Опубликовано 1 комментарий

Надежда Резникова. Ты гораздо больше, чем твоя травма.

Когда открываются старые раны и боль хлещет как из ведра, когда, как в самом  страшном сне, ты вдруг остался совсем один и не понятно, кого в этом винить…. чтобы сердце не зачерствело, а душа не ссохлась, важно разрешить себе плакать… Слезы омоют рану. С глубочайшей любовью и сожалением наполнят ее воспоминаниями о том, каким ты был когда-то и какой путь довелось пройти, чтобы сегодня позволить себе в полной безопасности просто расплакаться, безмятежно сидя у себя на диване. И, может быть, тебе даже повезло и возле тебя оказался друг, который кивает в такт твоим всхлипываниям и материт на чем свет стоит всех тех, кто тебя обидел. Наверное, он знает, как слезы исцеляют, как они выжигают собой все то, что их порождает: синим пламенем в сердце сгорают обиды, пеплом в памяти развеиваются события, затягиваются рубцовой тканью раны… И постепенно…. со временем… на пустом пожарище воцарятся тишь да благодать…
как исцелить свою душевную боль
В большей или меньшей степени такие больные места есть в каждом из нас. Все потому, что жизни без сюрпризов не бывает. И со многими из них совершенно не понятно как справляться.
Великая природа заложила в нашу нервную систему три стандартных способа реагирования на любую физическую и психологическую опасность. Два из них — бегство и борьба — вполне обоснованы и логичны. Когда человек сталкивается с непонятной или опасной ситуацией, его организм сразу же наполняется силами, чтобы справиться с обстоятельствами или каким-либо способом их избежать. Когда же, по какой-либо из причин, сбросить через действие эту энергию оказывается невозможным, человек инстинктивно прибегает к третьему способу — он замирает. Все возникшее в теле напряжение остается связанным внутри нервной системы до того самого момента, когда “опасность” минует. Ученые называют эту реакцию — иммобилизация. Чаще всего травма рождается именно в этом месте. Она возникает не столько потому, что мы замираем, сколько потому, что мы не отмираем, когда это уже вполне безопасно сделать.

как исцелить психологическую травму
Иными словами, травма — это остатки накопившегося психологического и, соответсвенно, физического напряжения, которое так или иначе рвется наружу и требует выхода. Именно поэтому  люди, пережившие травму, порой странно себя ведут. Они то и дело прокручивают в своем воображении воспоминания, касающиеся возникновения травмы. Они буквально живут прошлым, придумывая разные реальные и нереальные варианты того, как могло бы быть. Они отказываются принимать реальность. Они возвращаются на “место проишествия”. Они даже могут выстраивать любые новые отношения таким образом, чтобы снова пережить травмирующее событие. Так, отвергнутый в любви человек, в новых отношениях будет не только бояться отвержения, но и делать все для того, чтобы его отвергли снова. У психологов даже термин есть — “травма отвергнутого”.
С точки зрения здравомыслия такое поведение кажется глупым. Друзья, близкие, родители, жены и мужья советуют немедленно начать вести себя разумно. Им и невдомек, что человек, возвращаясь физически или эмоционально в свою травму, на самом деле  интуитивно или даже инстинктивно поступает очень мудро. Он рвется туда, где родилось интенсивное напряжение, чтобы суметь сделать то, что тогда не получилось — сбросить, а проще говоря, израсходовать застоявшуюся энергию. Просто он не очень понимает, как это правильно сделать. И в итоге, возвращение приводит к повторным тяжелым чувствам и эмоциям, которые только усиливают травму. Кажется, это бег по спирали, туго закручивающей травму в самую глубину человеческой души.
Однако, повернуть этот путь вспять, несмотря на все кажущиеся сложности, вполне посильно каждому человеку, особенно с профессиональной помощью.  Начать можно с простого понимания, что на биологическом уровне для любого индивидуума, попавшего в сложную психологическую или физиологическую ситуацию, важно выживание. Это древнейший инстинкт, без которого людей бы не существовало на белом свете. Его невозможно контролировать никаким даже самым просветленным и духовно развитым разумом. Выжил — значит победил! Вот простая и ясная логика природы и человеческого естества. Это отправная точка, с которой начинается исцеление любой травмы.
Итак, пришло время заняться своими собственными ранами. Задумайтесь, пожалуйста, какую травму, боль или рану вы хотели бы начать исцелять уже сегодня…. А теперь честно спросите себя:
ЧТО Я СДЕЛАЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ?
Этот вопрос я всегда задаю самым первым, потому что в остром негативном состоянии человек склонен больше видеть свои промахи и ошибки. При этом он абсолютно обесценивает все то, что он уже смог сделать, чтобы справиться с болезненной ситуацией. Порой, одно простое осознание: “Я сделал все, что  понимал и мог на тот момент” — приносит колоссальное облегчение.
Когда начинаешь конструктивно и постепенно анализировать ситуацию, в которой ты так больно ранился, то вдруг замечаешь, что можно было поступить многими другими способами, которые, возможно, привели бы к другим результатам или последствиям. Я тщательно слежу, чтобы эти замечания не ложились внутренним упреком на и без того больное сердце, а с уважением относились к урокам, которые уже выучены благодаря новому, к сожалению печальному, опыту. Что уж тут поделать, если человек действительно быстро и эффективно учится исключительно на своих страданиях. Итак, наступил момент отделить пережитый опыт от того, чему вы научились благодаря ему:
Чему я научился в этой ситуации?
Что понял?
Что я увидел по-новому?
Как правильно поступать, говорить, что предпринять, если в следующий раз со мной начнет происходит что-то похожее?
И только тогда, когда все собственные заслуги увидены и оценены по достоинству, а все уроки основательно выучены, можно идти дальше и спросить себя:
ЧТО Я НЕ СДЕЛАЛ, НО ЭТО ПОМОГЛО МНЕ ВЫЖИТЬ?
Этот важный вопрос может перевернуть всю жизнь с ног на голову.
Одна из моих клиенток, подвергшаяся изнасилованию, спустя пять лет после страшного события все еще корила и наказывала себя за то, что не сопротивлялась, не дралась, не кричала и не кусалась. Девушка довела себя буквально до изнеможения и истощения, пока вдруг не поняла, что именно ее покорность и молчание, в буквальном смысле слова, помогли  ей остаться в живых. Наступило время чистых  и искренних слез, полных благодарности к самой себе.  Со всеми этими слезами утекло и мучение. Впервые за долгие годы душа совсем молоденькой девушки до краев наполнилась тишиной и покоем.
Почти всегда подобные осознания и понимания облегчают общее состояние, но редко, когда исцеляют саму травму. Она словно луковица, которую следует тщательно очистить слой за слоем, чтобы добраться до сердцевины. Первый слой — это смысловая интеграция травматического опыта в жизнь. В этом вам помогут те вопросы, которыми я поделилась выше. На них вполне  можно ответить самостоятельно. Теперь пришло время двигаться дальше.
Сердце любой душевной раны живет в нашей памяти, пульсирует в наших нервах и выкручивает все наше тело. Исцелить травму возможно только разрядив напряжение на всех этих трех уровнях. Память, эмоции и тело, которое непосредственно все это проживает, неотделимо связаны друг с другом. Потянешь за одну ниточку  и непременно начнешь распутывать весь клубок травмирующей боли. И здесь уже без квалифицированной помощи не обойтись, а  заниматься самолечением может оказаться непосильной, а то и вредной задачей. Однако, я рискну поделиться с вами абсолютно безвредной техникой, которую можно использовать в качестве “скорой помощи”. Ведь если вы поранились, никто не мешает вам до приезда врача промыть рану.
Для удобства я разобью технику на несколько шагов:

Шаг 1: Составление внутренней карты травмы.

На этом этапе я попрошу вас обратиться к своей памяти. Вспомнить самое начало той ситуации, которая впоследствии для вас оказалась непереносимой, тяжелой и (или) болезненной. Если вы осмелились работать самостоятельно, а не со своим психологом или психотерапевтом, лучше возьмите лист бумаги, чтобы просто написать подробный рассказ о том, что и как с вами происходило в хронологической последовательности.

исцелить душевную боль
Однако это будут не просто воспоминания в привычном понимании этого слова. Я попрошу вас быть очень внимательным к себе и отметить:

  • какие моменты в вашем описании в вас больше не вызывают никаких эмоций;
  • в  какие  моменты ваше тело остро реагирует слезами, волнением, страхом или даже злостью. Не важно, какая эта будет эмоция, даже если вы не можете ее назвать, но ваше тело в ответ на воспоминание отвечает любым  дискомфортом,  отметьте ее для себя. Лучше выделить эти моменты маркером.

В итоге, на этом шаге вы должны  воочию увидеть  не только, в какой момент появились определенные эмоции, но и какой раздражитель их вызвал. Это может быть  что угодно: чье-то слово, запах, картинка перед глазами, собственная мысль.
Например, одна из моих клиенток впервые ощутила острое чувство беспомощности, когда в далеком детстве ей привязали к медицинскому креслу, чтобы вырезать гланды. Это чувство пришло в тот самый момент, когда доктор затянул бинты. Ощущение скованности в руках преследовало ее большую части жизни. Для кого-то это была просто неприятная операция, но для моей клиентки она превратилась в психологическую травму, отразившуюся во всей ее последующей жизни.
По большому счету, вам нужно найти самое рождение преследующей вас душевной боли и определить, что конкретно послужило этому рождению.

Шаг  2: Поиск возможностей и способов высвободить ВСЕ застрявшие чувства и состояния.


освободить душевную боль
На самом деле этот этап у Вас может занять от нескольких минут до нескольких недель. Все исключительно зависит от Ваших возможностей проявить настоящие переживания в виде конкретных действий, поступков, слов и эмоций. Я употребила слово “настоящие”, потому что иногда сдерживаемые эмоции могут трансформироваться в другие состояния и чувства, которые человек замечает в себе и акцентирует на них внимание как на негативных. Так, за депрессией очень часто (не всегда!) скрывается невыраженная приемлемым способом агрессия, которою так сразу не увидишь за несчастным и подавленным лицом.
На этом этапе мы как раз и займемся исследованием своих настоящих первоначальных побуждений, которые застряли в нас. Для этого Вам снова нужно вернуться в ваше воспоминание. В самое начало события, которые мы уже начали разбирать. И я попрошу вас начать проживать в своей памяти это воспоминание в хронологической последовательности, как вы это делали на первом шаге. Однако, на этот раз мы немножко подкорректируем ваше воспоминание. Каждый раз, как вы будете подходить к наиболее эмоциональным моментам своего тяжелого события, остановитесь и задумайтесь:
КАК МНЕ ХОЧЕТСЯ ОТВЕТИТЬ? ПОСТУПИТЬ? СДЕЛАТЬ? ОТРЕАГИРОВАТЬ?
И только тогда, когда определитесь с ответом, проявите в своем воображении эту реакцию во всю возможную силу. В терапевтическом процессе я активно подключаю тело к работе. Если человеку хочется кричать — он кричит, если драться — он дерется, высказаться — он высказывается. Здесь работает одно правило: “сколько болезненных, раздражающих стимулов пришло, столько человек должен выдать ответов и реакций на эти стимулы”. Достаточно скрупулезная и интенсивная работа.
Одна из моих клиенток тяжело переживала развод. Прошло чуть больше двух лет, как ее брак распался, но она словно застряла в том времени. Она жила так, будто развод все еще продолжается.
Когда мы стали вместе с ней работать, мы обратили внимание, что она покорно выслушивала  массу негативных высказываний и обвинений в свой адрес от мужа. Возможно, ему так было легче, но в плачевном положении их семьи целиком и полностью он обвинил свою жену. Изрядно замученная женщина молчала, плакала, извинялась, обещала измениться. Однако, внутри нее кипела огромная буря возмущения. На самом деле, ей было чем ответить мужу. Но страх остаться одной и надежда, что можно все исправить, заставили ее промолчать.
В первую очередь, мы определились с тем, что шанса действительно нет. Прошло уже больше двух лет. Развод состоялся официально и физически. Они больше не живут вместе. Он уехал в другую семью. А значит имеет смысл посмотреть на то, что застряло в ее душе и до сих пор неумолимо тревожит.  Сначала робко, потом все смелее и смелее на меня вывалилась в виде потока слов огромная боль женщины, живущей в глубоком одиночестве в своей собственной семье. Ей удалось высказать и выразить все упреки, замечания, надежды, чувства, мысли. Все, что хотелось сказать в тот момент своему мужу. И как только последние слова растворились в воздухе, наступила тишина. Глубокий вдох и: “мне сейчас кажется, что развестись — было в первую очередь для меня правильное решение”… Стоит ли отметить, что дальше началась совсем другая история?
Я с Вами поделюсь еще одной терапией, которая для меня на тот момент времени оказалась одной из самых сложных в профессиональном и личном плане:
Совсем еще юному молодому человеку довелось встретиться с трагической смертью любимого человека. Он стойко пережил известие о смерти, похороны и три года последующей жизни. Друзья и близкие восхищались выносливостью его духа. Ко мне он обратился как к специалисту по психосоматике. Его мучили сильнейшие головные боли, которые с течением времени только усиливались еще больше. Лекарства почти не помогали.
Мы начали с того, что просто стали слушать боль, которая раскатами грома с нарастающей силой расходилась с характерным треском по всей внутренней поверхности черепа. Боль нарастала, пульсировала и била. Нарастала.. пульсировала и била…Когда слушаешь свою болезнь, а  точнее ощущение, которое связанно с ней, непременно приходишь к ее началу, к ее своеобразному зарождению на временной шкале нашей жизненной истории. Там, в этом месте, может быть даже в весьма далеком прошлом, что-то еще происходит, что-то в нашем внутреннем мире еще не закончилось, а мы это по какой-то своей причине упустили из внимания. Болезнь обращает наше внимание в прошлое, чтобы мы помогли разрешиться тому, чему пришло время закончиться.
Очень быстро, в одной из первых гипнотических сессий, головная боль привела молодого человека к единственному оставшемуся в сознании воспоминанию о том трагическом периоде его жизни. Тогда, сразу за знакомым голосом в телефонной трубке, говорящий о смерти девушки,  он впервые почувствовал острый удар внутри головы. Яркой молнией вспыхнула и погремела мысль: “Нет! Так не может быть!” А дальше туман… обрывки мыслей о том, что нужно взять себя в руки… И память отступила, стирая за собой все чувства и воспоминания, которые могли помешать ему держать себя в руках. Всегда, когда человек останавливает естественные физические или душевные процессы в себе, он платит непомерную цену своим здоровьем и, в итоге, своей жизнью.
Травма — и есть такой естественный процесс, в котором человек учится справляться с неожиданной, нестандартной и трудной для него ситуацией. Мой клиент ради того, чтобы выглядеть достойно, смог остановить душевную боль. Но даже глубоко спрятанная, она находила лазейки и проявлялась в виде головной боли.
Три терапевтические сессии подряд одно лишь громогласное “Нет!” звучало в моем кабинете. Отбивалось ударами кулаком о стену. Выливалось злобными претензиями к смерти и ненавистью ко всем тем, кто еще так беззаботно жив. Буквально с рвотой из нутра человеческого исходил отказ принять в свою жизнь такую вопиющую, абсолютно непонятную несправедливость. Эта истерика какое-то время еще продолжалась, пока в один момент не брызнули слезы… и непомерное горе разлилось огромным глубоким океаном перед нашими глазами:
— Как же мне теперь быть? Как же мне теперь быть? — тихо плакал человек…
— Быть, мой хороший, быть… — робким шепотом вторилось  в такт…
Мы проработали вместе чуть больше восьми месяцев. За это время головные боли постепенно ушли, примиряя моего клиента с действительностью, в которой, к сожалению, есть место настоящим потерям.
Этот шаг на пути к исцелению травмы самый трудный. Никому я его не рекомендую проходить в одиночестве.  Но если вы все же решились, проживите в своем внутреннем мире свою травму грамотно, добавляя в свои воспоминания все те нюансы, которые я описала выше.  На самом деле я не прошу Вас менять воспоминания. Но я прошу дополнить их всем тем спрятанным, непроявленным, что родилось и имело место быть.. Какой бы глубокой и большой травма ни была, она всего лишь ваша часть, ваша меньшая часть. Вы всегда больше, а значит сильнее.

исцелить душевные раны
Дорогой мой читатель, порой, совсем не просто жить на этом белом свете. Я только лишь желаю Вам никогда не закрываться в себе, не отчаиваться и не отталкивать всех тех, кто рядом, кто любит и готов помочь. Не стыдитесь и не бойтесь принимать любую помощь от друзей и профессионалов. Ведь если сегодня не пережить свою боль, рискуешь в конце жизни осознать, что  только ею и жил, что только ее всю дорогу свою вкушал и смаковал! Не слишком ли высокая цена? Разве наша жизнь (и жизнь тех, кто связан с нами) не стоит хотя бы небольших усилий, чтобы разрешить  страдания, исцелить сердце и облегчить свою душу?!
blog.nedbright.com

Опубликовано Оставить комментарий

Ирвин Ялом. Секреты успешной терапии.

Ирвин Ялом открывает секреты успешной терапииВопрос участника Телемоста: «Вы как-то говорили, что цель терапии «подвести пациента к точке, где он может сделать свободный выбор». Поделитесь, пожалуйста, своими техниками. Как Вы это делаете?»
Решение играет центральную роль в любом успешном курсе терапии. Хотя терапевт может явным образом не концентрироваться на решении и даже не признавать этот фактор, считая, что изменение происходит благодаря увещеваниям, или интерпретациям, или терапевтическим отношениям, – на самом деле именно решение незаметно приводит в действие механизм изменения. Никакое изменение невозможно без усилия, а решение – спусковой крючок усилия.
Некоторые пациенты приходят на терапию в муках активного принятия решения; у других возникают периодические кризисы решений во время курса терапии; у кого-то – длительные проблемы, связанные с неспособностью принимать решения.
Даже если терапевт не формулирует динамики пациента в терминах проблем принятия решений, его целью все же остается необходимость «подвести пациента к точке, где он или она может сделать свободный выбор».
Я разобью ответ на несколько частей и вначале обращусь к  терапевтическим подходам к решению, затрагивающим сознательный уровень.
Во-первых, иногда я предлагаю клиентам рассмотреть доступные возможности. Эта техника обычно бывает эффективной в случае паники перед принятием решения, но терапевту важно помнить, что пациент – а не терапевт – должен генерировать эти возможности и сделать выбор между ними. Один из первых принципов, которым учит пациента терапевт, стремящийся помочь ему эффективно общаться, состоит в «присвоении» собственных чувств.
Это так же важно, как владеть своими решениями. Решение, принятое другим, вообще не решение: вряд ли человек свяжет себя с ним, и даже если свяжет, не произойдет никакого изменения в процессе принятия решений – человек не распространит этот опыт на следующее решение. Терапевт должен сопротивляться мольбам пациента принять решение.
Терапевты-новички часто уступают и попадают в ловушку, принимая решения за пациентов. Впоследствии, когда пациенту не удается связать себя с этим решением, терапевт чувствует себя не только разочарованным, но и разгневанным или, как это ни странно, преданным.
Если терапевт берет на себя функцию принятия решений за пациента, фокус терапии может сместиться из имеющей решающее значение сферы ответственности и решения и полностью перейти на тему повиновения или неповиновения авторитету.
Важно помнить, что процесс принятия решения не заканчивается ни с решением, ни с неудачей в его принятии. Индивид должен снова и снова принимать решения. Неудача в выполнении решения вовсе не хоронит это решение навсегда и не обязательно накладывает отпечаток на дальнейшие решения, из такой неудачи многому можно научиться.
Бывают времена, когда пациент не готов или не способен принять решение: альтернативы слишком равны, тревога и предчувствие сожаления у пациента слишком сильны, а его осознание «смысла» решения (о чем я скажу чуть позже) слишком ограничено. Терапевт может дать пациенту большое облегчение, поддержав его решение не решать в такой момент.
У многих пациентов способность принимать решения парализуется соображениями типа «что если». Что если я уйду с этой работы и не смогу найти другую? Что если я оставлю детей одних, а они причинят себе вред? Что если я проконсультируюсь с другим врачом, а мой педиатр об этом узнает?
Логический, систематический анализ возможностей иногда полезен. Терапевт может, например, предложить пациенту рассмотреть по очереди сценарии каждого «что если», вообразить, что так и случилось – со всеми возможными вариантами, а затем пережить и проанализировать свои возникающие чувства.
Хотя в этих сознательных подходах есть полезное зерно, они страдают серьезными ограничениями, потому что дилемма решения в значительной части существует на скрытом уровне и не поддается рациональному анализу.
Две тысячи лет назад Аристотель говорил, что целое больше, чем сумма частей, да и народная мудрость всегда поддерживала эту идею, примером чему может служить еврейская шутка об отвращении к пирогу с мясом.
Мать мальчика пытается избавить ребенка от сильного отвращения к пирогу с мясом. Она усердно готовит пирог, когда он в кухне. Она терпеливо показывает и обсуждает каждый ингредиент. «Смотри, ты любишь муку, и яйца, и мясо», – и так далее. Он охотно соглашается. «Но тогда все в порядке, ведь это все, что есть в пироге с мясом». Но на слова «пирог с мясом» ребенок вновь отвечает мгновенной рвотой.
Обратимся теперь к подходам, затрагивающим бессознательные уровни. Как может терапевт получить доступ к бессознательным аспектам принятия решения? Ответ: косвенно. Терапевты, как бы они этого ни хотели, не могу сотворить волю или внутреннее обязательство пациента, не могут нажать на выключатель решения или вдохнуть в пациента решимость; Они могут влиять на факторы, которые, в свою очередь, влияют на проявление воли.
Ни у кого нет врожденного отсутствия воли. Воля блокируется препятствиями на пути развития ребенка; позже эти препятствия становятся внутренними, а индивид – неспособным действовать даже тогда, когда его не блокируют никакие объективные факторы.
Задача терапевта помочь устранить эти препятствия. Когда препятствия устранены, индивид естественно разовьется точно так же, как желудь развивается в дуб. Поэтому задача терапевта – не творить волю, а освободить ее.
Я опишу несколько подходов к этой задаче. Терапевт должен прежде всего помочь пациенту осознать неизбежность и вездесущность решения. Далее он помогает пациенту в «структурировании», или формировании взгляда на определенное решение, а затем способствует ему в раскрытии глубинных значений (то есть «смысла») решения. Наконец, используя «подъемную силу» инсайта, терапевт пытается пробудить дремлющую волю.
Как я и обещал, опишу несколько подходов к задаче по освобождению воли.
Терапевт должен прежде всего помочь пациенту осознать неизбежность и вездесущность решения. Человек не может не решать. Как бы каждому из нас ни хотелось иного, решения неизбежны. Если правда, что человек конституирует себя сам, то из этого следует, что решения – атомы бытия, творимого человеком.
Принятие собственных решений – первый шаг в терапевтической работе по принятию ответственности. На более поздних стадиях терапевтическая работа состоит в усилении и углублении этого инсайта. Пациенту помогают не только взять на себя ответственность, но и выявлять одну за другой свои тактики избегания.
Если человек полностью принимает тот факт, что решения сопровождают его на каждом жизненном шаге, значит, он подлинно переживает свою экзистенциальную ситуацию. Медлить – это тоже решение, равно как быть неудачником, пьяницей, совращенным, эксплуатируемым и попасть в ловушку. Даже оставаться в живых тоже решение. Ницше говорил, что только после того, как человек всесторонне обдумает суицид, он серьезно относится к жизни.
Некоторые терапевты усиливают сознавание пациентом вездесущности решений, напоминая ему о решениях, которые должны быть приняты по поводу терапии.
Терапевты должны помогать пациентам полностью осознавать свои метарешения – то есть решения о решениях, – ведь некоторые индивиды пытаются отрицать важность решении, убеждая самих себя, что они решили не решать. Такое решение в реальности является решением не решать активно.
Человек не может вообще уклониться от решения, но он может решить делать это пассивно, например, позволяя другому принять решение за себя. Я полагаю, что способ, с помощью которого человек принимает решение, имеет величайшее значение. Активный подход к решению согласуется с активным приятием собственной энергии и ресурсов.
Ещё один подход это структурирование решения. Описывая различие между двумя родами воли (сознательной и бессознательной), Фарбер говорит, что объектом вашей сознательной воли может быть «укладывание в постель, но не сон». Терапевт порой может быть способен влиять на более глубокие уровни воли, изменяя структуру решения, предоставляя пациенту другую точку зрения на решение. Показателен личный эпизод.
Много лет назад меня одолевала жестокая бессонница. Она была связана с напряжением и значительно обострялась, когда я ездил с лекциями. Особые опасения вызывала у меня предстоящая поездка с лекциями в Кливленд, который я считал «городом плохого сна», потому что когда-то провел там ужасающе напряженную бессонную ночь. Конечно, такое опасение порождает порочный круг: тревога по поводу того, что я не засну, порождает бессонницу.
Я всегда использовал эпизоды личного дистресса, для того чтобы познакомиться с разными подходами к терапии, и по этому случаю проконсультировался с терапевтом-бихевиористом. На четырех из пяти наших сессий мы работали с подходом систематической десенситизации и магнитофонными записями мышечной релаксации, но ничего не помогло.
Однако, когда я покидал его кабинет после сессии, терапевт сделал небрежное замечание, оказавшееся чрезвычайно полезным. Он сказал: «Когда будете собирать вещи для поездки в Кливленд, не забудьте положить пистолет». «Зачем?» спросил я. «Ну, – ответил он, – если не сумеете заснуть, всегда сможете застрелиться». Замечание «щелкнуло» глубоко внутри, и даже сейчас, много лет спустя, я считаю его вдохновенным терапевтическим маневром.
Как оно сработало? Это трудно объяснить точно, но оно переструктурировало ситуацию и поставило ее в осмысленную экзистенциальную перспективу. Точно такой же опыт я наблюдал у пациентов, переживших серьезную близость смерти. Такие пациенты в результате встречи со смертью сумели «распрограммировать» повседневную жизнь и испытать ощущение незначимости будничных решений по отношению к масштабу их единственного и неповторимого жизненного цикла.
Если все, кроме маленького фрагмента большого гобелена скрыто от глаз, то детали этого маленького фрагмента выступают на передний план и обретают новую яркость, которая бледнеет, когда снова становится открыт весь гобелен. Аналогичным образом происходит «деструктурирование» и раскрытие под действием техники «смещения перспективы».
Но как терапевт деструктурирует и разворачивает гобелен существования? Некоторые терапевты открыто апеллируют к разуму Например, я наблюдал, как Виктор Франкл, экзистенциальный терапевт, пытался лечить пациента, задыхавшегося под спудом мучительных решений. Франкл попросил его поразмышлять о центре своего бытия, а затем предложил просто обвести этот центр линией и осознать тот факт, что беспокоящие решения касаются вопросов, относящихся к периферическим и, в конечном счете, малозначимым сферам жизни.
Подобные апелляции к разуму обычно не являются эффективные средством значительного смещения перспективы. Часто требуется непосредственное переживание пограничной ситуации, заставляющее индивида осознать свои экзистенциальные обстоятельства.
Ну, и наконец поговорим о смысле решения. Каждое решение имеет «надводный» сознательным компонент и обширный «подводный» бессознательный компонент. Решение обладает собственной динамикой и представляет собой выбор между рядом факторов, часть которых находится за пределами осознания. Чтобы помочь пациенту, охваченному болью особенна мучительного решения, терапевт должен исследовать многие его скрытые, бессознательные смыслы.
Сегодня многие терапевты исследуют «смысл» решения путем изучения его «дивидендов». Гринвальд, психотерапевтический подход которого целиком основан на принятии решений («терапия решения»), подчеркивает важность исследования дивидендов. У каждого решения есть дивиденды, осознаваемые и бессознательные.
Если пациент неспособен придерживаться принятого решения, терапевту следует предположить, что тот принял другое решение, со своим набором дивидендов. Если пациент хочет измениться, но не может решиться на изменение, терапевт может исследовать не отказ от решения, но решение, которое фактически было принято – решение пациента остаться таким, какой он есть.
Оставаться больным – это решение, и оно неизменно имеет реальные или символические дивиденды – например, пациент благодаря ему получает пенсию, заботу друзей или постоянную помощь терапевта.
Решение не приживется, если человек не «присвоит» его, не признает и не откажется от дивидендов противоположных решений. Поэтому если пациент выражает желание избавиться от привычки к наркотикам, Гринвальд спрашивает у него: «Почему?» – и исследует вместе с ним его дивиденды от приема наркотиков, такие как облегчение тревоги, эйфория или освобождение от ответственности. Человек скорее «присвоит» решение, когда видит границы дивидендов каждого из противоположных решений.
«Дивиденды» – новый термин, но старая концепция. Когда мы говорим об исследовании «смысла», или «дивидендов», или «вторичной выгоды», мы подразумеваем тот факт, что каждое решение, которое человек принимает, имеет свою выгоду для него.
Пусть даже он принимает очевидно саморазрушительное решение – неизменно обнаружится, что в мире опыта пациента оно осмысленно, и неким высоко личностным или символическим образом является самоохранительным. Тем не менее терапевты сталкиваются со множеством решений, полный смысл которых им трудно понять из-за того, что эти решения уходят корнями глубоко в бессознательное.
yalom.ru

Опубликовано Оставить комментарий

Mielenterveysongelmien hyvat puolet.

Yleensä keskustellessa mielenterveysongelmista tuodaan esiin kaikki negatiivinen: kuinka ongelmat ovat vaikuttaneet psyykeen, fyysisesti, perhesuhteisiin, muihin sosiaalisiin suhteisiin, maailmankuvaan, asunnon siisteyteen, omaan siisteyteen jne. Entäpä jos mietittäisiin niitä hyviäkin puolia?
En edelleenkään vähättele mielenterveysongelmia. Itse masennusta sairastaneena ja pakko-oireista häiriötä edelleen sairastavana tiedän mistä puhun ja aion puhua. Kun elää tarpeeksi pitkään tällaisen asian kanssa, oppii näkemään myös mitä kiven alla on ja kauneuden kivikkoisella kinttupolulla.
Olen aina kokenut olevani optimistinen realisti. Tarkoitan sillä sitä, että vaikka tiedostan realiteetit, se ei tapa kuitenkaan sitä positiivisempaa asennetta elämään. Kun olin rankasti koulukiusattu, jaksoin kirjoittamisella ja keskittymällä pieniin hyviin juttuihin, kuten huurteiseen lehteen koulutiellä tai puiden oksien välistä ujuttautuvaan auringonvaloon. Vaikken jaksanut aina uskoa tulevaan, keskityin kuitenkin kyseiseen hetkeen. Ehkä sen ansiosta olen täällä edelleen.
Mitä hyvää mielenterveysongelmissa sitten on?
Kahlatessani ahdistuksen suossa ja vajotessani masennuksen silmäkkäisiin opin vielä empaattisemmaksi. Opin empaattiseksi muita kohtaan vielä enemmän, vaikka olinkin jo entuudestaan tunneherkkä. Tiesin, miten vaikealta aikainen nouseminen tuntuu ja miten omien henkisten voimiensa rajoilla on. Jos ystävälläni oli masennus, olin tukemassa tietäen mitä hän käy läpi eikä sanoja välttämättä tarvittu.
Kiusattuna ja masentuneena koululaisena opin tarkkailemaan muita ihmisiä ja ympäristöä. Äänenpainot, elekieli, pukeutuminen, erilaisten kuppikuntien rakenne. Yläasteella kutsuin itseäni mielessäni Tarkkailijaksi, ja hitto että olin hyvä siinä. Siitä oli hyötyä myös kirjoittaessani, ja siihen aikaan kirjoitin fantasiaa ja kehitin laajan ja yksityiskohtaisen fantasiamaailman mutkikkaine ihmissuhdekuvioineen. Tarkkailukykyä ja sosiaalisten rakenteiden analysointia.
Lukion filosofiantunnilla Aristoteleet ja Sokrateet eivät ehkä jääneet kovinkaan tarkkaan mieleeni, sillä — kiitos ihanan opettajani — ajattelin ja sain ajatella omilla aivoillani. Eihän siitä kovasti ollut hyötyä ylioppilaskirjoituksissa, mutta olin tyytyväinen siihen mitä MINÄ olin saanut aikaiseksi. Minun ajatusprosessini, minun eettiset arvoni, minun järkeni näkyivät tekstissä. Se oli tärkeämpää kuin Laudaturin tavoitteleminen.

Mitä Laudaturista, kun matka on tärkeämpi?
Mitä Laudaturista, kun matka on tärkeämpi?

Entä pakko-oireinen häiriöni? Ensimmäiset oireilut ilmaantuivat ala-asteella, mutta häiriö diagnosoitiin vasta yläasteen lopussa. Miten vaikea OCD on hyvällä tavalla vaikuttanut elämääni?
Olen oppinut olemaan kärsivällisempi itseni kanssa ja antamaan aikaa itselleni. Ajan antamisella tarkoitan sitä, että jos pahimmillaan olen 8×8 napsutellut valonkatkaisijaa päälle ja pois (eli 64 kertaa, siinä on vähän tekemistä), olen huomannut että mitä pahempi kiire on, sen pahemmat oireet. Ja kun olen tietoisesti hidastanut ja antanut itselleni aikaa, olen saattanut selvitä huomattavasti helpommalla.
Olen oppinut myös huomaamaan, kuinka monimutkaisia ajatusrakenteita vaaditaan pakko-oireisuuteen. Ja sanotaanhan, että pakko-oireista häiriötä esiintyy keskimääräistä älykkäämmillä. Että vaikka tuntisi itsensä dorkaksi (ja sitä tuntee) napsutellessaan valoja, voi jokseenkin ironisesti lohduttautua sillä että älykkyys on hyvällä mallilla.
Ja edelleen se pienistä asioista nauttiminen on ollut tärkeä apu. Ja ehkä OCD on sitäkin tukenut. Kun matka kauppaan kestää iäisyyden kaikkien ahdistavien, mieleen nousevien ahdistusten kanssa, joita vastaan ajattelee pakkoajatuksen (esim. tiettyjen lukujen hokeminen) tai tekee pakkotoiminnon (esim. kosketan jotain materiaalia kolme kertaa), oppii huomaamaan että maailmassa on niin paljon muutakin. Ja sitten miettii, että miten helppoa niillä on joilla ei tätä monimutkaista ajatusprosessointia ole. Ja niinä päivinä, yleensä kesällä, kun pakko-oireista häiriötä ei melkein ole, tuntee itsensä kertakaikkisen eläväksi. Silloin käyttöön vapautuu hirveästi energiaa ja tuntuu melkein siltä kuin voisi valloittaa maailman.

Kun on tyyni vaihe, kaikki on mahdollista
Kun on tyyni vaihe, kaikki on mahdollista


Tiivistäen:
olen oppinut lisää empatiakykyä, tarkkailemista, nauttimaan pienistä asioista ja spekuloimaan omia ajatus- ja tunneprosesseja. Olen tavannut polullani ihania ja mahtavia ihmisiä ja oppinut itsestäni valtavasti. Olen myös kiinnostunut siitä, miten eri tavoin ruoka-aineet, yrtit ja mausteet vaikuttavat fyysisesti ja psyykeen. Olen myös huomannut, että kaikki mielenterveysongelmista kärsivät ovat tavallista herkempiä ja että valtaosalla on taiteellisia lahjoja. Mehän ollaankin, hitto vie, supertyyppejä! Rassukoita emme. Jos mielenterveysongelmat katoaisivat yhtäkkiä, ei maailmasta varmaankaan löytyisi niin helposti meitä superihmisiä. 🙂
www.city.fi