Рубрика: Симптомы депрессии

Опубликовано от — Оставить комментарий

Uupumus on herkästi uusiutuva henkinen rasitusvamma.

Jenny Lehtinen pohtii blogissa, miksi työuupumus uusiutuu niin herkästi ja miksi niin moni kuvittelee sen jälkeen voivansa painaa menemään entiseen tahtiin.
Vuoteni Mielenterveyden keskusliiton Hyvän mielen lähettiläänä ei lähtenyt käyntiin alkuunkaan kuten olin ajatellut ja toivonut. Yhtäkkiä en enää ollutkaan se kaikkeen pystyvä, aina jaksava Jenny, josta olin oppinut olemaan kovin ylpeä.
Alkuvuodesta kirjoitin kokemuksestani työuupumuksesta. Kuinka todella pitkään jatkuneen huonosti voimisen jälkeen ei enää edes tajua voivansa todella pahoin. Elää vain omaa sumuista elämäänsä päivästä toiseen jaksamisen rajoilla, kunnes tulee se päivä, ettei enää jaksakaan. Hetki jolloin se kuuluisa kamelin selkä on vihdoin katkennut.
Sama tuntuu pätevän myös toiseen suuntaan. Kun voimia jossain kohtaa alkaa löytää takaisin levon, kenties terapian, työnohjauksen ja sairaslomankin avulla, edessä on seuraava vaaran paikka: “Mä olen tässä nyt niin pitkään toiminut puoliteholla, että nyt kun taas jaksan, niin totta kai korvaan ekstratyöpanoksella kaiken!”
Ja taas sitä mennään.

Oikeasti ihminen ei voi vain päättää jaksaa. Se voi toimia hetken, mutta ei pidemmän päälle.

Työuupumus on siitä kavala tila, että kun siitä alkaa toipua, sitä kuvittelee taas voivansa painaa menemään entiseen tahtiin. Ja vaikka ei suoraan itse kuvittelisikaan, ainakin olettaa työkavereiden ja työyhteisön sitä toivovan. Helposti kuvittelee, että kun lepoa on ollut ja palautumistakin jonkin verran tapahtunut, jälleen voi jatkaa kuten ennenkin. Oikeasti ihminen ei voi vain päättää jaksaa. Se voi toimia hetken, mutta ei pidemmän päälle.
Todellisuudessa työuupumus on kuin henkinen rasitusmurtuma: kerta toisensa jälkeen se alkaa oireilla entistä herkemmin, kunnes lopulta hyväksi havaitut konstit toipumiseen eivät enää auta. Siksi olisikin tärkeää, että niin työpaikoilla kuin yksilötasolla ymmärrettäisiin, mitä työuupumuksesta toipumiseen tarvitaan. Yksinkertaisesti: asioiden pitää muuttua.
Einsteinin kerrotaan aikanaan määritelleen tyhmyyden: tehdään asiat kerta toisensa jälkeen samalla tavalla, ja odotetaan erilaista lopputulosta. Jos yksi polku on johtanut uupumukseen, on erittäin todennäköistä, että valitsemalla saman polun sinne päätyy uudelleen. Silti sille tutulle polulle meinaa kerta toisensa jälkeen lipsahtaa − kun voimia vähänkin löytyy, niitä tahtoisi taas käyttää niin kuin ennenkin.

Jos yksi polku on johtanut uupumukseen, on todennäköistä, että valitsemalla saman polun sinne päätyy uudelleen.

Onneksi sitä myös pikkuhiljaa oppii. Oppii herkemmin kuuntelemaan omaa vointia ja tarkkailemaan, alkaako jaksaminen taas murentua. Vaikka uupumus on ollut raaka herätys, on sen alhossa pyörähtäminen antanut myös paljon pohdittavaa ja opittavaa. Innostuminen on ihanaa, ja on etuoikeus tehdä työtä, jota rakastaa, mutta onko se terveyden menettämisen arvoista?
Yksi tärkeimmistä opeista puolestaan on liittynyt palautumiseen. Jos aiemmin pidin kaikkea oheispuuhastelua työpäivän aikana täysin turhana, nyt en enää suostuisi työskentelemään ilman mahdollisuuksia palauttaviin taukoihin. Tämä johtuu siitä, että aiemmin en oikeasti tiennyt, millaiset asiat ovat palauttavia, millaiset käytännössä yhdentekeviä. Esimerkiksi itse teen arkipäivisin kahden tunnin suoran radiolähetyksen, jossa puhun ja selaan jatkuvasti erilaisia sosiaalisen median viestimiä. Ennen saatoin lähetyksen jälkeen mennä jatkamaan surffailua koneelle kuvitellen sen riittävän, että sisältö on rennompaa. Oikeasti se ei palauttanut, vaan päin vastoin sai usein aivot käymään entistä kovemmilla kierroksilla. Oikeasti palauttava toiminta on sellaista, joka laittaa aivot aktivoitumaan eri alueella, kuin millä työnteko niitä aktivoi.

Oikeasti palauttava toiminta laittaa aivot aktivoitumaan eri alueella, kuin millä työnteko niitä aktivoi.

Nykyään otan lähetyksen jälkeen selkeän tauon, jolloin laitan luureista soimaan klassista musiikkia ja teen samalla 20−30 minuuttia käsitöitä. Ah sitä tunnetta, kun ne kuiviin puristetulta taulusieneltä tuntuvat aivot alkavat taas elpyä ja saada virtaa. Tutkitusti kaikkein tehokkain tapa palautua on  − yllätys yllätys − luontoon meneminen. Jos siihen on mahdollisuus, sitä ei voi kuin suositella, aina.
Minun osaltani vuosi Hyvän mielen lähettiläänä alkaa olla ohi. Miten hieno vuosi se on ollut! Titteliä olen kantanut erityisellä rakkaudella ja ylpeydellä, ja tuonut sen esiin aina, kun on ollut mahdollista, olipa kyseessä Klaukkalan Klubitalon järjestämät Block-festit, Apuvälinemessujen kehopositiivisuus-keskustelu tai ikimuistoiset Mielenterveyden keskusliiton kulttuuri- ja yleisurheilupäivät Kujjeet ja Kilipaelut Leppävirralla. Vaikka vuosi vaihtuu, edelleen aion jatkaa työtä mielenterveysongelmiin liittyvien stigmojen poistamiseksi ja yhteiskuntamme muuttamiseksi suvaitsevammaksi.
Seuraajalleni Sepolle toivotan erinomaista vuotta, suloisempaa Hyvän mielen lähettilästä ei voisi toivoa!
Jenny Lehtinen, Hyvän mielen lähettiläs, Mielenterveyden keskusliittoKirjoittaja Jenny Lehtinen on Ylen toimittaja, joka on toimittanut mm. suosittua Jenny+ -ohjelmaa sekä vetänyt elämänmuutokseen tähtääviä ja kehopositiivisuudesta kertovia verkkokampanjoita Jenny ja läskimyytinmurtajat ja Vaakakapina. Jenny Lehtinen on Mielenterveyden keskusliiton vuoden 2019 Hyvän mielen lähettiläs.
www.mtkl.fi/
 

Опубликовано от — Оставить комментарий

Бессонница как предиктор психических расстройств.

Предсказывает ли бессонница возникновение депрессии и других психических расстройств? Результаты нового мета-анализа показывают, что бессонница является значительным предиктором наступления депрессии, тревоги, алкоголизма и психоза. Общий риск погрешности в первичных исследованиях был умеренным.
Распространенность психических расстройств в течение жизни составляет около 25% от общей численности населения, что является очень высоким показателем. Пациенты с психическими расстройствами страдают от существенного ухудшения качества жизни и снижения способности к участию в социальных и профессиональных сферах жизни. Около 35-50% пациентов развитых стран с серьезными психическими расстройствами не получают терапии. Между манифестацией заболевания и началом лечения чаще всего проходит несколько лет. Кроме того, среди получающих лечение пациентов высока доля резистентности и рецидивов: доля рецидивов большого депрессивного расстройства после прохождения когнитивно-поведенческой терапии и курса антидепрессантов составляет около 50%.
 
По экономическим и практическим причинам представляется целесообразным осуществлять профилактические стратегии преимущественно в отношении лиц, подверженных повышенному риску возникновения психического расстройства. Бессонница — синдром, для которого характерны нарушения засыпания и\или продолжительности сна, вызывающие также нарушения функционирования в дневное время — может служить индикатором этого риска. С патофизиологической точки зрения, бессонница означает когнитивную и физиологическую возбудимость, повышенную озабоченность сном и нарушение связанной со сном адаптации.
 
В двух предыдущих мета-анализах бессонница была названа одним из признаков манифестации большого депрессивного расстройства. Отношения шансов (odds ratios) в этих исследованиях были 2.60 и 2.27 соответственно при доверительном интервале 95%. Однако в этих источниках некоторые исследования включали в себя участников с проявлениями только ночных симптомов депрессии, хотя дневная симптоматика является необходимым условием постановки диагноза бессонница. При отсутствии дневных симптомов бессонницы ночные симптомы не всегда требуют терапевтического вмешательства. Но бессонница с дневными симптомами требует фармакологического или психотерапевтического лечения. Другие имеющиеся исследования сообщают, что бессонница может также быть фактором риска для других психиатрических симптомов, включая, помимо депрессии, тревогу и суицидальные мысли.
 
Это открывает возможность использовать лечение бессонницы для профилактики психических расстройств. Бессонница хорошо поддается лечению, причем первой терапевтической линией является когнитивно-поведенческая терапия бессонницы (Cognitive behavioral therapy for insomnia (CBT-I)). CBT-I – это комплекс процедур, включающий поведенческие методы, релаксацию и когнитивную терапию. С CBT-I симптомы бессонницы могут быть значительно снижены в краткосрочной и долгосрочной перспективе. В качестве первого шага на пути к профилактике необходимо ответить на вопрос, предсказывает ли бессонница последующее возникновение различных психических расстройств.
 
Насколько известно, мета-анализ исследований взаимосвязи бессонницы, включающей симптомы в дневное время и возникновения различных психиатрических симптомов или расстройств, пока не проводился. Цель настоящего исследования заключалась в количественном обобщении результатов длительных исследований, посвященных изучению того, является ли бессонница фактором риска для последующего возникновения психического расстройства.
 
Данный мета-анализ проводился в соответствии с рекомендациями отчетности по мета-анализу результатов эпидемиологических наблюдений (Meta-analyses Of Observational Studies in Epidemiology — MOOSE) и заявлением о представлении систематических обзоров и мета-анализов результатов исследований по оценке медицинских вмешательств (Preferred Reporting Items for Systematic Reviews and Meta-Analyses — PRISMA).
 
После первичного поиска исследования-кандидаты на включение в анализ были подвергнуты фильтру из следующих критериев: опубликовано в период с 1980 по март 2018 года; на английском, итальянском, немецком, испанском или французском языках; только первичные исследования (рецензии, мета-анализы, тематические отчеты, комментарии или книги не допускались); возраст исследуемых был старше 18 лет; диагностика бессонницы на основе интервью или анкеты, охватывающей как ночные симптомы (такие как начало сна и трудности с поддержанием сна), так и дневные симптомы (такие как усталость, снижение концентрации и мотивации) расстройства; диагностика психического расстройства на основе DSM-III или более поздней версии DSM или ICD, подтвержденная клиническим интервью или результатом в утвержденном самооценочном опроснике, превышающим пороговое значение для патологии; участники с изначальными признаками психического расстройства, отличного от бессонницы, были исключены из анализа или анализ в первичном исследовании статистически контролировался для базовой психопатологии.
 
Бессонница является значительным предиктором наступления депрессии (10 исследований, отношение шансов (odds ratio) 2.83, доверительный интервал (confidence interval) 1.55-5.17), тревоги (6 исследований, ОШ 3.23, ДИ 1.52-6.85), алкоголизма (2 исследования, ОШ 1.35, ДИ 1.08-1.67, и психоза (1 исследование, ОШ 1.28, ДИ 1.03-1.59). В исследовательском анализе всех психических расстройств отношение шансов составило 2.60 (ДИ: 1.70-3.97), что указывает на то, что первичная бессонница является значительным предиктором для последующего начала психопатологии. Значительная неоднородность была характерна для депрессий, тревожных расстройств и общей выборки.
 
В связи с такой высокой неоднородностью проводился анализ подгрупп. Включенные исследования были разделены на исследования с меньшей продолжительностью наблюдения (12-24 мес.) и с большей продолжительностью наблюдения (>24 мес.). Как для депрессии, так и для тревожных исходов неоднородность была незначительной в исследованиях с более короткой продолжительностью наблюдения, но очень значительной в исследованиях с более длительным наблюдением. Бессонница как предиктор психических расстройств была значимой для депрессии и тревоги в более коротких последующих исследованиях и для тревоги в более длительных последующих исследованиях, но не для депрессии в более длительных последующих исследованиях.
 
Кроме того, первичные исследования были разделены на исследования, в которых участвовали только исследуемые, не страдающие изначально какими-либо психическими расстройствами (“чистые” исследования), и исследования, допускающие коморбидность в исходном состоянии и проведение статистического контроля. Мы нашли 11 “чистых” исследований и два со статистическим контролем. Бессонница как предиктор психических расстройств оставалась значимой в выборке из 11 “чистых” исследований. Однако неоднородность в этой подгруппе все еще была значительной.
 
Автор: Алмазова Т.
 
Источник: Elisabeth Hertenstein , Bernd Feige , Tabea Gmeiner , Christian Kienzler , Kai  Spiegel, Anna Johann, MarkusJanssonFröjmark, Laura Palagini, Gerta Rückere , Dieter Riemann, Chiara Baglioni. Insomnia as a predictor of mental disorders: A systematic review and meta-analysis. Sleep Medicine Reviews, 2019
http://psyandneuro.ru
 

Опубликовано от — Оставить комментарий

Мария Горшкова. Коварная змея, которая пожирает счастье.

На изображении может находиться: 1 человек, часть тела крупным планом«Мне кажется, как будто я постоянно перед всеми виноват: перед родителями, друзьями, коллегами, незнакомыми людьми на почте, которые стоят в очереди за мной и, наверное, куда-то опаздывают. Я и сам всё время везде опаздываю, а потом чувствую себя виноватым и вынужден извиняться. Заметил за собой, что вообще очень часто прошу прощения».
Почему мы чувствуем себя виноватыми? Что такого ужасного мы совершаем ежедневно и ежечасно? Вроде бы, ничего плохого. Даже наоборот. А чувство вины при малейшем поводе поднимает голову и, скалясь змеиной пастью, заглядывает в глаза: «Я здесь, ты не забыл обо мне?»
Навязанное чувство вины часто формирует глубинные установки: «я плохой», «я недостойный», «я хуже других».
Откуда такое представление о себе? К сожалению, как правило, от родителей. Эти установки могут передаваться из поколения в поколение и служат отличным средством растить «удобных» детей. Виноватый ребёнок – послушный ребёнок. Ведь нет ничего страшнее для маленького человека, чем видеть гнев родителей, направленный на него. Значит, нужно сделать всё, чтобы мама и папа не ругали. Не бегать, не прыгать, не шуметь, хорошо учиться, не плакать, не жаловаться, ничего не просить.
Но родители продолжают ругать и обвинять, часто незаслуженно, ведь их самих когда-то так же воспитывали их родители. Тогда малыш перестаёт сопротивляться и доказывать, что он на самом деле не виноват, и принимает родительскую агрессию, направляя на самого себя: «Я плохой. Меня ругают за дело. Я действительно этого заслуживаю». Для ребёнка намного проще принять то, что он плохой, чем то, что родители могут поступать плохо. Родители – это весь его мир, а если мир плохой, то и жить не за чем. Часто ранние детские решения «Не хочу жить» принимаются именно из-за того, что ребёнок несёт на себе непосильный груз навязанной вины.
Еще одна причина хронического чувства вины – вина за собственное рождение. Она проявляется в тех случаях, когда ребёнок знает о том, что был нежеланным; помешал реализации каких-то важных для родителей планов; родители остались вместе только ради него и часто ссорятся; ребёнок родился не того пола, как хотели родители; во время беременности или родов была угроза жизни матери и многое другое.
Тогда малыш с самого раннего возраста мог слышать: «Ты – моя главная ошибка!», «Эх, я так хотел пацана, а родилась ты», «Из-за тебя я не получила высшего образования», «Твой отец бросил меня, когда узнал, что я беременна», «Мне все говорили – сделай аборт. А я всё равно тебя родила», «Я чуть не умерла, когда тебя рожала», «Ты родился в очень тяжёлое для нашей семьи время». К сожалению, этот список можно продолжать бесконечно.
Также вину за своё рождение может испытывать ребёнок, в год рождения которого умер кто-то из близких родственников. Тогда он с детства слышит: «Бабушка Валя умерла почти сразу после твоего рождения. Одного человека Бог дал нашей семье, другого забрал», — вздыхают родственники, и в сознании малыша выстраивается цепочка: если бы я не родился, бабушка осталась жива. Маленькому ребёнку вообще свойственно думать, что большая часть событий происходит из-за него или напрямую связана с ним.
И самое главное – постоянное несоответствие ожиданиям родителей: «плохо учишься», «глупый», «ленивый», «бездарный», «неспортивный», «неповоротливый», хуже чем Коля, Даша, Саша, Наташа, а то и вообще хуже всех. «Другие своими детьми гордиться могут – они и спортом занимаются, и олимпиады выигрывают, и общительные, и опора для родителей, а ты у меня — недоразумение».
А чего стоят с такой лёгкостью произносимые, разрушительные по своей сути слова: «Сам виноват»! Виноват, значит, плохой. Поэтому так важно говорить: «ты поступил плохо» и объяснять почему, не превращая это в установку «ты плохой». Способность брать ответственность за свои поступки отнюдь не равна постоянному чувству вины.
Хроническая вина лежит в основе огромного количества проблем. Сюда можно отнести тревожность, депрессивные расстройства, суицидальные мысли, страхи, фобии, невозможность построить гармоничные отношения, достичь успехов в работе и учёбе, прокрастинацию, неосознанное избегание любых событий, которые могут изменить жизнь к лучшему, психосоматические заболевания, расстройства пищевого поведения и многое другое.
Глубинное убеждение человека в том, что он «плохой» заставляет его снова и снова попадать в те ситуации, где ему будет плохо, потому что бессознательная часть психики будет воспроизводить сценарий наказания за несуществующую вину.
Хроническое чувство вины коварно – оно редко осознаётся самим человеком и редко предъявляется как проблема при обращении за психологической помощью, однако выявление и устранение его является невероятно важным для того, чтобы человек мог жить счастливо, а иногда и вообще — жить.
Наш Внутренний родитель всегда говорит голосом наших настоящих родителей, поэтому главная задача терапии в данном случае – изменить его образ с критикующего и наказывающего на доброго и принимающего. Потому что там, в далёком детстве, томится грустный малыш, который ждет, что мы, наконец, сможем его защитить и сами больше никогда не будем обвинять и наказывать.

Частная психотерапевтическая практика