Sanaa ”trauma” kuulee nykyisin monissa yhteyksissä. Puhutaan esimerkiksi kouluruoka- ja koululiikuntatraumoista. Moni nykyvanhempi miettii, traumatisoiko lapsensa vahingossa.
Psykologi ja väitöskirjatutkija Anne Haikola pelkää, että traumapuhe vie meiltä arjen normaalit, negatiiviset kokemukset.
– Jos kaikki negatiivinen on traumaa, niin normaalin elämän oletetaan olevan aina onnellista, iloista ja ja ihanaa. Elämään kuuluu myös kipua, kärsimystä ja vaikeita oloja, Haikola toteaa.
Сразу хочется сказать, что, если двадцать лет назад, ее считали блажью и «возьми себя в руки», то теперь несомненно к ней (как и ко всем психическим страданиям) стали относиться гораздо серьезнее. Однако, как в любой болезни роста, избыток информации часто приводит к большей путанице. Особенность депрессивного (любого) состояния в том, что при настоящей депрессии возможность критично оценить ситуацию снижается и сами страдающие люди не так уж и часто способны оценить своё состояние, как заболевание и начать искать помощи. Скорее мама будет обвинять себя и «заставлять» взять себя в руки (вина — один из симптомов депрессии, кстати). То есть больной начнёт получать помощь скорее, когда ситуация сильно обострится, а лучше бы при первых проявлениях. И напротив, мама, у которой, к счастью, достаточно психических ресурсов, будет внимательной к своему состоянию, активно жаловаться и искать помощи. Это скорее будет ситуацией, когда маме правда нужна помощь, однако, депрессии может и не быть.Читать далее Послеродовая депрессия. Пост клинического психолога.
Депрессивные расстройства остаются одной из ключевых причин утраты трудоспособности в мире, а их связь с преждевременной смертью — предметом многолетних дискуссий. Новый масштабный систематический обзор и метаанализ 268 когортных исследований с участием более 10,8 млн человек с депрессией и около 2,8 млрд участников контрольных групп предлагает наиболее полную на сегодня картину рисков. Авторы принципиально включали только те работы, где диагноз депрессии устанавливался по Международной классификации болезней или Диагностическому и статистическому руководству на основе клинических интервью или записей в медицинских реестрах. Такой подход позволяет уйти от распространённой в прежних обзорах ошибки — завышения числа случаев за счёт скрининговых самоотчётов, не тождественных клиническому диагнозу.
Главный результат очевиден и тревожен: общий риск смерти у людей с депрессией удвоен по сравнению с населением без депрессии (относительный риск около 2,1). Особенно выделяется смертность от внешних причин: риск самоубийства почти в десять раз выше. Однако «естественные» причины (сердечно-сосудистые, онкологические, эндокринные, инфекционные и другие заболевания) также вносят значимый вклад: их относительный риск повышен примерно в 1,6 раза. Важно, что ассоциация не сводится к сопутствующим болезням: даже при сравнении людей с одинаковым набором соматической коморбидности наличие депрессии сопровождалось дополнительным увеличением общей смертности (порядка 1,3 раза). Это указывает на самостоятельный вклад депрессии в неблагоприятные исходы, а не только на «маркер» тяжёлого соматического состояния.
