США или Европы, как страдали от нелеченных тревожностей, так и продолжаем страдать, а кормят нас максимум гомеопатическими противотревожными. Почему так происходит?
Пока на нашей родине наполнялся ГУЛАГ и разрабатывались методы карательной психиатрии, страну потенциального врага посетил в 1909 году Зигмунд Фрейд, после чего там начала развиваться культура хождения к психотерапевтам. Военврач-психиатр Уильям Меннингер писал во время войны: «Люди начинают понимать, что примерно один и тот же вред нервной системе могут принести пуля, болезнь и теща».
Спустя двадцать лет после Второй мировой появились антидепрессанты, и в США эти пилюльки начали раздавать при любом чихе: у многих семей они занимали почетное место прямо рядом с зубной пастой. Какие плюсы? Как минимум за все это время мы очень много узнали про этот класс препаратов на живых примерах. Иногда не очень живых, поскольку антидепрессанты изредка приводят к суициду, но речь не про это. Антидепрессанты по-прежнему занимают лидирующие позиции продаж в Северной Америке, схожая ситуация в странах Европы и наиболее развитых регионах Востока.
Весь набор вероятных жалоб, при которых выставляют псевдодиагноз «вегето-сосудистая дистония», является сугубо психиатрическим.
Насколько такой подход эффективнее сложившегося у нас, не знаю. Но, как практикующий врач, я могу сказать, что дорогие пациенты-соотечественники чуть ли не в 90% случаев объективно страдают от какого-либо душевного расстройства, о котором не подозревают и мучают терапевтов. При этом количество россиян, готовых добровольно обратиться за психиатрической или психологической помощью, даже меньше количества российских миллионеров — максимум каждый десятый. Не исключаю, что эти два множества пересекаются: для управления значимыми ресурсами требуется крепкое психическое здоровье.
Возьмем так любимый нашими соотечественниками (как врачами, так и пациентами) псевдодиагноз «вегето-сосудистая дистония», она же ВСД. В международной классификации болезней такого термина нет, и подавляющее большинство современных врачей там о нем не знает. Однако мы тут в России и странах СНГ раздаем этот диагноз направо и налево. Почему? Потому что сей недуг считается неврологическим и «лечится» неврологом. Только вот весь набор вероятных жалоб, при которых выставляют данный недодиагноз, является сугубо психиатрическим: в любой точке мира, где знакомы с DSM, пациенту будет диагностировано или тревожное расстройство, или депрессия, или хотя бы соматоформная дисфункция. А дальше будет адекватное лечение, психотерапия и улучшение качества жизни, помноженное на отсутствие лишних трат в виде бесполезных исследований или анализов, даже с учетом дорогущих мозгоправов-психотерапевтов.Когда большинство людей будет понимать, что обращаться за психологической помощью так же не зазорно, как и за хирургической, качество жизни людей взлетит, а бесполезные траты на медицину снизятся
В этом всем можно винить историю. Сначала советскому человеку было негоже болеть головой — это было не по-марксистски-ленинистски. Затем психиатрия обширно использовалась в политических целях, и ее стали бояться. Теперь у нас сформирована тотальная национальная фобия перед самой возможностью «заболеть душой». Вот если ты ногу сломал, то ты настоящий больной. А если депрессия, то не выдумывай. Тебе просто лень что-либо делать, тряпка! Стоит ли говорить, что человек, которого обволакивает такое мнение окружающих о психических расстройствах, имеет стойкий иммунитет перед живительной интервенцией специалиста в его голову? Он просто будет еще сильнее страдать, его реальная депрессия умножится на навязанное синтетическое ощущение слабости. Можно сравнить это с тем, как некоторые люди боятся контактов с онкологическими больными, будто в XXI веке люди еще не в курсе, что нельзя заразиться раком.
Маленькая рекомендация: при мысли, что вам мешают жить не только соматические проблемы (то есть ощущаемые физически: боль, покраснение, хруст, зуд и пр.), попробуйте прогуляться до психотерапевта или хотя бы психолога. Если специалист будет достаточно хорошим, то даже без каких-либо психических проблем вам это будет полезно в условиях жесткого современного мира. Впрочем, кто-то обходится и метафизическими методами вроде религии, но помните: необходимости в психиатрии это не отменяет.
Что делать со страхом обращения к специалистам? Мой универсальный ответ: просвещать население. Я уверен, что, когда большинство людей будет понимать, что обращаться за психологической помощью так же не зазорно, как и за хирургической, качество жизни людей взлетит, а бесполезные траты на медицину снизятся.
Менее глобальный вариант заключается в том, чтобы хоть вы, читатель, попробовали изменить свое отношение к психическим расстройствам. Девяносто девять процентов реальных или потенциальных пациентов психиатра вы никогда не выделите из толпы, так же как не выделите ВИЧ-положительного. И вам не стоит бояться ни тех, ни других — ни тем более психиатров.
