Рубрика: ДА!-группа

Опубликовано от — Оставить комментарий

Mistä apua itsetuhoisiin ajatuksiin?

Janne Keinänen, koiransa Pipsan kanssa.Korona sai jopa 90 000 suomalaista miettimään itsemurhaa, kertoo tuore tutkimus – oma koira pelasti Janne Keinäsen, kun hän halusi tappaa itsensä

Janne Keinäsellä on viesti kaikille itsetuhoisia ajatuksia hautoville. Hän aikoi muutama vuosi sitten tappaa itsensä, mutta keksi keinon päästä eroon synkistä ajatuksista.

 

–En uskaltanut ajaa autolla ilman, että koirani oli mukana. Pelkäsin ajavani muuten päin rekkaa tai kalliota. Koiran takia en voinut tehdä niin, koska halusin sille vain hyvää.

Näin 42-vuotias Janne Keinänen ajatteli muutama vuosi sitten.

Aluksi itsetuhoiset ajatukset tulivat mieleen hetkittäin. Sitten ne alkoivat vahvistua ja tuntua loogisilta.

– Minulla oli tapana miettiä kaikki huonot ominaisuuteni valmiiksi. Jos kuka tahansa huomautti jostain, vaikkapa hupparin rispaantuneesta hihasta, ajattelin, että nyt ihmiset huomaavat miten huonot vaatteet minulla on ja että pidän huonosti huolta itsestäni. Se vahvisti negatiivisia ajatuksia.

Lopulta itsemurha-ajatuksista muodostui selvä suunnitelma.

– Tiesin hyvin tarkkaan miten, missä ja milloin teen itsemurhan. Suunnittelin, miten teen sen niin, ettei kukaan löytäisi minua. Halusin, ettei homma jää yritykseksi.

Synkkien ajatusten taustalla oli asioita, jotka Keinänen oli jättänyt menneisyydessään käsittelemättä.

Janne Keinänen istumassa olohuoneessaan.
Janne Keinäsen mukaan lääkkeet lähinnä sumensivat ajattelua eivätkä niinkään parantaneet oloa.Kalle Purhonen / Yle

Vuonna 2010 Keinäsen avoliitto päättyi yllättäen vaikeaan eroon.

Kavereita tai harrastuksia ei juurikaan ollut, päivät kuluivat 16-tuntisia työvuoroja tehdessä. Vuoden 2010 lopulla mies poltti itsensä loppuun.

– Sain terveyskeskuslääkäriltä burnout-diagnoosin ja mielialalääkkeet. Makaillessani yksin asunnollani mieleen nousivat väkivaltainen lapsuus, koulukiusaaminen, yksinäisyys ja kaikki epäonnistumiseni. En pystynyt käsittelemään kaikkea kerralla.

Keinänen alkoi saada paniikkikohtauksia ja hän pelkäsi sosiaalisia tilanteita. Silloin mieleen tulivat ensimmäisen kerran itsetuhoiset ajatukset. Niitä alkoi tulla täysin arkisissa tilanteissa: kaupassa, televisiota katsellessa, syödessä tai koiraa ulkoiluttaessa.

Synkät ajatukset tulivat yllättäen, mutta Keinänen ei osannut pelästyä niitä.

– Se tunne oli niin kokonaisvaltainen, että se tuntui loogiselta. Tietenkin minun pitää tehdä jotain itsetuhoista, koska olen niin huono ja arvoton.

Etenkin nuorilla itsetuhoisia ajatuksia

Suomessa tehdään vuosittain noin 800 itsemurhaa. Itsemurhaa yrittäviä arvioidaan olevan noin 10 000–30 000. Koronaviruspandemia on heikentänyt suomalaisten mielenterveyttä entisestään.

Suomen Mielenterveys ry:n (Mieli) tuoreen tutkimuksen mukaan lähes 90 000 suomalaisella on ollut itsetuhoisia ajatuksia koronakevään ja -kesän aikana.

– Pandemia vaikuttaa niin moneen elämän osa-alueeseen. Yhtäkkiä eristäydytään kotiin, ei nähdä ihmisiä, arjen tuki töissä ja opiskelussa jää pois, kertoo Mieli ry:n itsemurhien ehkäisykeskuksen päällikkö Marena Kukkonen.

Heikentynyt mielenterveys ja itsetuhoiset ajatukset korostuivat kyselyn mukaan erityisesti nuorten ja naisten keskuudessa. Kyselyyn vastasi yhteensä 1 000 suomalaista. Otos sovitettiin vastaamaan valtakunnallisesti suomalaista väestöä iän, sukupuolen, asuinpaikkakunnan tyypin sekä maakunnan mukaan.

Kukkonen on huolissaan siitä, että apua mielenterveysongelmiin on ollut korona-aikana saatavilla epätasaisesti.

– Monet terveydenhuollon toiminnot ajettiin alas hyvin nopeasti. Esimerkiksi lähetteiden kirjoittamista siirrettiin eteenpäin ja hoitosuhteet eivät alkaneet suunnitellusti. Vertaistukiryhmät on monille elintärkeitä. Kun ne jäivät pois, tilalle ei jäänyt mitään.

Kukkosen mukaan poikkeusolojen aikana ihmiset eivät uskaltaneet hakea tarvitsemaansa apua päivystyksestä. Sen sijaan matalan kynnyksen palveluissa, joita pystyy käyttämään kotoa käsin, yhteydenotot lisääntyivät voimakkaasti.

– Aikaisemmin kriisipuhelimeen tuli yhdeksän itsetuhoista puhelua päivässä. Kesän aikana niitä tuli 20, Kukkonen sanoo.

Miehet eivät hae apua

Tilastokeskuksen mukaan kolme neljästä itsemurhan tehneestä on mies (siirryt toiseen palveluun). Itsemurhan tehneiden miesten keski-ikä on 48 vuotta.

Suomen Mielenterveys ry:n tuoreeseenkyselyyn vastanneista itsemurhaa joskus vakavasti miettineistä miehistä 52 prosenttia ei ole hakenut apua itsetuhoisiin ajatuksiinsa.

Myös Janne Keinänen viivytteli avun hakemista.

– Turpo-koira oli ainoa syy miksi poistuin asunnosta, edes siihen lähimetsään ja kauppaan. Koiran läsnäolosta oli myös apua. Oli luottokaveri, kenelle purkaa fiiliksiä, joita ei kenellekään muulle uskaltanut.

Millään muulla ei ollut Keinäselle mitään merkitystä.

– Vaikeinta oli myöntää itselleen, että tarvitsee apua. Olin pitkään todella synkissä vesissä, vaikka olisin voinut säästää reilusti aikaa kertomalla esimerkiksi kavereilleni omista itsetuhoisista ajatuksistani.

Lopulta Keinänen haki apua keskussairaalan päivystyksestä.

– Koin epäonnistuneeni täysin elämässä joka aspektilla. Jossain oli kuitenkin jäljellä pieni kipinä, että vielä pitää vähän jaksaa, joten menin päivystykseen.

Janne Keinänen taluttamassa Pipsa-koiraansa.
Janne Keinänen on aina ollut luonteeltaan sinnikäs. «Jos olisin keskellä täysin pilkkopimeää metsää, enhän minä jäisi siihen istumaan, vaan lähtisin johonkin suuntaan kunnes vastaan tulee tie tai tilanne muuttuu.»Kalle Purhonen / Yle

Päivystyksestä mies kuitenkin käännytettiin pois.

– Sairaanhoitaja sanoi, että nämä asiat eivät kuulu meille, täältä ei löydy apua sinulle. Nyt se tuntuu hassulta, koska alle 50 metriä päivystyksen vastaanotosta on mielenterveyspäivystyksen vastaanotto, josta olisin voinut saada apua, jos minut olisi ohjattu sinne.

Päivystyksen reaktio vahvisti Keinäsen arvottomuuden tunnetta.

– Tavallaan sisuunnuin, että pitää sitten itse hoitaa tämäkin.

Keinänen selvitti, mistä voisi saada apua ja asteli seuraavana arkipäivänä mielenterveyspäivystykseen. Hänellä on pelkkää hyvää sanottavaa mielenterveyspäivystyksestä.

– Siellä ei vähätellä asiaa eikä sieltä tule hullun leimaa papereihin.

Mieli ry:n itsemurhien ehkäisykeskuksen päällikkö Marena Kukkoselle tilanne on tuttu. Hän kertoo, että avun saaminen sairaalan päivystyksestä on sattumanvaraista.

– Se riippuu alueesta ja jopa vastaanottavasta henkilöstä.

Ajatukset väkisin pois itsemurhasta

Janne Keinäsen mukaan hänen paranemisensa alkoi, kun hän itse oivalsi, että vika on hänen ajattelussaan. Hän sai terapeutilta tilanteeseensa uusia näkökulmia, jotka auttoivat häntä työstämään ajatusmaailmaansa.

– Koen, että oma pää pitää korjata sisältäpäin. Ulkoa ei voida kuin vähän ohjata. Itsetuhoiset ajatukset ovat kuitenkin vain ajatuksia, jotka eivät itsessään ole yhtään mitään. Jos nyt ajattelen, että tähän huoneeseen tulee höyryveturi, niin ei tule.

Keinänen on myös oppinut tunnistamaan omat tunteensa.

– Jos minua nyt harmittaa, pitää miettiä, mitä ajatus aiheuttaa harmituksen. Kun löydän sen asian, vaihdan sen ja ajattelen jotain muuta.

Alkuun itsetuhoisten ajatusten tultua mieleen Keinänen ajatteli väkisin mitä tahansa muuta.

– Kerta toisensa jälkeen sinnikkäästi pohdin esimerkiksi avaruutta. Siitä keksi aina jotain mietittävää. Tärkeintä oli jatkaa avaruuslennon miettimistä, vaikka ahdistus pomppasi mieleen. Lopulta ahdistukselle ei jäänyt muuta vaihtoehtoa kuin jäädä taka-alalle.

Nykyisin Lappeenrannassa asuva Keinänen käy viikoittain terapiassa. Lääkkeitäkin hän kokeili, mutta niistä ei ollut apua.

– On todella vaikeaa yrittää opettaa omaa päätä ajattelemaan eri tavalla. Olen kuitenkin oppinut käsittelemään omia tunteitani ja pystyn nyt kokemaan myös synkät tunteet, mutta niiden vietäväksi ei tarvitse mennä.

Vähän aikaa sitten Keinänen joutui viemään yli 13-vuotiaan Turpo-koiransa lopetettavaksi. Sama koira oli ollut mukana autossa estämässä omistajaansa tekemästä itsemurhaa, kun Keinänen ei uskaltanut lähteä ajamaan ilman sitä.

– Jouduin todella kovasti hallitsemaan itseäni, etten aivan täysin päästä synkkyyttä päälle. Pystyin kuitenkin säilyttämään toimintakykyni ja viemään koiran eläinlääkärille, vaikka siellä murruinkin.

Nyt Keinäsellä on uusi koira, 12 viikkoa vanha amstaffinpentu Pipsa.

«Minulle kuuluu oikein hyvää»

Itsetuhoisia ajatuksia Keinäsellä ei ole ollut kolmeen vuoteen.

– Minulle kuuluu oikein hyvää. Tiedän, että viisi vuotta sitten olisin löytänyt tästä hetkestä paljon synkkiä juttuja, mutta nyt minun ei tarvitse niitä miettiä.

Hän kannustaa muitakin hakemaan apua rohkeasti.

– Se on kaiken sen vaivan arvoista. Ei pidä lannistua, vaikka juuri tänään olisi todella synkkää.

yle.fi
 

Опубликовано от — Оставить комментарий

Лечение силой мысли? Роль правильных установок.

Люди страдают не от того, что происходит, а от своего отношения к происходящему. Поэтому человек, который в душе уверен, что он болен, – будет болеть. Дух человека является основным стимулятором к его телесному оздоровлению. Положительные мысли, позитивные чувства – эта та основа, без которой невозможно стать здоровым, какими бы радикальными и универсальными способами оздоровления вы ни пользовались.
Всемирный закон притяжения: подобное притягивает подобное Те люди, которые постоянно думают о болезнях, постоянно говорят о них, – будут болеть, а те, кто концентрируется на здоровье, будет здоров. Все, что приходит в вашу жизнь, вы притягиваете в нее сами, поэтому и все свои болячки, все болезни вы тоже притянули сами своими неправильными мыслями и поступками.
Проблема в том, что большинство людей думают о том, чего они не хотят, а потом удивляются, почему это снова и снова происходит в их жизни. Вы можете начать прямо сейчас чувствовать себя здоровым, жизнерадостным, полным сил и энергии, и тогда Вселенная откликнется – вы притянете все это в свою жизнь. Сначала попытайтесь ощутить себя здоровым, поверить в исцеление, и тогда ваше желание реализуется, потому что это то, что вы чувствуете. Не откладывайте, не думайте – вот я сначала выздоровлю, а потом уже буду радоваться жизни. Чувствуйте себя хорошо уже сейчас – и вы притянете события, позволяющие чувствовать себя еще лучше.
Благодарность
Благодарность – верный способ привнести больше в свою жизнь. Вы дышите – будьте благодарны за это, у вас есть глаза, руки, ноги, вы можете видеть этот свет, можете слышать звуки природы, человеческие голоса, ощущать дуновение ветра… Благодарите за все, что вас окружает. Не сосредотачивайтесь на том, что чего-то не хватает. Благодарите за то, что у тебя уже есть!
Ваше тело может само исцелить себя
Природа наших мыслей полностью определяет состояние и функционирование нашего тела. Клетки нашего тела устроены так, что они постоянно обновляются, какие-то каждый день, какие-то через несколько месяцев. То есть через несколько лет мы получаем фактически абсолютно новое физическое тело. Если вы болеете, сосредотачиваетесь на болезни и говорите о ней, тем самым вы создаете еще больше больных клеток. Представьте себе, что вы живете в абсолютно здоровом теле!
Создавайте положительные установки
Подумайте, какие убеждения мешают вам избавиться от недуга? Может быть, вы уверены, что у вас плохая наследственность? Вы также можете быть убеждены, что никогда не станете совершенно здоровыми, потому что живете в городе с плохой экологией, или годы уже берут свое… Ты можете создавать для себя любые установки. То есть вы сами себя убеждаете в том, что никогда не выздоровеете. На самом деле наши возможности не ограничены, и убеждения, которые мы для себя создаем, со временем воплощаются в реальность. Например: вы убеждены, что вы не стареете, а молодеете. Попробуйте! Вы можете полностью освободиться от прошлых привычек, от общепринятых штампов, от давления общественного мнения и доказать раз и навсегда, что твоя внутренняя сила превосходит внешние воздействия.
Слушайте свое тело
Любая болезнь указывает на то, что ваши мысли не приносят пользы вашему истинному «я». Таким образом тело пытается сообщить вам, что что-то не в порядке с вашими мыслями, c чувствами. Поэтому будьте внимательны к потребностям своего тела. Слушайте его. Начните внимательно прислушиваться к тому, что говорит оно о своих потребностях. Например, если вы что-то хотите съесть, сначала спросите себя, действительно ли вы проголодались, и та ли это пища, которая принесет пользу телу. Ешьте осознанно. И научитесь любить себя, свое тело, тогда оно откликнется на вашу любовь и будет служить вам еще долго, не изматывая болезнями и недугами. Будьте здоровы!
Источник: shkolazhizni.ru
 

Опубликовано от — Оставить комментарий

Андреа Рок. Почему мы видим кошмары и чем они полезны?

Почему мы видим кошмары и чем они полезны?Что нужно знать о бессоннице?

В 1991 году было проведено сравнительное исследование, продемонстрировавшее, что наяву люди чаще, чем во сне, испытывают положительные эмоции, а чувство страха возникает в снах во много раз чаще, чем в период бодрствования. И вообще две трети возникающих в сновидениях эмоций — отрицательного свойства. Данные о том, какие именно отрицательные эмоции преобладают, в разных исследованиях варьируются, но несомненно одно: они не выходят из «негативного спектра».

Например, проводившееся в 1966 году обследование тысячи студентов колледжа показало, что 80 процентов испытываемых ими в сновидениях эмоций были негативными, при этом половина из них описывалась как чувство страха, ощущение опасности, какое-то напряжение, а вторая половина — как печаль, гнев или неприятное смущение, растерянность.
Анализ более чем 1400 отчетов о сновидениях, проведенный Университетом Тафта, продемонстрировал, что в сновидениях чаще всего преобладает страх, следом за ним идут беспомощность, беспокойство и чувство вины.
Некоторые психологи предполагают, что правильно функционирующая модель сновидений на самом деле может быть даже более эффективной при лечении депрессии, чем те формы психотерапии, в которых больных призывают к самоанализу и припоминаниям, становящимся все более навязчивыми.
«Фрейд считал подсознание чем-то вроде выгребной ямы: не полностью выраженные эмоции содержатся в ней в подавленном состоянии, и задача психотерапевта — высвободить эти токсичные эмоции и тем самым освободить человека, — говорит Джо Гриффин, вот уже более десяти лет изучающий фазу REM (быстрого сна) и эволюцию сновидений. — Но исследования совершенно недвусмысленно продемонстрировали, что сновидения занимаются этим каждую ночь. Другими словами, природа изобрела эмоциональный спусковой бачок задолго до Фрейда».
Но если сновидения в фазе быстрого сна представляют собою автономное средство регулирования настроений, что же происходит с мозгом, когда мы видим кошмары? Кошмары — особенно повторяющиеся, характерные для тех, кто пережил ужасы войны, изнасилования, автокатастрофы и другие травмы, — представляют собою смотровое окно, через которое мы можем подглядеть, каким образом функционируют вообще все сновидения, как они создают связи в нашей системе памяти и порождают визуальные образы, отражающие наши превалирующие в данный момент эмоции. Так считает Эрнест Хартманн, профессор психиатрии Университета Тафта и руководитель Центра расстройств сна в больнице Ньютон-Уэллсли в Бостоне. Отец Хартманна был коллегой Зигмунда Фрейда. Что же касается сына, то его собственная теория относительно того, каким образом и почему мы видим сны, основанная на изучении сновидений тех, кто пережил разного рода травмы, противоречит основному тезису Фрейда о том, что каждое сновидение — это исполнение тайного желания. При этом мысль Фрейда о том, что сновидения — это «царская дорога» к бессознательному, совпадает с открытиями Хартманна.
«Во многих из нас, ведущих вполне обыкновенную жизнь, в каждый отдельно взятый момент присутствует множество эмоций, и определить, какая именно из них превалирует, непросто, поэтому наши сны могут казаться такими запутанными и даже хаотичными», — говорит Хартманн. Однако у того, кто недавно пережил травму, эмоции, которые мозгу предстоит переработать, одновременно сильные и понятные, поэтому проще проследить, каким образом мозг переводит эти эмоции в движущиеся картинки — визуальные метафоры переживаний. Например, женщина, пережившая жестокое изнасилование, в течение нескольких недель после этого так описывала свои сны:
«Я иду по улице с подругой и ее четырехлетней дочкой. На девочку нападает банда взрослых мужчин, одетых в черную кожу. Подруга убегает. Я пытаюсь освободить девочку, но понимаю, что с меня сорвали одежду. Я в ужасе просыпаюсь».
«Я пытаюсь пройти в ванную, но меня душат шторы. Я задыхаюсь, пытаюсь глотнуть воздуха. Мне кажется, что я кричу, но на самом деле я не издала ни звука».
«Я снимаю фильм с Рексом Харрисоном. И вдруг слышу звук приближающегося поезда, звук все громче и громче, вот поезд уже рядом с нами, и я в ужасе просыпаюсь».
«Сон цветной. Я на пляже. Поднимается смерч, он накрывает меня. На мне юбка на завязках. Смерч закручивает меня. Завязки превращаются в змей, которые меня душат, и я в страхе просыпаюсь».
И хотя в снах этой женщины присутствуют некоторые детали ужасной реальности (восемнадцатилетний насильник проник к ней в комнату через окно и пытался задушить ее шторами), основная тема ее сновидений — это страх и беспомощность, которые она испытала: ребенок, на которого нападают, ощущение удушья, несущийся на нее поезд, смерч, захвативший ее.
По сути, считает Хартманн, задача сновидений — в зримой форме увязать эмоции с определенной обстановкой, и смерч или приливные волны часто служат метафорой всепоглощающего чувства страха. Он рассказывает о том, что некоторые из переживших пожар сначала видят во сне его, но потом этот образ сменяется на приливные волны или преследование бандитов.
Как установил Хартманн, по мере того как травматическое переживание становится менее острым — в значительной степени благодаря эмоциональной переработке, происходящей во сне, — сновидения все равно остаются яркими и выразительными.
Сначала происшествие проигрывается очень живо и драматично, но часто с одним главным отличием: во сне происходит то, чего на самом деле не было.
Затем, и достаточно скоро, сновидения начинают связывать этот материал с другой содержащейся в автобиографической памяти информацией, которая каким-то образом соотносится с тем, что случилось. Часто тот, кто пережил травму, видит сны о других травмах, которые могут соотноситься с тем же чувством беспомощности и вины. Если человек пережил происшествие, в котором другие были убиты или серьезно ранены, тема вины проявляется почти всегда. Например, спасшийся на пожаре, в котором погиб его брат, рассказывает: «В моих снах брат часто наносит мне какое-то увечье или я получаю увечье в аварии или еще каким-то образом, но брат остается невредимым».
У большинства кошмары превращаются в модифицированные версии происшедшего, но происходит это постепенно, по мере того, как первичное переживание через нейронные сети в коре связывается с эмоционально соотносимым материалом, почерпнутым из реальной жизни или воображения. Через несколько недель или месяцев травма все реже и реже фигурирует в сновидениях, и постепенно содержание возвращается к нормальному, так как тревожное переживание интегрируется в воспоминания о других, позитивных переживаниях, а негативные эмоции, с ним связанные, теряют свою силу.
Хартманн сравнивает эту модель сновидений со своего рода аутопсихотерапией.
Поначалу эмоциональное послание, постоянно звучащее в мозгу, можно было бы выразить словами «Это самое ужасное, что может случиться! Как можно такое пережить?» Хартманн говорит, что мозг пытается ответить на этот вопрос и подбирает образы, суть которых можно выразить другими словами:
«Что ж, давай посмотрим на то, что случилось. Позволь себе это представить, нарисовать, но помимо этого рисуй вообще все, что приходит в голову. Все, что хочешь, представь другие катастрофы. И ты начинаешь видеть других людей, попавших в сходную ситуацию. Все эти сцены ужасны, но не уникальны, люди выживают и как-то переживают все это. Это тебе что-нибудь напоминает? Давай-ка посмотрим на другие случаи, когда ты испытывал ужас. Все было так? Нет?
Тогда давай продолжим: ты испытал такое же чувство? Но ведь ту историю ты пережил! Похоже, переживешь и в этот раз».
И правильная психотерапия, и сновидение имеют один и тот же эффект: они позволяют в безопасной обстановке создать необходимые связи. «Психотерапевт дает возможность пережившему травму пациенту вернуться в прошлое и рассказать свою историю разными способами, устанавливая связи между травмой и другими составляющими жизни, таким образом пытаясь интегрировать травму в его жизнь, — говорит Хартманн. — Сновидение выполняет некоторые из этих функций».
Как только связи между недавним тревожным событием и предыдущим опытом установлены, эмоции становятся не такими острыми, и травма постепенно растворяется в жизни пациента.
Модель посттравматических сновидений четко проявилась в отчетах, собранных после 11 сентября 2001 года Дирдре Барретт, профессором психологии из Гарварда и автором книги «Травма и сновидения». Особенно показательным стал рассказ диспетчера Даниэль О’Брайен, которая в то трагическое утро обслуживала взлет рейса 77 American Airlines из международного аэропорта Далласа. Часом позже она увидела, как белая точка на экране радара — ее самолет — идет прямым курсом на Белый дом, затем разворачивается и врезается в здание Пентагона. После этого в течение нескольких ночей О’Брайен мучили кошмары: «Я просыпалась, сидела в постели и заново переживала все это, снова видела, снова слышала…» Но через пару месяцев начал действовать терапевтический эффект, о котором говорил Хартманн, и сны О’Брайен изменились. Ей снилось, что экран радара превратился в зеленый бассейн: «Это был бассейн, заполненный каким-то гелем, и я ныряла в него, ныряла вэкран радара, чтобы остановить самолет, — рассказывает она. — В этом сне я не причинила самолету никакого вреда, просто держала его в руке и каким-то образом все прекратила».
Нечто подобное произошло и с женщиной, которая выходила из станции нью-йоркской подземки как раз в тот момент, когда из окон горящей башни Всемирного торгового центра прыгали люди — прыгали навстречу смерти. В первое время она постоянно видела это во сне, но через несколько недель сны изменились: она уже не была беспомощным зрителем, она раздавала им цветные зонтики, и они медленно планировали вниз и благополучно приземлялись.
Естественная психотерапия сновидений может, конечно же, быть усилена поддержкой, которую способны оказать родные и друзья или активная психотерапия.
«Но когда по каким-то причинам переживший травму не проходит курса психотерапии, ему, как показали исследования, помогают сновидения и социальная поддержка окружающих», — говорит Барретт.
Конечно, для кого-то процесс регулировки эмоций во время сновидений не срабатывает.
В 25 % случаев посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) к кошмарам, в которых снова и снова проигрывается пережитая травма, добавляются эмоциональные элементы, особым способом трансформирующие всю картину.
Хартманн рассказывает о ветеране войны во Вьетнаме, в чью обязанность входило проверять мешки с телами погибших солдат. Непростая задача и сама по себе, но однажды он опознал в погибшем своего лучшего друга. После этого он часто видел один и тот же сон, который не просто отражал этот ужасный опыт, но в котором, по мнению Хартманна, звучал мотив вины этого человека из-за того, что он выжил: «Я один за другим открываю мешки, чтобы опознать погибших… Я слышу крики, шум вертолетов. Открываю последний мешок и вижу в нем самого себя. Я просыпаюсь от собственных криков».
Ученые изучали сновидения страдающих ПТСР, чтобы понять, почему мозг снова и снова проигрывает ужасные воспоминания и как сделать, чтобы он наконец от них освободился. Изучать мозг больных ПТСР с помощью визуализации намерен и Эрик Нофцингер из Университета Питтсбурга: «Мы хотим посмотреть, как выглядит мозг при постоянном, ночь за ночью, повторении таких снов».
Как считает Эрнест Хартманн, поиск метафор и связей с позитивными воспоминаниями, помогающими успокоить порожденные травмами эмоциональные бури, — лишь наиболее яркий пример процесса, которым непрерывно занят наш мозг.
Даже в самых ординарных обстоятельствах он постоянно выстраивает некий образный ряд, относящийся к этим обыденным обстоятельствам и событиям. Например, для беременных в начале срока типичны сны, отражающие беспокойство по поводу происходящих с организмом изменений, страх утратить внешнюю привлекательность. На более поздних сроках они часто видят сны, говорящие о страхах за будущего ребенка, об опасениях насчет собственного соответствия роли матери.
Застарелые волнения и беспокойства также могут выражаться метафорически.
В качестве примера Хартманн часто приводит историю матери двух маленьких детей, вполне успешной и в карьере, и в отношениях с мужем, но она выросла с родителями, которые ее постоянно критиковали, и поэтому, что бы она ни делала, она никогда не бывает довольна собой. Когда она сама стала матерью, ее детское беспокойство по поводу собственной неадекватности вдруг возродилось, и она часто видела сны, в которых возникала одна и та же тема страха, что она недостаточно хорошая мать: «Я оставила сына одного, и на него набросилась огромная кошка, она рвала его когтями, она пыталась его убить». «Мы остановились в прибрежной гостинице в Мэне, оба моих ребенка находились в двух отдельных комнатах. Начался прилив, вода прибывала очень быстро. Я проснулась от страха, что они утонут».
Скептики сомневаются: чем могут помочь эти разыгрываемые мозгом ночные драмы, если, стоит занавесу опуститься, мы их тут же забываем? Но Хартманн, Картрайт и другие считают, что главное — это созидание и перестройка связей в нейронных сетях, сам физиологический процесс, который в одних случаях укрепляет старые воспоминания, в других — строит новые ассоциации, таким образом вплетая в наш прежний опыт новые переживания, обновляя ментальную модель самих себя и окружающего мира. Такая ночная переналадка связей соответствует теориям роли сновидений в эволюции: согласно этим теориям во время сновидений мозг интегрирует информацию, важную для выживания, и это может происходить независимо от того, помним ли мы сны или нет.
Однако это отнюдь не означает, что все попытки вспомнить сон совершенно бесплодны. Некоторые сны действительно лишены какого бы то ни было смысла, но другие могут помочь нам по-другому взглянуть на эмоциональные моменты, которые мы днем порою выпускаем из вида. Способность вспомнить и поразмыслить над своим сном в некоторых случаях оказывает влияние и на модель будущих сновидений, и на дальнейшее поведение.
Некоторые исследования показали, что, если человек записывает свои ночные кошмары, а потом обдумывает их, стараясь не поддаваться пугающему воздействию или придумывая другой, менее ужасный конец, это помогает изменить модель таких сновидений.
Существует методика лечения, которая называется образной репетицией: человеку, терзаемому повторяющимися кошмарами, рекомендуют раз в день представлять себе этот сон, но с другим, позитивным окончанием, и повторять это упражнение в течение двух недель. Измененный сюжет формирует новую стратегию повторов, что как бы размыкает цепь кошмаров. Как считает Дирдре Барретт, такое «овладение» сновидениями не только сокращает или вообще устраняет повторы пугающих снов, но благотворно действует на симптомы дневной реакции на травмы, такие как вспышки прошлого, повышенный старт-рефлекс. Автоматически снижается и общая тревожность.
Розалинд Картрайт обнаружила, что даже тем ее испытуемым, которые не страдали от последствий травм, было полезно размышлять над сюжетами негативных сновидений и представлять себе их позитивные окончания — это позволяло не только избавляться от такого рода снов, но и положительно воздействовало на настроение. В качестве примера она приводит историю женщины, у которой хватало проблем: она только что рассталась с мужем, который ее всячески подавлял и унижал, а на работе один из сотрудников тоже все время пытался, как она говорила, «ставить ее на место». Этой женщине приснилось, как бывший муж заявился в ее новую квартиру и в грязных ботинках протопал по белому ковру. Картрайт посоветовала ей подумать над этим сном и перекроить его так, чтобы не чувствовать себя в роли жертвы. После этого женщине приснился другой сон: она лежала на полу лифта, а стенок у лифта не было. Лифт поднимался в воздух над озером Мичиган, и она боялась встать. Однако где-то в глубине дремлющего сознания, видимо, возникло воспоминание о том, как она перекраивала предыдущий сон так, чтобы снова не быть жертвой, и в этом сне о лифте она, несмотря на свой страх, все-таки решила встать на ноги. «Как только она встала, вокруг нее выросли дарующие безопасность стенки, и она поняла, что ей надо уметь постоять за себя, и тогда все будет в порядке», — рассказывает Картрайт.
Работая над собственной пассивностью, выразившейся в сюжетах сновидений, она сумела так перестроить свой эмоциональный подход, что это нашло отражение в повседневной жизни: она решилась поговорить с боссом по поводу коллеги, который ее третировал, и проблема была решена.
«Психотерапевты могли бы лучше понимать своих пациентов и видеть, какие из их проблем могут решиться сами собой, а в каких случаях требуется помощь, если бы просили их припомнить последний из привидевшихся им снов, который у тех, кто страдает депрессией, часто бывает самым негативным, — считает Картрайт. — Вопреки теории Фрейда главная проблема вовсе не спрятана. Она здесь, прямо на поверхности».
Но чтобы проанализировать собственные сны, нам нужно их запоминать, а большинство из нас могут вспомнить не более одного процента сновидений. В среднем взрослый человек может запомнить один-два сновидения в неделю, но есть и варианты: кто-то уверяет, что вообще снов не видит, а кто-то регулярно помнит мельчайшие детали ночных приключений.
Исследования показали, что способность хорошо помнить сны не имеет ничего общего с уровнем развития интеллекта, однако на нее влияют другие личностные характеристики. Зачастую такие люди лучше других помнят свои детские впечатления, они склонны к мечтательности, у них, скорее всего, имеются творческие наклонности, особенно в области визуальных искусств.
Специалисты предлагают несколько простых, но эффективных способов улучшить запоминание сновидений. Например, самовнушение, аутотренинг — он творит чудеса, особенно когда вы внушаете себе, что должны проснуться в определенное время. Дирдре Барретт советует улечься поудобнее и несколько раз повторить про себя, что вам что-то непременно приснится и что вы собираетесь запомнить сон.
Когда бы вы ни проснулись — среди ночи, наутро, — тут же спросите себя, что вам снилось, не меняя при этом положения и не позволяя другим мыслям сбить вас с толку или разбудить окончательно. Если вы запомнили только одну какую-то сцену, попытайтесь припомнить, что ей предшествовало и что следовало потом, что еще вы видели, какое у этого сна общее настроение. Держите на ночном столике дневник, в который могли бы записывать сны, а лучше включающийся от голоса диктофон, чтобы не приходилось двигаться и менять позу.
Ученые также обнаружили, что способность запоминать сновидения резко возрастает уже только потому, что испытуемых просят записывать сны. Здесь важно правильно выбрать время. Бывает, что то, что вы увидели или услышали в течение дня, может вдруг вызвать воспоминание об увиденном накануне ночью сновидении, но большинство снов, если мы не совершаем сознательного усилия их запомнить, тут же улетучиваются из памяти. Некоторые исследования говорят о том, что люди, страдающие нарушениями сна, часто просыпающиеся, например из-за ночного апноэ, запоминают сны лучше. Вот почему невролог из Гарварда Роберт Стикголд не шутит, когда говорит, что один из самых надежных способов запомнить как можно больше снов — выпить на ночь как можно больше воды. Из-за этого вам придется подскакивать несколько раз, и пару раз это случится в середине интересного сна. Но, судя по многим данным, хватит и простой заинтересованности в запоминании снов — уже одно это служит хорошей мотивацией.
Повышает шанс на успех и старание запоминать сны, которые снятся нам по утрам в выходные дни — ведь тогда мы можем поспать подольше, а давно установлено, что под утро периоды сновидений становятся дольше и сами сновидения становятся ярче и насыщеннее.
Как только способность к запоминанию станет лучше, вы сами будете поражены результатами, особенно если раньше думали, что сны вам снятся редко. Розалинд Картрайт рассказывает: «Мы передали нашим испытуемым распечатки их рассказов о сновидениях и сопроводили их вопросником: узнали ли они кого-то из персонажей своих снов, есть ли какие-либо связи между снами и связи с тем, что происходит в их жизни, и т. п. После этого даже те, кто отрицал важность снов, принялись их с энтузиазмом записывать. Потому что они увидели, что таким образом могут стать сами себе психоаналитиками».