Вводная информация

Этические нормы и способы регулирования поведения отдельного человека, больших групп населения и общества в целом вызывают все больший интерес ученых-биологов:  здесь, в полном соответствии с духом времени обсуждается идея генетической основы категорий этики, нравственности, морали, справедливости (например, Ф. Де Вааль, 2018; Э. Уилсон, 2018). Но так же и социологов, гуманитариев, экологов, которые, — чем дальше, тем чаще, — высказывают обоснованный скепсис в отношении доминирующих экономических и политических способов решения локальных и глобальных конфликтов и противоречий Новейшего времени.
Более того, уже не только духовные, но и вперед смотрящие интеллектуальные лидеры переживаемой нами эпохи (например, К. Шваб, 2017; Ю. Н. Харири, 2018) высказывают обоснованное мнение, что все технологические прорывы человечества должны проходить жесткую проверку на соответствие универсальным этическим принципам. И что это и есть единственно возможная  стратегия выживания человечества в Новейшее время.
Как бы то ни было, в эпоху грядущей — а возможно, уже и начавшейся – смены фундаментальных параметров порядка, остается некая незыблемая основа «нравственного закона внутри нас», трансцендентного императива по И. Канту, который диктует человеку и обществу достойный способ поведения даже и в этих сложных условиях.
Отсюда повышенный интерес к этике вообще. И, в частности, – к  прикладным этическим вопросам, к числу которых, без сомнения, относится вопрос этического оформления любой психотехнической деятельности. Последняя представляет собой наиболее сложную и наименее исследованную, — с позиции доказательной практики, – сферу гуманитарной активности. Как, собственно, и психика в целом представляет собой наиболее сложный и наименее изученный феномен организации всего живого.
Между тем, факты убедительно свидетельствуют о том, что темпы и масштабы распространения наиболее опасного по своим последствиям социального феномена Новейшего времени — деструктивных социальных эпидемий — напрямую связаны с использованием агрессивных психотехнологий. И вот этот факт, как раз, полностью доказан при проведении соответствующих,  масштабных и репрезентативных исследований (А. Л. Катков, 2012).
Парадокс и особый «градус» вопроса адекватного этического оформления психотехнологической деятельности заключается еще и в том, что именно за счет эффективного использования кластера конструктивных и, в существенной степени, модифицированных психотехнологий — профессиональной психотерапии, психологического консультирования, образования, воспитания и др. — только и возможно «переломить» крайне опасную тенденцию неконтролируемого распространения деструктивных социальных эпидемий Новейшего времени.
Отсюда выводится необходимость выстраивания демаркационной линии, надежно отделяющей деструктивный сектор «вирусных», агрессивных  психотехнологий от сектора современной психотерапии, психологического консультирования и других профессиональных подходов с выверенным конструктивным вектором воздействия и научно обоснованной эффективностью. Такая демаркационная линия, безусловно, должна быть прочерчена, углублена и расширена всеми возможными способами.
Теоретической базой такого грядущего отделения «зерен» от «плевел» в общем  психотехнологическом поле  и, — будем надеяться, — кардинального разворота ситуации в сфере форсированного развития качественных характеристик социального психического здоровья – устойчивости к агрессивному воздействию среды, является концепция психоэтики (см. выпуск «Психологической газеты» от 8 мая 2017 года).
Здесь же стоит напомнить, что:

• в содержательном плане психоэтика определяется нами как учение о нравственной стороне психотехнической деятельности человека, имеющей прямое отношение к процессу выживания популяции в агрессивной среде;
• в историческом контексте психоэтика является вполне закономерным и более чем актуальным продуктом развития классической этики и биоэтики, имеющим важные содержательные и качественные отличия от своих предшественников;
• концепция психоэтики в существенной степени повторяет сценарий развития биоэтики (понятие биоэтики, впервые обнародованное в первой половине прошлого века, оказалось востребованным лишь в 70-е годы XX века – при наличии реальной угрозы от бесконтрольного производства и употребления лекарственных средств). Именно в это время появились случаи массовых дефектов у новорожденных детей после употребления матерями в период беременности непроверенных лекарственных препаратов. Этот же сценарий, но только в еще более деструктивном, масштабном и сжатом по времени варианте, повторяется с агрессивными психотехнологиями, выводимой отсюда востребованностью концепта психоэтики и практических шагов по его эффективной и масштабной реализации);
• в эпистемологическом плане концепция психоэтики является важнейшим компонентом общей теории психотерапии (третий уровень дисциплинарной матрицы), во многом определяющим построение функциональных концептов, нормативных и технологических блоков на всех нижележащих уровнях — с 4-го по 6-й — дисциплинарной матрицы профессиональной психотерапии;
• психоэтика, как понятно из всего сказанного, определяет принципы формирования нормативной базы для всех дисциплин и практик, подпадающей под определение «психотехнологии»;
• таким образом, психоэтика, так или иначе, является действенным концептом психотехнической деятельности человека во всех ее наиболее важных аспектах, обеспечивающим безопасность и максимальную эффективность данной деятельности в краткосрочной (3-5 лет), среднесрочной (6-10 лет) и долговременной (свыше 10 лет) перспективе.

Далее следует иметь в виду, что реализация основных содержательных блоков  концепции  психоэтики (проведение систематических исследований в рамках разработанной Базисной научно-технической программы; идентификация, картирование и постоянный мониторинг используемого ассортимента психотехнологий; разработка надежной методологии и осуществление масштабной практики проведения комплексной экспертизы используемых психотехнологий на предмет выявления спектра их долговременного воздействия на психику человека); формирование индивидуальной и социальной устойчивости к агрессивному влиянию информационной среды за счет полноценного использования технологического и организационного потенциала социальной психотерапии и др.) предполагает искомую трансформацию рынка психотехнологий и степени устойчивости населения к его агрессивному сектору в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Достижение ощутимого успеха в отношении безопасности и эффективности  бурно развивающегося кластера психотехнологий в краткосрочной перспективе — 3-5 лет — предполагает разработку, реализацию и регулярное воспроизведение таких всесторонне продуманных и подготовленных этических акций, которые смогли бы обеспечить следующий результат:

• конструктивный кластер используемых психотехнологий, — а в нашем случае это сектор социальной  психотерапии, — должен быть отчетливо выделен и отграничен от прочих психотехнологий с недоказанной эффективностью;
• такое разграничение должно быть очевидно, в первую очередь, для потенциальных получателей психотерапевтической помощи (то есть, для населения в целом), а не только для профессионалов, действующих в данном секторе;
• должно быть обеспечено существенное уменьшение степени неопределенности, формирование высокой степени доверия у населения к специалистам-психотерапевтам и профессиональной психотерапии в целом;
• должны быть обеспечены все условия для облегчения осознанного выбора в пользу профессиональной психотерапии среди основных групп населения, нуждающегося в квалифицированной психотерапевтической помощи;
• таким образом, будет создан мощный и постоянно действующий импульс к повышению качества оказываемой психотерапевтической помощи и реализации профессиональной психотерапевтической помощи при условии доказанной эффективности.

Отметим также и то, что все усилия по управлению качеством психотерапевтической деятельности, предпринимаемые до настоящего времени  (разработка стандартов, правил, соответствующих нормативных актов и пр.),  в том числе, и в отношении разработки этических принципов оформления такой деятельности, в итоге адресовались исключительно к специалисту-психотерапевту.
И только лишь при развороте основного вектора предпринимаемых усилий в сторону потенциального получателя профессиональной психотерапевтической помощи и возможно достижение искомого результата по всем вышеперечисленным параметрам в краткосрочной перспективе.
Ниже приводится полный текст «Декларации прав получателей психотерапевтической помощи», который полностью ориентирован на получателя такой помощи и выполнение важнейшей функции обеспечения безопасности и эффективности в сфере профессиональной психотерапии.
Утверждение и принятие данной Декларации на уровне психотерапевтического сообщества, помимо всего прочего, позволит избежать длительной паузы, предшествующей законодательному оформлению прав получателей психотерапевтической помощи. А возможно и ускорит этот процесс.
Полный текст декларации