Опубликовано 9 комментариев

Обида. Другой взгляд.

«Обиду злобой не успокоишь, огня маслом не погасишь»
«Чем серебро плохое — лучше медь, обиду легче от врагов стерпеть»
На днях увидел такую сцену, мама за что-то накричала в магазине на маленького сына. Тот насупился и замолчал. Продолжая держать маму за руку, он демонстративно сопел и смотрел в сторону. Мама постояла несколько секунд, а потом со словами «хочешь обижаться — пожалуйста!» вырвала у него свою руку. Мальчик заплакал и «обвис».
Обиду часто высмеивают, еще чаще считают чем-то вредным, от чего обязательно нужно избавиться, а еще многие считают, что обида — это способ манипуляции и не более того.
Так что же такое обида, есть ли в ней смысл и надо ли с ней бороться?
Конечно, демонстрацию обиды, как и других чувств, можно использовать для манипуляций. Однако сейчас я предлагаю поговорить о сути этого явления и разобраться, для чего оно нужно и как им управлять.
2440233696Многие специалисты определяют обиду как «чувство, возникающее как результат неоправдавшихся ожиданий» и предлагают «прощать», «не принимать близко к сердцу», «отпускать» и/или «не формировать нереальных ожиданий».
Этот подход однозначно маркирует «обиду» как нечто вредное. И вариантов «сделать себе лучше» тогда только два: либо отключить интеллект и функцию планирования (отказаться от ожиданий), либо находиться только там, где «всё знакомо» и «ожидания сбываются». То есть, отказаться от изменений.
Может быть, для кого-то эти решения действительно хороши, но я предпочитаю «работать с обидой» по-другому. А переживание несбывшихся ожиданий рассматриваю как разочарование, эмоцию, дающую энергию для того, чтобы изменить картину мира.
Все маленькие дети обижаются. Все взрослые — тоже, хотя и не всегда это признают. Обида — это естественное поведение, социальный сигнал, крайне важный и полезный. Несложно заметить, что в норме мы не обижаемся на людей, которые нам безразличны. Если люди, отношения с которыми нам не важны, причиняют нам какие-то неудобства, то мы реагируем, защищаемся или атакуем соответственно угрозе.
Совсем другое дело, если мы дорожим отношениями с тем, кто причиняет нам страдания. Например, как мальчик и его раздраженная мама. Стараясь уберечь отношения от разрыва, мы, как и он, отказываемся от самозащиты и вынуждены «удерживать» в себе свою ответную агрессию. Одновременно с этим мы демонстрируем своему партнеру набор сигналов, который мы называем «обида».
 
Обида — естественная реакция, задача которой сохранить отношения даже если возник конфликт.
 
Нам часто кажется, что дети, когда обижаются, делают это специально. И мы на это злимся и раздражаемся. На самом же деле поведение детей естественно и логично (пока наше воспитание не вносит туда свои коррективы). Все маленькие дети обижаются, потому что перед взрослыми они беззащитны, а отношениями дорожат.

Модель обиды

Функцию сохранения отношений обида выполняет двояким образом. Во-первых, за счет удерживания агрессии у обиженного, она предохраняет отношения от моментального разрыва. Во-вторых, позволяет участникам отношений скорректировать свое поведение, приспособиться друг к другу таким образом, чтобы в отношениях было меньше конфликтов и страданий. Как это происходит я отобразил на следующей схеме:
sxema-adaptivnoj-obidy
Это — в норме, когда обиженный не использует демонстрацию обиды для манипуляций и не игнорирует нанесенный ему вред, а обидчик — тоже дорожит отношениями, и одновременно с этим оба участника выдерживает напряжение, созданное конфликтом.
Совсем другое дело, если люди не выдерживают напряжения. В этом случае тот, кому наносят вред, будет сразу сдаваться. Обычно это выражается в переходе к более детским способам поведения и демонстрации уязвимости. Например, «описаться» и «подставить пузо» у большинства млекопитающих одновременно и признак детеныша (щенка, например) и способ «сдаться».
Реакции обидчика также будут вполне логичны. «Перегружать» его может и жалость, и вина. В первом случае он будет защищаться агрессией, во втором — избеганием прояснения ситуации.
Например, в моем примере в начале статьи мама не выдерживает напряжения обиды у своего ребенка. Чтобы не чувствовать своей вины за то, что использовала его для слива раздражения, и не прояснять ситуацию, она рвёт контакт, оставляя его самостоятельно проживать свою обиду. Мальчик же вынужден прийти к выводу (обычно, неосознанному), что его желания повредили отношениям, и тогда он начинает стыдиться своих желаний и считать их плохим (подробнее о вине и стыде можно прочитать здесь).
И вина, и стыд у обиженного приведут к неизбежному выводу, что демонстрация обиды сделала только хуже. И в следующий раз, когда такого человека обидят в схожей ситуации, он, скорее всего, никак этого не покажет. А чтобы избежать этих ситуаций, предпочтет не сближаться с людьми (см. схему).
sxema-neadaptivnoj-obidy
Однако на этом процесс, к сожалению, не заканчивается.
Человек, прошедший через «непрожитую обиду», в отношениях не умеет защищать свои границы, то есть становится слабым, плохо держит напряжение. Ему тяжело, «нечем», испытывать жалость и помогать тем, кому плохо, но также и тяжело признавать свою вину. Ему сложно, когда кто-то рядом демонстрирует обиду, и ему много легче признать обиду чем-то плохим и вредным, чем быть с ней в контакте.
В результате когда такой человек получает власть в отношениях, будь то отношения со своими больными родителями, зависимым супругом (-ой), подчиненными или детьми, он сам становится тем обидчиком, который не пожалеет и не извинится, тем, из-за которого еще один человек перестанет защищать свои границы.
Антон Семенов
http://ictdt.com

Опубликовано Оставить комментарий

Дэвид Робсон. Как живут люди, ежедневно борющиеся с ужасной усталостью.

Усталый человекТе, кто пережил тяжелую травму или неврологическую болезнь, часто сталкиваются с загадочной, невообразимой усталостью, которая может длиться годами. Обозреватель BBC Future рассказывает о том, что это такое — когнитивная усталость.

Однажды вечером в 1999 году Дэнни оказался в самом эпицентре драки в туалете ночного клуба в лондонском Ист-Энде, куда он пришел, чтобы отпраздновать 21-й день рождения своего друга.
Он был молод, пьян и самоуверен. «Они ничего мне не сделают», — уверил он своего приятеля.
Все закончилось тем, что он ударил вожака повздорившей с ними компании. По его словам, это была худшая ошибка в его жизни. Одно мгновение — и на него набросилось пятеро.
Полученные им травмы были настолько серьезными, что он пролежал в коме три недели. Врачи опасались наступления смерти мозга, но он все же выкарабкался.
Благодаря реабилитационному лечению ему удалось восстановить речь и память, но один симптом все же остался — жестокая и беспощадная усталость.
Семнадцать лет спустя мало что изменилось. Усталость по-прежнему затуманивает его сознание и сбивает с толку, превращая даже обычные повседневные занятия в серьезное испытание на прочность.
Он может забыть что-то очень простое, вроде пароля от компьютера, или сесть не на тот поезд или автобус по дороге домой с работы.
Обычный телефонный разговор с банком может вывести его из себя и лишить последних сил.
«По правде говоря, это может случиться в любую минуту, в любое время, — рассказывает он мне. — Это не зависит от того, как много я работаю: если бы я вовсе не ходил на работу, я бы все равно чувствовал усталость».
По его словам, единственный способ расслабиться для него — это полежать в полной тишине и дать мозгу возможность постепенно восстановиться.
Прошло несколько лет, прежде чем Дэнни услышал медицинское объяснение этого феномена. Тем не менее, его случай далеко не уникален.
Ученые уделяют много внимания изучению многих других физических и речевых расстройств, однако «когнитивная усталость» является одним из наиболее серьезных симптомов ряда заболеваний нервной системы, а также важным препятствием к ведению активного образа жизни.
Она может развиться в результате инсульта или повреждения головного мозга, либо стать результатом нейродегенеративного заболевания, например, рассеянного склероза или болезни Паркинсона.
Однако недостаточная информированность об этих проблемах и их непонимание означают, что многие люди не получают столь необходимую им поддержку.

Мы с Дэнни встретились в благотворительном центре Headway East London, расположенном в лондонском районе Хакни. Здесь помогают людям, страдающим от повреждений головного мозга.
Раньше Дэнни был одним из посетителей центра, однако теперь он — постоянный волонтер. Здесь никто не сидит без дела, и это подтверждают яркие картины, нарисованные посетителями, и звуки музыки, доносящиеся из зала музыкальной терапии.
Сейчас Дэнни выступает в роли наставника для таких же, как он, людей, переживших травму головного мозга. Он подчеркивает, что он уже далеко не тот агрессивный молодой человек, пришедший в клуб той роковой ночью.
«Я стал другим, более добрым и спокойным», — говорит он. Тем не менее из-за когнитивной усталости он может испытывать досаду или злость.
Дэнни говорит, что многие из тех, кто приходит в Headway, также пытались бороться с утомлением, однако большинство из них были уверены, что остались один на один со своей проблемой.
«Они чувствуют усталость, но не знают, почему. Они понятия не имеют, как это называется».
Однако, если верить исследованиям, более 60% людей, переживших повреждение головного мозга, называют утомление одним из главных симптомов.
«Эта цифра впечатляет», — говорит Донна Малли из Центра нейрофизиологической реабилитации имени Оливера Зангвилла в городе Или, Великобритания.
«Однако даже в клиниках, оказывающих помощь людям с повреждениями головного мозга, эту проблему мало кто понимает. Людей даже не спрашивают, испытывают ли они такой симптом как усталость».
По ее словам, врачи в первую очередь обращают внимание на непосредственные, физические симптомы заболевания.
Для доктора важно, может ли человек, перенесший повреждение головного мозга, есть, одеваться и мыться.
А усталость может стать очевидной намного позже, когда человек возвращается к повседневной жизни.

«Каша в голове»

Недопонимание также может вызывать тот факт, что когнитивная усталость во многом отличается от ежедневного утомления, сопутствующего обычным нагрузкам.
Во-первых, большинство из нас заранее знают, когда почувствуют усталость — например, вечером пятницы или после целого дня, проведенного в лекционном зале. А вот когнитивная усталость наступает внезапно.
«Она застает человека врасплох, — говорит Малли. — Пациенты часто жалуются на то, что их мозг отключается, или их накрывает волна, взявшаяся как бы ниоткуда».
Они говорят, что их сознание затуманивается, или что у них «каша в голове», или что все шестеренки в мозгу вдруг заклинило.
«Им кажется, что события вокруг происходят слишком быстро», — говорит Малли. По ее словам, один только вид магазина, звуки супермаркета или необходимость выбрать подходящий сорт молока могут оказаться для них непосильной нагрузкой.
Все это знакомо Дэнни. Из-за усталости он периодически испытывает раздражение и смены настроения.
«Это эффект домино, — говорит Дэнни. — Когда я чувствую утомление на самом его пике, я ни к кому не могу относиться нормально».
Сейчас он — отец годовалого малыша, и ухаживать за ним Дэнни бывает очень трудно. «Мой сын требует круглосуточного внимания, и мне трудно за ним успевать», — говорит он.
Когнитивная усталость также может проявляться в виде общей апатии. «Вас ничто не волнует, отсутствуют энтузиазм и мотивация».
Некоторым людям, пережившим повреждение головного мозга, эти препятствия кажутся непреодолимыми.
«Из-за усталости они часто не могут начать или продолжить работать», — говорит Наташа Локиер, врач-профпатолог из центра Headway East London.
«Это влияет на их личные отношения, на семейную жизнь и способность принимать решения. Некоторые люди просто замыкаются в себе и оказываются отрезанными от окружающего мира».

Неудивительно, что многие из них очень хотели бы найти лекарство от своего недуга. Однако эта проблема настолько серьезна, что, несмотря на многочисленные попытки, врачи пока еще не нашли точного объяснения, почему повреждение головного мозга вызывает подобные ощущения.
Чтобы измерить уровень усталости, исследователи просят пациентов заполнить анкету или используют простые когнитивные тесты для определения изменений в работе мозга по мере его утомления.
Как ни странно, степень усталости не всегда зависит от масштаба повреждения мозга, однако деятельность некоторых областей мозга все же имеет решающее значение.
К ним относятся области, связывающие лобную кору — испещренную бороздками и напоминающую древесную кору поверхность мозга, расположенную непосредственно за глазницами и отвечающую за сознательное аналитическое мышление, внимание и память — с более глубокими областями мозга.
Последние включают базальные ядра и миндалевидное тело — области, связанные с автоматическими, инстинктивными действиями и поведением.
«Возможно, при нарушении определенных связей мозг уже не так эффективно передает информацию и быстрее устает», — говорит Малли.
Если это так, то для любого вида умственной деятельности потребуется больше энергии. Следовательно, ресурсы организма могут закончиться даже при небольшой нагрузке.
Екатерина Добрякова, исследователь из организации Kessler Foundation, Вест-Орандж, штат Нью-Джерси (США), занимается изучением одной определенной системы — корково-стриарного пути, участвующего в образовании таких ощущений, как удовольствие и мотивация.
«Эта система активируется, когда вы выигрываете тысячу долларов в казино, съедаете гамбургер в конце дня или получаете похвалу от учителя».
Она объясняет, что префронтальная кора и базальные ядра посылают сигналы туда и обратно, сравнивая усилие, необходимое для совершения действия, с потенциальной выгодой.

Это зависит от нейромедиатора дофамина, и, если его выработка нарушается, эти расчеты будут неправильными, и поэтому даже самое обычное действие будет казаться очень трудной задачей.
Важен тот факт, что у людей, страдающих от нейродегенеративных заболеваний, таких как рассеянный склероз, а также некоторых видов повреждений головного мозга, в этих областях мозга наблюдается аномальная активность, по-видимому, связанная с уровнем усталости.
Если передача сигналов при помощи дофамина все же играет роль в этом процессе, решение проблемы может заключаться в приеме лекарств, повышающих уровень поступления этого нейромедиатора к синапсам головного мозга.
На данный момент ранние фазы клинических исследований одного из таких лекарств, метилфенидата (также известного как «Риталин»), дают все основания надеяться на то, что скоро удастся помочь людям, страдающим от когнитивной усталости, вызванной травматическим повреждением мозга.
Кроме того, исследователи в настоящее время пытаются выяснить, может ли этот препарат снизить уровень усталости у пациентов с рассеянным склерозом.
Тем не менее это всего лишь одно звено огромной цепи, и на утомление может влиять множество факторов, в том числе повышенное беспокойство, проблемы с памятью, вниманием, общением и изменением настроения, что также может способствовать более быстрому утомлению.
А пока такие специалисты как Малли и Локиер помогают своим клиентам справиться с усталостью, внося изменения в их распорядок дня.
Прежде чем научить пациентов распознавать первые тревожные сигналы, они показывают им, как осознавать и описывать свои симптомы.
«Это может быть звон в ушах или проблемы со зрением. Человек может чувствовать себя неуклюжим, расстроенным, встревоженным или менее терпимым к окружающему миру», — говорит Малли.

Научившись распознавать эти признаки, пациент может найти способ организовывать свою деятельность таким образом, чтобы запасы его энергии вовремя восстанавливались.
Важно отметить, что отдых не обязательно должен быть пассивным, так как это может привести к появлению у человека тревожных мыслей о работе, которую ему еще предстоит сделать.
«Иногда нужно выйти на улицу и подвигаться. Смена рода деятельности может помочь освежить ум», — говорит Малли.
Исследования показывают, что ментальные практики также помогают справиться с усталостью некоторым пациентам, пережившим повреждение головного мозга.
Локиер соглашается, что представление об отдыхе у каждого свое. «Кому-то нужно помедитировать, а кому-то — послушать рок-музыку, прогуляться на свежем воздухе или просто посидеть в тишине».
По ее словам, несмотря на то, что полное выздоровление маловероятно, достичь существенных улучшений все же возможно. «Добиться ощущения того, что вы способны контролировать свою усталость — уже хороший результат».
К концу нашей короткой беседы с Дэнни он снова начинает уставать. Это видно по его движениям и замедленной речи.
В рамках своего лечения в течение последних 10 дней он ведет дневник. Это первый шаг на пути к тому, чтобы определить, что именно вызывает у него усталость.
Тем не менее он не ждет быстрых изменений. Дэнни хотелось бы, чтобы появились новые лекарства от его расстройства, но прежде всего он думает о том, что подобным проблемам нужно уделять должное внимание.
«Существует множество различных групп поддержки, и еще одну стоило бы организовать для тех, кто страдает от когнитивной усталости, — говорит Дэнни. — Мне кажется, недостатка в участниках не будет».
Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Future.
http://www.bbc.com/

Опубликовано Оставить комментарий

Kuolemanväsynyt: "Kauheinta on muistella sitä oloa, jonka päätös itsemurhasta aiheutti".

Nainen pitää syksyn lehtiä kädessään.

Vuosi sitten pyhäinpäivänä itäsuomalainen Sari yritti itsemurhaa kolmannen kerran. Nyt hän koettaa selvittää itselleen, mitä oikein tapahtui.
 

En ollut nukkunut kunnolla vuoteen. Yöstä toiseen vahdin herätyskelloa. Ensin heräsin kolmelta, sitten kahdelta, lopulta tunnin yöunien jälkeen.

Sinnittelin töissä, vaikka olin kuolemanväsynyt.

Kun sain vihdoin työterveydestä unilääkereseptin, nakkasin sen roskiin ja ajattelin, että nyt on liian myöhäistä. Minä tapan itseni.

Se tapahtui pyhäinpäivänä vuosi sitten.

Väsymystä ja vanhaa kuormaa

Ei minusta ulospäin arvaisi mitään. Kotinikin on aina ollut viihtyisä ja siisti. Olohuoneen kirjahyllyssä on ihanan, älykkään poikani koulukuvia vuosien varrelta.

Omasta mielestäni voin jo aika hyvin. Elämässä on toivoa. Aina on toivoa, vaikka en vuosi sitten sitä ymmärtänytkään.

Se oli suunnattoman itsekäs teko. Itsemurhan yrittämisen taustalla voi olla masennus, mutta ennen kaikkea se on suurta itsekkyyttä. Vaikka mitä elämässäni tapahtuisi tulevaisuudessa, en enää koskaan yritä tappaa itseäni.

Unettomuus ei ollut syy, ei ainakaan ainut, mutta se oli viimeinen niitti. Olen melkein vuoden verran yrittänyt selvittää itselleni, miten jouduin siihen tilanteeseen. Onko päässäni jotain vikaa?

Olen viisikymppinen. Tähän ikään mennessä on ehtinyt kasaantua monenlaista kuormaa. On jatkuva paine pärjätä ja suoriutua. Sairastuin vahvuuteen.

Masennuin ja väsyin. Luultavasti olin sairastanut masennusta jo pitkään. Yritin hakea apua työterveyshuollosta, mutta siellä ei ymmärretty, miten syvissä vesissä uin.

«Keskituloinen putoaa kaikkien verkkojen läpi»

Avioliittoni päättyi seitsemän vuotta sitten. Ero ei ollut vaikea. Lähdin itse liitosta, koska se pyöri alusta alkaen liiaksi aviomiehen vakavan sairauden ympärillä. Ihmisestä tulee itsekäs, kun hän sairastuu vakavasti. Minustakin tuli myöhemmin.

Meillä oli pahoja taloudellisia ongelmia. Vammauduin töissä ja jouduin pitkäksi ajaksi pois työelämästä. Työni on vaativaa ja rankkaa.

Jos olet keskituloinen ja hoidat hommasi, ja yllättäen tapahtuu jotakin ikävää, putoat kaikista verkoista läpi. Ketään ei kiinnosta. Ja sitten vielä ihmetellään, miksi ihmiset sairastuvat!

Jouduimme myymään kaiken omaisuutemme ja aloittamaan alusta.

Ja kun kymmenen avioliittovuoden jälkeen lähdin liitosta, jätin jälleen talot, autot ja tavarat taakseni ja aloitin uuden elämän.

«Minä luovutin»

Eräänä päivänä viime syksynä löysin itseni Oulun juna-asemalta. En muistanut, miten olin sinne joutunut. Satoi kaatamalla.

Minulla oli mukanani kaksi reppua ja kassi, joissa oli vaatteita ja kaikenlaisia ihmeellisiä tavaroita vessapaperista lähtien. Myöhemmin sekin nauratti.

Olin matkalla pohjoiseen, ja tarkoitukseni oli kadota lopullisesti Lapin kairaan.

Lyhyt kirkas hetki. Sen jälkeen etsin taksin ja hakeuduin sairaalaan. Pääsin heti psykiatriseen hoitoon. Seuraavana päivänä ex-mieheni haki minut takaisin kotipaikkakunnalle.

Ei se ollut hätähuuto enää. Minä olin jo luovuttanut.

Nainen seisoo metsässä.
Tiina Jutila / Yle

Päätin yrittää uudelleen hukuttautumalla järveen. Ensin piti kuitenkin päästä humalaan. En käytä tiukkaa viinaa, mutta silloin kävin ostamassa pullon. Juotuani sen menin ravintolaan.

En koskaan päässyt satamaan asti, sillä sammuin ravintolan vessaan. Sieltä minut vietiin käsiraudoissa sairaalaan.

Seuraava yritys olikin jo todellinen.

Suvun perintö?

Olen viime aikoina miettinyt paljon lapsuuttani ja perheeni historiaa.

Äitini on syntynyt 1930-luvun alussa Laatokan rannalla. Hän on kaksi kertaa lähtenyt sieltä evakkoon, nähnyt nälkää. Miten suuri on ollut se muutos, johon hänen on pitänyt sopeutua vuosikymmenien aikana.

Luulen, että jaksamisen pakko on perua sieltä asti.

Olen pojalleni sanonut monta kertaa, että mummo ei anna periksi missään asiassa. Ei pätkääkään. Hän asuu yksin omakotitalossa ja on hirveän itsenäinen ihminen.

Meillä leivottiin, siivottiin ja kaikki oli aina tiptop. Sitähän minäkin olen tehnyt – siivonnut elämääni pois. Kulissit ovat aina olleet kunnossa.

Isä kuoli, kun olin seitsemän. Äiti jäi lasten kanssa yksin. Sinnikkyys ja pärjääminen korostuivat entisestään, ja hyvinhän me pärjättiinkin. Paljon paremmin kuin isän aikana. Isä oli alkoholisti ja löi äitiä.

En kuitenkaan syytä tapahtuneesta vanhempiani enkä edes yhteiskuntaa, vaikka sitä monissa asioissa kovin sanoin arvostelenkin. Ihminen on vastuussa itsestään, mutta kun hän putoaa, jonkun pitää tulla apuun.

Arvelen kuitenkin, että melankolia on minulle verenperintöä.

Kolmas kerta toden sanoo?

Viime pyhäinpäivänä hyppäsin bussiin ja lähdin Mikkeliin tappamaan itseni – se oli kolmas yritys. Kiertelin kauppakeskuksessa, kävin syömässä ja oluella. Joku yritti jutella minulle, mutta en viitsinyt enää vastata. Kohta menisin hotellihuoneeseen ja ottaisin lääkkeitä. Sen pituinen se.

Kaikkein kauheinta on nyt muistella, miten hyvä olo sen ajattelemisesta tuli.

Nainen kävelee kohti Onnibussia.
Tiina jutila / Yle

Minua heräteltiin, räpsyteltiin poskille. Aukaisin silmäni ja katsoin ympärilleni teho-osastolla.

Ei v**, mä olen hengissä.

Siivooja oli löytänyt minut hotellin sängystä. Minut oli pumpattu eloon. En ollut siitä kovin iloinen.

Ensimmäiset toivon pilkahdukset koin, kun hyvä ystäväni tuli tapaamaan minua. Pääsin suljettujen ovien takaa pihalle kävelemään. Oli aurinkoinen päivä.

Kiersimme ympäri sairaalan pihamaata. Ei siinä tilanteessa olisi tarvinnut edes sanoja. Tärkeintä oli, että hän tuli.

Myös poikani kävi isänsä kanssa minua katsomassa. Hänen ilmeensä saa minut edelleen kyyneliin. Kun ex-mieheni oli kertonut hänelle, että äiti on sairaalassa, poika oli heti arvannut miksi.

Säilöön ja hoitoon

Minut säilöttiin neljäksi päiväksi sairaalaan. Siltä minusta tuntui. Yksi ainoa työntekijä kävi kysymässä, mitä minulle kuului. Olin akuutissa tilassa ja ihan sekaisin – toivoin, että minuun olisi kiinnitetty vähän enemmän huomiota.

Mitä helvettiä minä täällä teen, ajattelin. Kukaan ei välitä minusta!

Pääsin kotiin ja tehostettuun avohoitoon. Kävin siellä kaksi–kolme kertaa viikossa. Alkuun luulin, että en tulisi toimeen työntekijän kanssa. Päätin, että tuolle en sano yhtään mitään. Lopulta tajusin, miten loistava, mieletön ihminen hän oli. Ajattelen häntä edelleen lämpimästi.

Kun tehohoito oli ohi, työntekijät vaihtuivat tiuhaan. Minun mielestäni olisi tärkeää, että henkilö pysyisi samana. Ja ennen kaikkea, että hänen kanssaan tulisi hyvin toimeen. Ei siitä hoidosta ole muuten mitään apua.

Olin puoli vuotta sairauslomalla. Söin alkuun masennuslääkkeitä, mutta jätin ne mahdollisimman pian pois. Olen lääkekielteinen ihminen.

Apua on tarjolla paljon

Pääsin mukaan Suomen mielenterveysseuran loistavaan Linity-projektiin. Se on lyhytinterventio itsemurhaa yrittäneille. Kerroin tarinani vapaamuotoisesti kriisityöntekijälle ja se videoitiin.

Voiko olla mitään raadollisempaa kuin nähdä itsensä kertomassa omasta itsemurhayrityksestään ja siitä, mikä siihen johti! Olet siinä ihan rikkirevittynä.

Työntekijän kanssa kävimme videota läpi ja keskustelimme. Sain joitakin tehtäviä.

Välillä nauroimme yhdessä, välillä minä itkin. Toisinaan keskeytimme katsomisen ja palasimme takaisin päin.

Juha Metelinen
Projektikriisityöntekijä Juha Metelinen auttoi Saria Kuopion kriisikeskuksessa. Linity-menetelmä on käytössä myös Helsingissä ja Seinäjoella. Tiina Jutila / Yle

Ja mikä tärkeintä, palaverit eivät kestäneet tasan 45:ää minuuttia, vaan se vei sen ajan, jonka se tarvitsi. Työntekijällä ei ollut kiire mihinkään.

Näin videolta oman epävarmuuteni ja sen, miten pihalla oikeasti olin. Siitä oppi paljon sellaista, mitä en aiemmin ymmärtänyt. Sanoinko minä oikeasti noin?

Se oli mielenkiintoista ja tervehdyttävää. Se tuli niin iholle. Kamera unohtui, kun antauduin puhumaan. Annoin kaiken tulla enkä hävennyt yhtään.

Vasta nyt myöhemmin olen tajunnut, kuinka paljon apua on tarjolla, jos sitä vain suostuu ottamaan vastaan.

«Lapsellani on hätä»

Jotta elämä ei olisi liian helppoa, lapsenikin sairastui. Senkin kanssa on nyt elettävä. Hänellä on huono olla.

Isot jutut on meneillään samaan aikaan: oma kuntoutuminen ja pojan sairaus. Yritän nyt pitää itsestäni hyvää huolta, jotta pystyn pitämään huolta hänestä.

Herranjumala, jos olisin kuollut! Miten minun lapselleni olisi käynyt? Olen enemmän kuin tyytyväinen, että olen hengissä.

Kun poika on ollut hoidettavana sairaalassa, minut on usein ohitettu ja soitettu lapsen isälle. Minähän olen se itsemurhaa yrittänyt äiti. Epävakaa ihminen.

Pojalla on ollut sairaalassa samoja kokemuksia kuin minulla aikaisemmin: hän kaipaa huomiota ja juttuseuraa. Olen joutunut antamaan ärhäkkää palautetta, että jutelkaa sille pennulle siellä! Se voi huonosti. Minä olen se itsemurhaa yrittänyt äiti, mutta minun lapsellani on nyt hätä.

En syytä pojan sairaudesta itseäni, koska niin monet asiat vaikuttavat pojankin elämään. Itsesyytökseni eivät auttaisi häntä yhtään.

Tulevaisuuden suunnitelmia

Nukun nykyisin hyvin, kiitos kysymästä. Minulla on unilääkkeitä töiden vuoksi, mutta en käytä niitä säännöllisesti.

Turvakortti.
Tiina jutila / Yle

Aion pitää huolta pojasta ja itsestäni. Käyn töissä ja tuon ruokaa pöytään.

Olen oppinut, että imuroinnin, siivoamisen ja pärjäämisen voi jättää vähemmälle. Elämässä on muutakin. Pitää olla armollinen itseään kohtaan – niin kliseiseltä kuin se kuulostaakin.

Itsemurhayrityksen vuosipäivä lähestyy. Valehtelisin, jos väittäisin, ettei se yhtään pelota. En ole kuitenkaan huolissani. Tiedän, etten koskaan enää tule olemaan yhtä itsekäs kuin vuosi sitten. Tiedän myös, mihin ottaa yhteyttä, jos tilanne muuttuu huonoksi.

Minulla on lompakossani aina turvakortti. Siinä on lueteltu niitä varoitusmerkkejä, joista minun pitäisi huolestua.

Minulla on tulevaisuuden suunnitelmiakin. Kun täytän 50 vuotta, haluaisin lähteä lomamatkalle Dominikaaniseen tasavaltaan. Haluaisin myös tulevaisuudessa tehdä vapaaehtoistyötä vanhusten parissa.

Nainen kävelee puistossa.
Tiina Jutila / Yle

Haluan löytää rakkauden. Ihmisen, jota minä rakastan ja joka rakastaa minua, kaikista kolhuista huolimatta. Ehkä minulla olisi vielä annettavaa.

On hyviä ja huonoja päiviä. En ole huolissani tulevasta, koska uskallan nyt olla heikko.

Haastateltavan nimi on muutettu.

10.9. on kansainvälinen itsemurhien ehkäisyn päivä. Arviolta 10 000 suomalaista yrittää vuosittain itsemurhaa. Suurimmat riskitekijät ovat vaikea masennus sekä aikaisemmat itsemurhayritykset.

http://yle.fi