В Истории
Часть 3. Как депрессия стала биполярным расстройством
Часть 1. Конец и начало
Часть 2. Дьявол, диван и Роберт Де Ниро
— Почему вы так волнуетесь? У вас прекрасная болезнь, болезнь Пушкина. А вообще нет никакого биполярного расстройства, есть только биохимические нарушения мозга, просто психиатрам надо как-то договариваться между собой.
Это мой доктор Илья Андреич, он наблюдает меня уже год. За этот год я сменила три работы, диагноз и кучу психотропных препаратов, а Илья Андреич остается чем-то стабильным в моей жизни. Еще есть психоаналитик Надя. Лежа на кушетке, я говорю, что они мои мама и папа. Мой базис, моя почва, мое сейчас. Поэтому я так тяжело переношу критику в свой и их адрес. Близкие и друзья часто говорят мне: «Бросай таблетки!», «Может, тебе сменить врача?», «Они тебя залечат!», «Нельзя доверять докторам!», «Со мной тоже такое бывает, просто заставь себя!» и так далее.
Когда я писала прошлую колонку, я думала, что у меня прошла депрессия.
— Вы три раза выходили от меня в полной уверенности, что вылечились, — говорит доктор. — Пора перестать упражняться с антидепрессантами, переходим к стабилизаторам.
Так в моей жизни появляется еще что-то стабильное, оно так и называется — стабилизатор! Это такая штучка, которая сделает мою жизнь более ровной. Дело в том, что будни биполярщика напоминают синусоиду. У кого-то она более выраженная, у кого-то менее. До того как я начала лечиться, меня частенько кидало вниз и я подолгу жила на нижней точке кривой, отделенная от мира коморкой своего черепа. Когда мне назначили антидепрессанты, все стало куда интереснее — на месяц меня выкидывало наверх, я с интересом общалась с людьми и узнавала мир вокруг меня. Как в детстве, мне хотелось говорить незнакомым «Куку», и теперь некому было меня за это отругать. Во время последнего подъема я сменила работу, завела роман и купила параплан. Самое странное, что сделала, — отвела одного мальчика на первом свидании к своему доктору за компанию. «Никогда не был в психушке?» — «Пока нет, и сомневаюсь, что буду этим хвастаться».
Я не успела насладиться ничем из этого как следует, потому что вскоре все рухнуло. И вот я снова ползу к врачу — без сил все это пережить, без любопытства, с апатией и отчаянием. Я уже не верю, что когда-нибудь снова смогу справиться самостоятельно со своей жизнью. Мое состояние усугубляет тревога. Нестабильность на работе и в личной жизни: директор сбежал, а бойфренд отказывается со мной видеться — подтачивают мои хилые силенки.
Наверное, в такие моменты люди и начинают верить в бога, чтобы было с кем поговорить. Перспектива уверовать меня пугает. «Просите, что хотите, как в супермаркете!» — как-то сказал доктор. Если бы цинизм выпускали в таблетках, я бы попросила восьмушку три раза в день.
За год я одинаково устала от депрессий и антидепрессантов. Жить в постоянно приподнятом состоянии оказалось нелегко. Все, чего я хочу сейчас — это спокойствия. Поэтому я тихо радуюсь стабилизаторам.
— Ближайшие три недели вы не требуете от себя ничего, — говорит доктор. А мне нужно домонтировать трехчасовое видео, разбить его на маленькие ролики, вставить перебивки. И снять еще два не менее сложных.
— У вас третья депрессия за этот год, хватит упражняться.
А я все упражняюсь. Поехали! Проспав больше двенадцати часов, я, как обычно, приплелась на работу. Сначала на меня снизошло невиданное до сих пор спокойствие. К черту работу и бойфренда, говорила я. Но вечером ревела в ванной и писала ему о своей любви и одиночестве. То, что мы виртуально расстались пару недель назад, меня не останавливало.
«По дороге к озеру Пангонг на перевале Чанг-Ла рядом с воинским постом находился самый высокий в мире — 5289 метров! — туалет» («Индия. Записки белого человека» Михаила Володина). Сколько ни сравнивай себя с теми, кто больше умеет и знает, туалет все равно выше. Так я себя успокаивала в минуту сомнений. Я уже не верила, что справлюсь с работой и с собой, но мне стало все равно.
Три дня назад я стала буддистом. Вот мои привязанности — безответная любовь и видео-продакшн, киноиндустрия, фотография и журналистика. Ку-ку, привязанности! — говорю я им, но они куда-то уплывают по моим нейронам, а гребец Стабилизатор зачерпывает веслом серое вещество. Вместе с ними уплывает все, что формирует мое «я». Я никуда не стремлюсь, ничего не жду, я чистый лист. Все мои социальные роли становятся мне безразличными, все мои надежды и отчаяния кажутся бессмысленными. Мне хочется бросить работу, продать параплан, сесть на гору и смотреть, как туман обнимает пейзаж. Обязательно с ароматной чашкой чая. Вкус и запах — это все, что меня соединяет с действительностью. По ночам я не могу уснуть, потому что ощущаю, как колышутся тысячи частиц, формирующие то, что что я привыкла считать собой. Тысячи пациентов моего доктора, переходящие с антидепрессантов к стабилизаторам, ощущают нечто подобное или совсем другое. Это скоро пройдет. То есть, я не ступлю на Срединный путь. Я буду принимать лекарство три года, а потом стану обычным человеком, со взлетами и падениями, но без мании и депрессий. Пока, Будда, привет, Стабилизатор.
https://snob.ru
Метка: мудрые мысли
Брок Бастиан. Испытав боль, мы острее ощущаем счастье.
Принято считать, что счастье – это минимум боли и максимум удовольствия. Психолог Брок Бастиан доказывает, что это не так.
Олдос Хаксли в романе «Прекрасный новый мир» предсказывал, что непрекращающиеся удовольствия приводят к ощущению безысходности в обществе. А Кристина Онассис, наследница Аристотеля Онассиса, на примере своей жизни доказала, что избыток удовольствий – это путь к разочарованию, несчастью и ранней гибели.
Боль необходима для контраста с удовольствием. Без нее жизнь становится унылой, скучной и совершенно бессмысленной. Если мы не испытываем боль, мы становимся шоколадоголиками в шоколадной лавке – нам не к чему стремиться. Боль усиливает удовольствие и способствует ощущению счастья, связывает нас с окружающим миром.
Боль необходима для контраста с удовольствием. Без нее жизнь становится унылой, скучной и совершенно бессмысленной. Если мы не испытываем боль, мы становимся шоколадоголиками в шоколадной лавке – нам не к чему стремиться. Боль усиливает удовольствие и способствует ощущению счастья, связывает нас с окружающим миром.
БЕЗ БОЛИ НЕТ УДОВОЛЬСТВИЯ
Так называемая «эйфория бегуна» – пример получения наслаждения вследствие боли. После интенсивной физической нагрузки у бегунов возникает эйфорическое состояние. Это следствие воздействия на мозг опиоидов, которые образуются в нем под воздействием боли.
Боль служит оправданием для получения удовольствия. Например, многие люди ни в чем себе не отказывают после похода в спортзал.
Боль служит оправданием для получения удовольствия. Например, многие люди ни в чем себе не отказывают после похода в спортзал.
Мы с коллегами проводили эксперимент: просили половину испытуемых некоторое время держать руку в ледяной воде. Затем предлагали выбрать подарок: маркер или шоколадный батончик. Большинство участников, не чувствовавших боли, выбирали маркер. А те, кто испытал боль, предпочитали шоколад.
БОЛЬ СПОСОБСТВУЕТ КОНЦЕНТРАЦИИ ВНИМАНИЯ
Вы заняты интересной беседой, но неожиданно роняете на ногу тяжелую книгу. Вы замолкаете, все ваше внимание приковано к пальцу, который пострадал от книги. Боль дает нам ощущение присутствия в моменте. Когда она утихнет, мы на какое-то время сохраняем фокус на том, что происходит здесь и сейчас, и меньше думаем о прошлом и будущем.
Мы также обнаружили, что боль усиливает удовольствие. Люди, которые ели шоколадный бисквит после того, как держали руки в ледяной воде, получали большее наслаждение, чем те, кто не подвергался испытаниям. Последующие исследования показали, что люди, которые недавно испытали боль, лучше различают оттенки вкуса и у них снижается критичность к получаемым удовольствиям.
Это объясняет, почему приятно пить горячий шоколад, если мы замерзли, и почему кружка холодного пива доставляет удовольствие после тяжелого дня. Боль помогает соприкоснуться с миром и делает удовольствие более приятным и интенсивным.
Мы также обнаружили, что боль усиливает удовольствие. Люди, которые ели шоколадный бисквит после того, как держали руки в ледяной воде, получали большее наслаждение, чем те, кто не подвергался испытаниям. Последующие исследования показали, что люди, которые недавно испытали боль, лучше различают оттенки вкуса и у них снижается критичность к получаемым удовольствиям.
Это объясняет, почему приятно пить горячий шоколад, если мы замерзли, и почему кружка холодного пива доставляет удовольствие после тяжелого дня. Боль помогает соприкоснуться с миром и делает удовольствие более приятным и интенсивным.
БОЛЬ СВЯЗЫВАЕТ НАС С ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ
Те, кто столкнулся с настоящей трагедией, ощущали настоящее единение с теми, кто был рядом. В 2011 году 55 тысяч добровольцев помогали восстанавливать австралийский Брисбен после наводнения, а население Нью-Йорка сплотилось после трагедии 11 сентября.
Церемонии, связанные с болью, давно используют с целью единения групп людей. Например, участники ритуала Кавади на острове Маврикий очищают себя от плохих мыслей и поступков через самоистязание. Те, кто участвовал в церемонии и наблюдал за проведением ритуала, более охотно жертвовали деньги на общественные нужды.
Церемонии, связанные с болью, давно используют с целью единения групп людей. Например, участники ритуала Кавади на острове Маврикий очищают себя от плохих мыслей и поступков через самоистязание. Те, кто участвовал в церемонии и наблюдал за проведением ритуала, более охотно жертвовали деньги на общественные нужды.
ОБРАТНАЯ СТОРОНА БОЛИ
Боль обычно ассоциируется с болезнями, ранениями и другими физическими страданиями. Однако мы встречаемся с болью и во время ежедневных вполне здоровых дел. Она даже может быть лечебной. Например, регулярное погружение рук в ледяную воду дает положительный эффект при лечении амиотрофического латерального склероза.
Боль – это не всегда плохо. Если мы не боимся и осознаем ее позитивные стороны, мы можем эффективно ей управлять.
Боль – это не всегда плохо. Если мы не боимся и осознаем ее позитивные стороны, мы можем эффективно ей управлять.
Об авторе
Брок Бастиан (Brock Bastian) – психолог, работает в Мельбурнском университете.
Элиф Батуман. «Не моя забота»: победить стресс, как учат древние греки.
Задолго до классической психотерапии стоики сформулировали основные принципы душевной гармонии. Журналист Элиф Батуман рассказывает о том, как философия стоицизма помогла ей выйти из личного кризиса.
Философ-стоик Эпиктет родился рабом примерно в 55 г. н.э. на территории нынешней Турции. Собственно, само имя Эпиктет – это не имя как таковое, а прозвище раба, означающее «купленный».
Свои обязанности он выполнял радостно и расторопно, считая всех людей «рабами единого Бога». Никто не знает, как Эпиктет стал вольноотпущенником, но в возрасте сорока лет он основал собственную философскую школу, быстро ставшую популярной.
Я впервые познакомилась с работами Эпиктета после переезда из Сан-Франциско в Стамбул в 2011 году. Тогда я жила в полном одиночестве в лесном университетском кампусе и переживала кризис отношений. События, происходившие на турецкой политической сцене, погружали меня в еще большую депрессию.
Первая же строчка из «Руководства» Эпиктета сняла груз с моей души: «Мы можем контролировать только часть вещей, но не все». Единственное, что мы можем контролировать полностью, – это наше собственное суждение о том, что хорошо, а что плохо.
Когда мы жаждем денег, красоты, плотских удовольствий или славы, мы неизбежно будем несчастливы. Когда мы страшимся нищеты, болезней, одиночества и старости, мы обречены на постоянную тревогу и разочарование.
Над большинством событий мы не властны. И можем спокойно предоставить «богам» вершить их волю
Страх и желание – часть нашей природы. Быть стоиком – значит отстраняться от них и задаваться вопросом: относятся ли эти эмоции к ситуации, которую мы можем контролировать, или нет.
Если мы попробуем это сделать, то сразу заметим, что первое случается не слишком часто. Над большинством событий мы не властны. И можем спокойно предоставить «богам» вершить их волю, оставив себе свой маленький остров личных предпочтений и привычек.
Неподконтрольные вам вещи влияют на жизнь. И нет смысла пытаться это изменить. Дата нашей смерти, поведение других людей, погода, рынок ценных бумаг, мировая политика – это не в нашей власти.
Стоицизм дарит бесценную мантру, которая помогает в ситуациях, когда от вас ничего не зависит. «Это не моя забота». Она прекрасно резонирует с тревожными мыслями, которые изводят нас изо дня в день: «Почему у меня нет того, что я хочу? Вдруг случится то, чего я боюсь?»
Читая Эпиктета, я поняла, что страдаю не столько от реальных проблем, сколько от стыда от осознания того, что я могла бы их избежать. Кто, кроме меня, был виноват в том, что я жила в такой изоляции, а моя личная жизнь рассыпалась в прах?
Когда я прочитала о том, что никогда не стоит стыдиться собственного одиночества – в уединении или в толпе, я поняла, что частенько именно это и делаю. Совет от Эпиктета: считайте уединение возможностью насладиться «свободой и покоем» и чувствуйте себя «равным богам». В толпе же представьте, что вы «гость на огромной вечеринке», и берите от жизни все.
Эпиктет подкупил меня своей манерой излагать мысли. Он напомнил мне строгого тренера. «Вы можете вывихнуть запястье, растянуть голеностоп, наглотаться песка», вы неизбежно будете переживать потери и унижения.
Каждое испытание – это возможность чему-то научиться и шаг к славе. Когда перед вами возникают трудности, стоит испытывать волнение и гордость, как борец, которому Бог-тренер назначил сильного молодого соперника. Постарайтесь разглядеть в каждом негодяе, который портит вам жизнь, божественную попытку сделать из вас «олимпийского чемпиона». Это сильный аргумент.
Каждое испытание – это возможность чему-то научиться и шаг к славе. Когда перед вами возникают трудности, стоит испытывать волнение и гордость
Большинство советов в «Руководстве» Эпиктета о том, как не впадать в ярость из-за воровства и ошибок рабов. Сначала я хотела пропустить эту часть. Но вскоре я поняла, что мое взаимодействие с людьми из сферы услуг рождает такое же ощущение потерянности и чувство вины, как у некоторых римских патрициев.
Наглая ложь таксиста по поводу кратчайшего маршрута, надувательство лавочника – я винила в этом себя. Ведь это я говорю по-турецки с акцентом! Ведь это мне не приходится зарабатывать себе на хлеб таким тяжелым трудом!
Эпиктет развеял эти мрачные мысли: «Сталкиваясь с мелкими неприятностями – капля пролитого масла, немного украденного вина, – повторяйте про себя: «За эту малую цену я покупаю собственное спокойствие…».
За две тысячи лет до Дарвина и Фрейда Эпиктет уже знал способ разрушить темницу, в которую мы себя сами и заключили. Страхи и страсти, запрограммированные в нашем теле, – мы можем справиться с ними при помощи разума.
Об авторе
Элиф Батуман (Elif Batuman), писательница, журналист, работает с The New Yorker и Harper’s Magazine.
