Рубрика: Из личного опыта

Опубликовано от — Оставить комментарий

Kotoutuminen edellyttää turvallisuuden tunnetta.

Turvapaikanhakijan ja pakolaisen kotoutuminen Suomeen ja uuden kielen oppiminen edellyttävät turvallisuuden tunteen syntymistä ja luottamusta uuteen maahan, sanoo kriisityöntekijä Arja Riipinen Suomen Mielenterveysseurasta.
– Osalla tulijoista on takanaan vakavia traumaattisia kokemuksia: kidutusta, vangitsemisia ja väkivallan todistamista. Huoli tulevaisuudesta, edessä olevasta turvapaikkaprosessista sekä sodan keskelle jääneistä läheisistä lisäävät huomattavasti maahanmuuttajien kuormitusta, Arja Riipinen sanoo.
– Pitkän ja raskaan pakomatkan jälkeen on oltava mahdollisuus levätä ja luottaa siihen, että joku muu kannattelee elämääni hetken.
Psykiatri Kristian Wahlbeck Mielenterveysseurasta sanoo, että aivan liian monen maahanmuuttajan kotoutuminen monimutkaistuu, koska mielenterveyden ongelmia ei tunnisteta ajoissa.
– Sota-alueilta tulevat turvapaikanhakijat ja pakolaiset kärsivät usein traumaperäisistä häiriöistä. Tutkimustiedon mukaan yhdellä kolmesta Syyriasta tulevalla pakolaisella tai turvapaikanhakijalla on hoitoa vaativa traumaperäinen häiriö. Tavallisia oireita ovat pelkotiloja aiheuttavat takaumat, uniongelmat, painajaisunet, ylivireystilat ja keskittymisvaikeudet.
Kotoutumisen onnistuminen ja työelämään osallistuminen edellyttävät riittävän hyvää mielenterveyttä. – Maahanmuuttajat käyttävät kuitenkin tutkitusti vähän mielenterveyspalveluja. Mielenterveysseuran kriisikeskusverkostoon hakeutuukin moni maahanmuuttaja, joka ei ole saanut tarvitsemaansa apua, Kristian Wahlbeck sanoo.

Erityistukea yksin tuleville lapsille

Mielenterveysseuran Toimiva lapsi & perhe -työllä on maanlaajuinen menetelmäosaajien ja -kouluttajien verkosto, jolla on valmiutta tukea lasten huomioon ottamista turvapaikkatyössä.
— Turvapaikkaa hakevat perheet ja yksin maahan tulevat alaikäiset ovat menettäneet kotinsa ja monet rakkaitaankin. Jokaisella lapsella ja perheellä on oma tarinansa kerrottavana. Jokaiselle perheelle ja yksin tulevalle alaikäiselle on tehtävä yksilöllinen suunnitelma siitä, miten heitä tuetaan uuden elämän alkuun ja varmistetaan myös yksin maahan tulleiden lasten suotuisa kehitys, sanoo lastenpsykiatri, hankejohtaja Tytti Solantaus Mielenterveysseurasta.
— Monilla lapsilla on takanaan ylivoimaisiakin kokemuksia, jolloin heidän on tärkeätä saada apua myös mielenterveyden turvaamiseksi.

Tukea, apua ja käytännön tietoa on saatavilla

Kriisiapua maahanmuuttajille on tarjolla Mielenterveysseuran SOS-kriisikeskuksesta Helsingissä. Kriisikeskus järjestää traumatisoituneille maahanmuuttajille traumaoireiden hallintaan auttavia tasapainovalmennusryhmiä.
Tietoa mielenterveyden häiriöistä arabian, soranin, englannin, venäjän sekä somalin kielillä on saatavilla Mielenterveysseuran verkkosivuilla.
Opas maahanmuuttajien parissa toimiville auttajille on verkossa saatavilla. Asiantuntija Suvi Piironen Mielenterveysseurasta sanoo, että opas tuotettiin nyt lukuisten koulutus- ja konsultaatiopyyntöjen takia.
Mielenterveysseuran Toimiva lapsi & perhe -työssä on vastaanottokeskusten työntekijöille ja vapaaehtoisille tarjolla ”Lapset puheeksi” -työmenetelmä. Tavoitteena on tunnistaa lapsen hyvinvoinnin keskeiset tekijät ja suunnitella toimia lasten kehityksen tukemiseksi.
mielenterveysseura.fi

Опубликовано от — Оставить комментарий

Анна Аркатова. Не бойся эмигрировать.

Девушка с чемоданомВы никогда не думали эмигрировать? Сколько себя помню, в компании этот вопрос всегда произносился на полутонах, как будто речь шла о сексуальном извращении. В ответ на тех же полутонах к нам приплывали самые драматические картины маслом.
Анна АркатоваАнна Аркатова  поэт
Например: «Серафима говорит: «Я жена товарища министра торговли. Я застряла в Петербурге, а мой муж уже в Крыму. Я бегу к нему. Вот фальшивые документы, а вот настоящий паспорт. Моя фамилия Корзухина»1.
Или так: «Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная норма. Есть специальное распоряжение министерства». Возражать не имело смысла. Но я, конечно, возразил: «Всего три чемодана?! Как же быть с вещами?» – «Например?» – «Например, с моей коллекцией гоночных автомобилей?» «Продайте», – не вникая, откликнулась чиновница»2.
Полубезумный булгаковский Хлудов. Или единственный разрешенный к вывозу чемодан Довлатова. Недобрые глаза таможенника. Полуголодные литераторы Берлина. Пароход, обвешанный пассажирами, берет курс на Константинополь. Короче говоря, эмиграция в нашей традиции – не просто перемена места жительства с контейнером и семейством, а некий тектонический сдвиг в судьбе, которому еще поди найди достойное оправдание – чем, собственно, наш смущенный мозг по большей части и занят.
Разумеется, все свои проблемы мы перевозим с собой из страны в страну, из брака в брак, из офиса в офис – и не стоит рассчитывать, что перемена обстоятельств решит их за нас. Моя давняя знакомая Лена всю дорогу бурно устраивала свою личную жизнь на родине. Это же занятие она продолжила в Америке, усугубив его драматизм местным колоритом и языковым барьером. Очередные браки трещали как каньоны во время засухи! Стоило для этого переезжать! Но мы как-то забываем, что эмигрировать можно не от нужды или из протеста – а по вполне невинным причинам. Одна молодая русская пара айтишников переехала в Израиль, потому что у них, видите ли… дреды под шапку не влезали! А рожать они отправились в Индию, потому что там дешевле. У них не было никаких близких родственников за границей – но как-то нашлись неблизкие и просто знакомые, готовые помочь с жильем, работой и детьми (их уже трое). А они (эта самая отчаянная пара) – ни на минуту не забывая о милых сердцу родителях, любимых книгах и обо всем, что мы связываем с корневой системой, – ни разу не почувствовали себя маргиналами. А наоборот – безмерно свободными людьми.
Мне казалось, что сегодня, когда границы прозрачны, интернет всему голова, языки даются с детства, а продуктовые корзины неотличимы и мутируют только в сторону кошерности, любой авантюрно настроенный гражданин может попробовать пожить в другой стране под другим солнцем. Но в нашей оседлой ментальности пожизненная привязанность к родному порогу сакральна. Эмиграция все еще отсвечивает изгнанием, эскапизмом, чуть ли не изменой – и все это, конечно, над общим знаменателем фатальной необратимости.
Европейский же молодой житель не то что не видит в этом проблемы – переезд, поиск работы за границей опционально встроены в его биографию и топографию. Человеку сорок лет – у него и в планах не стоит покупка собственного жилья. Зачем? Кто знает, куда судьба занесет? Но даже немолодые люди, обремененные некоторым хозяйством и обязательствами, рассматривают такой зигзаг. Состариться в благоприятном климате. Перебраться поближе к детям. Полностью реализоваться в профессии. Все это достойные причины для известных решений. Разумеется, деньги и языковая свобода дают некоторую фору. (Точно так же как деньги и языки – отличная отговорка, чтобы никуда не двигаться.)
Почему же для одних эмиграция – одна из сторон опыта, проверка собственной устойчивости, а для других стресс и только? По статистике на привыкание к новому месту у человека уходит 8 лет. Я думаю, не только к месту – друг к другу люди привыкают с таким же успехом. Инкубационный период. Не у всех есть в запасе эти 8 лет. Что правда – то правда.
Но, может быть, если точно сформулировать цель, то и риски можно оценить заранее?

Комментарий Михаила Эпштейна, российско-американского философа, культуролога

«Лично я не знаю ни одного человека, живущего на Западе, который пожалел бы о своей эмиграции из России, хотя вполне допускаю, что таких немало. Но я знаю по крайней мере троих, вернувшихся в Россию из эмиграции: писателя, режиссера и филолога. Причем и они не жалеют о том, что в свое время эмигрировали: они приобрели тот опыт западной жизни, на основе которого приняли последующее решение вернуться – а сейчас, насколько я знаю, обдумывают возможность вторичной эмиграции.
Эмиграцию нельзя считать изменой родине. Это все равно как считать семяизвержение изменой своему организму. В каждом организме, не только биологическом, но и культурном, есть клетки соматические (нервные, костные, мышечные и другие) и клетки половые. То, что по традиции называется эмиграцией, это, в сущности, эякуляция, выброс клеток одной культуры в лоно другой, зачатие новых организмов. Есть эрос культурных притяжений, информационных фрикций, пронзительная острота языковых и интеллектуальных переживаний в зоне контакта между культурами. В ХХ веке происходит, так сказать, сексуальная революция в жизни культур: вместо прежней замкнутости, однородности – бурные встречи, пересечения, смешения, оплодотворения. Так называемые эмигранты не просто «в послании», они – в соитии и зачатии, как клетки, которые одна страна выбрасывает из себя, чтобы зачать новую жизнь в лоне другой. То, что называется диаспорой, – это способ взаимопознания и взаимопроникновения разных организмов: двойная жизнь, на пороге которой мы бьемся, любовная лихорадка двух культур, судороги их счастья или, в случае неудачи, боль их несовместимости.
Конечно, страх эмиграции понятен. Но есть и другой страх – не прожить свою единственную жизнь, упустить шанс самореализации. Россия может искать себя на путях к цивилизации еще десятки или сотни лет, а у человека – другой отсчет времени. Он не может позволить себе ждать так долго, как целая страна. Этим главным страхом – страхом не стать собой – и стоит руководствоваться при выборе: ехать или остаться».

1 М. Булгаков «Бег» (Азбука, 2012).
2 С. Довлатов «Чемодан» (Азбука, 2012).
psychologies.ru
Опубликовано от — Оставить комментарий

Maaret Kallio. Reippaan tytön syndrooma.

Olipa kerran reipas tyttö, joka oli niin reipas, ettei hänestä tarvinnut lainkaan huolta kantaa. Hän piti puolensa, ilmaisi asiansa, lunasti lupauksensa ja hoiti omiensa lisäksi muidenkin vastuut. Tyttö oli pienestä pitäen topakka pakkaus, joka hoiti koulut, välipalat ja tunteet itseksensä, eikä turhaan vaivannut aikuisia.
Aikuiseksi kasvaessaan tomerasta tytöstä tuli reipas nainen, joka ei esteistä kaatunut. Hän vaihtoi sujuvasti sulakkeet, sulatti pakastimen mennessään ja pinosi lelut tullessaan. Valittamatta hän siivosi oksennukset, takosi työt tunnollisesti ja hoiti marisematta mukulat. Hän muisti paketit opettajille, huolehti surevat sukulaiset ja pärjäsi urheasti vailla tukiverkostojen turvaa.
Reipas nainen ei motkottanut eikä märissyt, sillä reipas ei valita. Hän tarttui kaksin käsin asenteeseensa ja pakotti itsensä eteenpäin silloinkin, kun kyyneleet kirvelivät silmissä.
Reipas nainen ei jäänyt miesten jalkoihin, eikä sen koommin naistenkaan. Omiin jalkoihinsa hän sen sijaan usein jäi.
Kiltin tytön syndrooma on monelle tuttu, mutta reippaan tytön tarina tuntemattomampi. Tuntemattomampi siksi, koska reippaiden tiedetään pärjäävän ihan itsekseenkin. Ehkä pärjäävätkin, mutta jäävät samalla suuresti näkymättömiksi. Reippauden kerrosten alla sykkii usein myös kovasti yksinäinen sydän.
«Reippaita tyttöjä pitää rakastaa tuplasti enemmän sen takia, että he saattavat unohtua, koska pärjäävät niin hyvin», kiteytti näyttelijä Eija Ahvo Voi hyvin -lehdessä. Reippaita lapsia eivät usein ammattilaisetkaan tunnista, sillä he päästävät aikuisen helpolla olemalla oma-aloitteisia ja aktiivisia. Hinta vain on kova: vain itsenäinen ja pärjäävä puoli heistä tulee muiden silmissä tunnistetuksi. He eivät saa riittävästi hyvää ja hellää, apua ja turvaa, koska toimivat hyvin omillaankin.
Mutta reipaskin kaipaa olla jonkun kainaloinen. Vaikka vastuunkantajan ja jaksajan rooli on usein tarjottu ja ominkin teoin vastaanotettu, on tärkeää saada tulla kohdatuksi myös heikkona, tarvitsevana ja jaksamattomana.
Läheisten olisi ymmärrettävä pintaa syvemmälle: kukaan ei ole niin reipas, ettei kaipaisi myötätuntoa, myönteistä palautetta ja rajallisuuden mahdollisuuksia. Vaikka reippaalla olisi kuinka vahva itsensä tukenaan, hänelläkin on ainainen kaipuu toisten ihmisten inhimilliseen lämpöön.
Joskus kaikkein reippainta on tunnistaa oma jaksamattomuutensa. Ja joskus suurinta sydäntä osoittaa avun tarjoaminen juuri sille, joka sitä vähiten tuntuu kaipaavan.
hs.fi