Метка: симптомы депрессии

Опубликовано от — Оставить комментарий

Связь между расстройствами сна и употреблением психоактивных веществ.

Наиболее распространенные психические расстройства – от депрессии и тревоги до ПТСР – связаны с нарушением сна. Расстройства сна, связанные со злоупотреблением ПАВ, не являются исключением. Эта связь может быть сложной и двунаправленной: с одной стороны употребление ПАВ вызывает проблемы со сном, но с другой стороны бессонница (или недостаточный сон) также могут быть факторами риска употребления наркотиков и алкоголя. Признавая важность этого несколько упущенного из виду фактора, исследователи уделяют повышенное внимание сну и его нарушениям и ищут способы целенаправленного воздействия на симптомы инсомнии при лечении и профилактике расстройств, связанных с употреблением ПАВ.
В настоящее время NIDA (Национальный институт по борьбе со злоупотреблением наркотиками) во главе с Dr. Nora Volkow финансирует несколько проектов по изучению различных расстройств злоупотребления ПАВ и сна, а также нейробиологических механизмов работы системы вознаграждения и ее связи с циркадными ритмами. Это сфера представляется высокопотенциальной как в целях предотвращения употребления ПАВ, так и в целях лечения одного из самых стойких и тягостных побочных эффектов, связанных со злоупотреблением ПАВ и алкоголем.
 
Известно, что большинство ПАВ резко нарушают регуляторные механизмы сна в головном мозге, влияя на время, необходимое для засыпания, продолжительность и качество сна. Люди, употребляющие ПАВ и алкоголь, также испытывают бессонницу во время абстиненции, которая усугубляет тягу к наркотикам и может стать причиной срыва. Кроме того, из-за центральной роли сна в механизмах долгосрочной памяти и консолидации новой информации, плохое качество сна может затруднить освоение новых навыков совладания и саморегуляции, необходимых для поддержания ремиссии.
 
Одним из важнейших нейробиологических механизмов, связывающих последствия употребления большинства ПАВ и нарушения сна, является обмен дофамина. Прямое или косвенное стимулирование дофаминовых путей вознаграждения наркотическими препаратами объясняет их аддиктивные свойства; но дофамин также модулирует активность, бдительность и участвует в регуляции цикла сон-бодрствование. Дофаминергические препараты уже давно используются для лечения таких состояний, как нарколепсия. Кокаин и амфетаминоподобные наркотики являются одними из самых мощных дофаминовых агонистов, и их повторное введение может привести к серьезному недосыпанию.
 
Сокращение часов сна, в свою очередь, согласно работе Wiers, C. E., с соавт.  [1] опосредует низкий уровень активности D2-рецепторов у людей, злоупотребляющих кокаином, что связано с более высоким риском компульсивного употребления наркотиков. Пониженная регуляция дофаминовых рецепторов D2 в стриатуме также была связана с нарушениями функции префронтальных областей, необходимых для осуществления самоконтроля и других исполнительских функций. Так, в исследовании Dr. Nora Volkow с соавт. [2] было показано, что у взрослых людей, лишенных сна, наблюдается пониженная доступность D2-дофаминовых рецепторов в зоне вознаграждения – вентральном стриатуме. Авторы предполагают, что для компенсации дофаминового дефицита эти люди становятся более подвержены рискованному поведению, включая прием ПАВ.
 
Помимо прямого воздействия на дофаминовую систему, некоторые ПАВ оказывают действие на регуляцию сна через другие фармакологические звенья. Например, препараты каннабиса взаимодействует с эндоканнабиноидной системой организма, которая, помимо прочих своих функций, также участвует в регуляции цикла сон-бодрствование. Проблемы со сном – распространенный симптом отмены марихуаны, о котором сообщают более 40% тех, кто пытается бросить наркотики [3], причем трудности засыпания считаются одним из самых неприятных симптомов (также респонденты сообщали о ночных кошмарах). Каждый десятый человек, возобновляющий прием каннабиса, причиной этому называет проблемы со сном.
 
Опиоидные препараты взаимодействуют с эндогенной опиоидной системой организма, связываясь преимущественно с мю-опиоидными рецепторами (МОР); эта система также играет важнейшую роль в регуляции сна. Природные и синтетические опиаты могут вызывать сонливость, но они также могут выражено нарушать архитектуру сна, увеличивая переходы между различными фазами сна. Одним из мучительных проявлений опийной абстиненции, помимо прочих, является и стойкая бессонница. Также опиоиды могут подавлять центры дыхания в стволе головного мозга и при приеме их в больших дозах могут стать причиной остановки дыхания во время сна.
 
Зависимость от ПАВ и проблемы со сном могут иметь сложные и непредсказуемые пересечения. В работе, опубликованной в журнале Science Translational Medicine в 2018 году, Thannickal TC с соавт. из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе[4] изучали роль нейропептида орексина в регуляции бодрствования и исследовали посмертные образцы мозга человека. При обнаружении мозга с повышенным количеством орексин-продуцирующих клеток, они выяснили впоследствии, что этот человек был зависим от героина. В дальнейшем ученые решили проанализировать более крупные образцы гипоталамической ткани головного мозга у лиц с героиновой зависимостью и выявили, что у этих людей орексин-продуцирующих клеток на 54% больше, чем у тех, кто не употреблял героин. Причем введение морфина вызывало аналогичные эффекты и у грызунов.
 
Дальнейшие исследования пересечений между нейрохимическими механизмами, ответственными за реакции вознаграждения и регуляцию сна, могут помочь понять индивидуальные различия в склонности к формированию аддикции и расстройств сна. Это может оказаться очень полезным в клинической практике, когда нацеленное решение проблемы со сном может стать одним из аспектов успешного лечения зависимости. Например, NIDA в настоящее время финансирует исследования по изучению эффективности суворексанта у людей с опийной зависимостью. Этот препарат, одобренный FDA для лечения бессонницы, действует как антагонист рецепторов орексина.
 
Причинно-следственная связь между нарушением сна и злоупотреблением ПАВ может быть и обратной. Люди, страдающие бессонницей, находятся в группе риска употребления таких ПАВ, как, например, алкоголя, бензодиазепинов, которые они могут принимать в качестве самолечения.  Или же они могут использовать стимулирующие препараты, чтобы компенсировать повышенную дневную усталость, вызванную бессонницей. Диссомнические расстройства могут увеличить риск употребления ПАВ также и за счет косвенных механизмов, например снижения когнитивных функций.
 
Таким образом, нарушения сна, а также другие факторы, ведущие к недосыпанию, являются важными аспектами в профилактике болезней зависимости. Так, например, в последние годы широко обсуждается вопрос о более позднем начале занятий в школе, поскольку подростки особенно уязвимы к многочисленным последствиям недосыпания. В исследовании Dr. Nora Volkow с соавт. [5] было показано, что меньшее количество часов сна коррелирует с повышенным риском употребления ПАВ и другими проблемами поведения у подростков. В лонгитюдном исследовании подростков (средний возраст 14,7 лет) Pasch K.E., с соавт. [6] было показано, что меньшая продолжительность сна—как в будние дни, так и в целом—на исходном уровне была связан с бОльшим потреблением сигарет и марихуаны спустя 2 года. Также в группе тинейджеров употребление табака, алкоголя и марихуаны ассоциируется с ухудшением сна, включая меньшую его продолжительность, что опять же свидетельствует о наличии двусторонних причинно-следственных связей между недостатком сна и риском употребления ПАВ.
 
Для лучшего выяснения сложных причинно-следственных связей между сном, развитием мозга и показателями психического здоровья, включая употребление ПАВ, необходимы лонгитюдные исследования. В работе «Развитие мозга и когнитивных функций у подростков» ( The Adolescent Brain and Cognitive Development – ABCD) [7]  изучаются эти взаимоотношения на  большой когорте детей, которые были набраны в исследование возрасте 9-10 лет. Это лонгитюдное исследование, которое продолжается третий год, уже начинает приносить ценные результаты. Группа китайских исследователей, используя данные ABCD [8] обнаружила, что дети с депрессивными проблемами имеют более короткую продолжительность сна спустя 1 год, а также меньший объем областей мозга, связанных с такими когнитивными функциями, как например, память.
 
Несмотря на получаемые новые данные, необходимы дополнительные исследования взаимосвязи между употреблением ПАВ, болезнями зависимости и сном как у взрослых, так и у молодых людей.
 
Автор перевода: Ю. М. Шайдеггер
 

  1. Wiers, C. E., Shumay, E., Cabrera, E., Shokri-Kojori, E., Gladwin, T. E., Skarda, E., Cunningham, S. I., Kim, S. W., Wong, T. C., Tomasi, D., Wang, G. J., & Volkow, N. D. (2016). Reduced sleep duration mediates decreases in striatal D2/D3 receptor availability in cocaine abusers//Translational psychiatry, 6(3), e752. https://doi.org/10.1038/tp.2016.14
  2.     Volkow, Nora D et al. Evidence that sleep deprivation downregulates dopamine D2R in ventral striatum in the human brain.” //The Journal of neuroscience: the official journal of the Society for Neuroscience vol. 32,19 (2012): 6711-7. doi:10.1523/JNEUROSCI.0045-12.2012
  3. Peter Gates, Lucy Albertella & Jan Copeland (2016) Cannabis withdrawal and sleep: A systematic review of human studies// Substance Abuse, 37:1, 255-269, DOI: 10.1080/08897077.2015.1023484
  4. Thannickal TC, John J, Shan L, et al. Opiates increase the number of hypocretin-producing cells in human and mouse brain and reverse cataplexy in a mouse model of narcolepsy. //Sci Transl Med. 2018;10(447) doi:10.1126/scitranslmed.aao4953
  5.     Nora D. Volkow, Dardo Tomasi, Gene-Jack Wang, Frank Telang, Joanna S. Fowler, Jean Logan, Helene Benveniste, Ron Kim, Panayotis K. Thanos, Sergi Ferré. Evidence That Sleep Deprivation Downregulates Dopamine D2R in Ventral Striatum in the Human Brain//J Neurosci. 2012 May 9; 32(19): 6711–6717. DOI: 10.1523/JNEUROSCI.0045-12.2012
  6.     Pasch, K.E., Latimer, L.A., Cance, J.D. et al. Longitudinal Bi-directional Relationships Between Sleep and Youth Substance Use.// J Youth Adolescence 41, 1184–1196 (2012). https://doi.org/10.1007/s10964-012-9784-5
  7.     Nora D. Volkow et al. The conception of the ABCD study: From substance use to a broad NIH collaboration// Developmental Cognitive Neuroscience, Volume 32, 2018, P. 4-7
  8. Cheng, W., Rolls, E., Gong, W. et al. Sleep duration, brain structure, and psychiatric and cognitive problems in children.// Mol Psychiatry (2020). https://DOI.org/10.1038/s41380-020-0663-2)

http://psyandneuro.ru
http://psyandneuro.ru

Опубликовано от — Оставить комментарий

Коронаэпидемия вызывает у молодёжи всё больше суицидальных мыслей.

Nuori makaa sängyssä.Также молодежь волнуется о возрастающем потреблении алкоголя и наркотиков в некоторых семьях и среди друзей.
Коронаэпидемия и связанные с ней ограничительные меры всё чаще вызывают у молодёжи суицидальные мысли.
Портал Nuortenlinkki, предлагающий помощь молодым людям по интернету, зарегистрировал в апреле на 59% больше запросов, чем за аналогичный период прошлого года. В общей сложности портал в апреле посетило 36 500 человек.
– Многие молодые люди страдают от тревоги и суицидальных настроений. Некоторых также преследуют мысли о самоповреждении, – рассказывает Тару Хахто, отвечающая за развитие портала в фонде наркологических клиник A-klinikkasäätiö.
Портал Nuortenlinkki предлагает помощь молодым, страдающим от повышенной тревожности. В групповых чатах портала можно, например, поделиться своими мыслями и ощущениями как со сверстниками, так и со взрослыми профессионалами.
– Важно убедиться, что ты не один в сложной ситуации. Мы слушаем и помогаем молодёжи, и при необходимости направляем к разным специалистам, – говорит Тару Хахто.

Потребление алкоголя и наркотиков волнует молодежь

Также молодежь обеспокоена возрастающим потреблением алкоголя и наркотиков в некоторых семьях и среди своих друзей. Подростки обращают внимание на то, что в условиях удалённой работы, экономических трудностей и ограничений, многие родители выпивают дома всё чаще.
Потребление алкоголя родителей часто вызывает у молодых людей чувства вины и стыда, а также способствует разным формам психологического насилия в семье.

Selvin päin Satakunnassa -hankkeen jakama kyselylomake.
Фото: Katja Halinen / Yle

Фонд A-klinikkasäätiö поддерживает онлайн-портал Varjomaailma для молодёжи, близкие которых испытывают проблемы с алкоголем и наркотиками. Количество посетителей портала в апреле также выросло на 50%.

Услуги для бездомных людей снова открываются

Особо тяжелая ситуация сейчас у тех молодых, у которых нет постоянного жилья. Рост депрессии, связанной с тревогой и одиночеством, отметили и в фонде Sininauhasäätiö. Фонд помогает бездомным и поддерживает пункт помощи для молодёжи Nuoli в Хельсинки.
Из-за эпидемии фонд был вынужден ограничить свои услуги, однако в июне все услуги и пункт помощи вновь заработают.
Последствия эпидемии можно будет полноценно оценить только через какое-то время. Открытие начальных школ в середине мая позитивно повлияло на ситуацию, такой же эффект ожидается и от возобновления занятий для молодёжи в июне.
– Молодёжи, нуждающейся в помощи, важно вернуться к своим будничным занятиям. Открытие молодёжных центров и других услуг способствует этому, – говорит Тару Хахто из портала Nuortenlinkki.

Опубликовано от — Оставить комментарий

«У красивой девушки не может быть депрессии».

https://img01.rl0.ru/afisha/e1460x900i/daily.afisha.ru/uploads/images/8/f0/8f01f31c5812f1583cd375ce3281dffe.jpgПсихические расстройства есть у каждого четвертого человека. Усугубляет все стигматизация, нехватка квалифицированных специалистов и отсутствие четких представлений о врачебной этике. Мы поговорили с людьми, которые столкнулись с неэтичным поведением психиатров, и узнали у эксперта, какие проблемы есть в российской психиатрии и как выбрать врача.

«У такой красивой девушки не может быть депрессии»

Мария Альтерман

Израиль, PR-менеджер, 29 лет

Впервые я попала к психиатру в армии (в Израиле женщины проходят обязательную службу. — Прим. ред.). Он говорил на иврите с тяжелым русским акцентом. Выписал мне стандартные антидепрессанты. От них были страшные побочные эффекты, но на все жалобы психиатр отвечал, что проблема во мне, а не в лекарстве. Когда я сказала, что не хочу больше его принимать, заявил, что в таком случае пишет в моем файле, что я вылечилась.

После армии я попыталась попасть к другому психиатру через больничную кассу (то есть по страховке), но там мне отказали со словами «у такой красивой девушки не может быть депрессии». Я пошла к частному врачу. Он с порога сделал вывод, что если я улыбаюсь, то «депрессией здесь и не пахнет». Поставил мне диагноз СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности) и выписал конские дозы психостимулятора. От этого препарата у меня выросла тревожность и появилась анорексия.
Спустя два года тот же психиатр вдруг спросил, почему я не на антидепрессантах. Я ответила, что он сам исключил у меня депрессию, потому что я слишком много улыбаюсь. Он посмеялся и выписал атипичные антидепрессанты (это более современные препараты, они отличаются от классических антидепрессантов по структуре и составу и, как правило, переносятся легче), которые в сочетании с психостимулятором дали тахикардию и панические атаки. Вскоре врач отменил эти лекарства, а у меня случился нервный срыв. Я попала в дневной стационар. Там израильские врачи наконец определили, что депрессия у меня с восьми лет, но в таких затяжных формах она не мешает вежливо улыбаться при знакомстве с врачом. После этого мне подобрали подходящие антидепрессанты, которые я принимаю до сих пор.
Я считаю отношение первых двух психиатров обесценивающим и безответственным: они совершенно не заботились ни о моих чувствах, ни о моем здоровье. Мне раз за разом объясняли, что у меня нет никакой депрессии. Первый врач давал всем пациентам одинаковый рецепт, а второй ставил на своих клиентах эксперименты. Сейчас мое состояние гораздо лучше, но, по мнению врачей, понадобится еще два года психотерапии и медикаментозного лечения.

«Врач заявил, что без таблеток я деградирую и становлюсь овощем»

Дарья (имя изменено по просьбе героини)

Москва, фотограф и художник, 38 лет

Моя история с психиатрией началась четыре года назад в Москве. До этого я два года ходила к психотерапевту. Однажды у меня случился ужасный любовный опыт. Мне было так плохо, что я просто плакала целыми днями. Терапевтка отправила меня к психиатру. Общаться с ним было приятно, и я подробно рассказала о своей биографии. Там и детство в сектах в 90-е, и пьяные приключения. Многим деталям он не поверил и решил, что я что‑то выдумываю. Врач спросил, кто мои любимые писатели. Я назвала Виана, Кафку, Хлебникова и Хедаята. Он пронзительно на меня посмотрел и сказал: «Своих узнаете». Когда я сказала, что в путешествиях чувствую себя лучше, чем в Москве, он заявил, что так раскрывается моя «другая личность». На этом мне диагностировали шизофрению и выписали очень много таблеток.
Диагноз стал для меня огромным ударом, но ни мне, ни окружающим не пришло в голову в нем сомневаться. Я пила прописанные нейролептики, толстела и превращалось в какое‑то абсолютно пассивное существо.
А однажды случилась трагедия. Моего папу сбила машина на переходе, и он погиб. Мой самый близкий человек в мире. У меня не было сил обновить рецепт на нейролептики, я перестала их принимать. Тогда будто облако вокруг меня рассеялось, и я снова начала все ясно чувствовать. Боль стала невыносимой. Я не могла говорить, а только лежала на диване в обнимку с папиным свитером. Мои друзья отвезли меня к психиатру (уже другому). Тот не сомневался в корректности диагноза и не допускал мысли, что можно так горевать об отце. Мне снова выписали нейролептики и антидепрессанты. Врач прямо заявил, что без таблеток я деградирую и становлюсь овощем.

Примерно в то же время я обратилась к психологу, который впервые сказал мне, что такая реакция на потерю самого близкого человека на самом деле нормальная. Я перестала принимать лекарства, начала восстанавливаться, но внезапно умерла бабушка. Я снова поддалась на уговоры друзей, для которых постоянный прием антидепрессантов был нормой. Мне посоветовали другого врача. Он убедил меня, что мы с психологом ошибаемся, а уважаемый в профессиональных кругах психиатр — нет. Выписал мне устаревший нейролептик и антидепрессанты. Но он что‑то напутал и превысил дозу антидепрессанта в четыре раза. У меня сильно упало давление, я не могла ходить. Как только снова смогла — села на поезд и уехала из Москвы.
От переезда мне стало лучше, но уверенность в диагнозе и собственной «ненормальности» осталась. Пока мне не посоветовали двух специалистов — в Петербурге и Иерусалиме. Они оба подтвердили, что медикаментозного лечения не требуется. Так два года спустя диагноз шизофрения отменили.
Жизнь свела меня с психиатром, который умеет работать с художниками. Он сказал, что если ты сломан где‑то глубоко внутри, это еще не значит, что ты болен. Просто приходится признать, что не все можно вылечить таблетками. Нам не всегда нравится, кто мы такие, но с этим можно жить.

«Вечером я обнаружила пост в ЖЖ, описывающий нашу встречу»

Вера (имя изменено по просьбе героини)

Москва, психолог, 37 лет

Впервые депрессии у меня начались в 17 лет. В 20 я обратилась к психологу. Еще через 10 лет попала к психиатру — потому что психологи не справлялись: депрессивные эпизоды случались все чаще и становились тяжелее. Поэтому я решилась пойти к врачу. Я была с ним немного знакома, у нас был один круг общения.
Прием в московской частной клинике он начал с вопроса: «Ты знакома с таким-то? Нет? А он был у меня сегодня. Просто хотел проверить, насколько мир тесен». Меня шокировало, с какой легкостью он открывает имена своих пациентов, но в ступоре я никак не отреагировала.
Затем он завел со мной психотерапевтическую беседу. Я втянулась, так как была в тяжелом состоянии и не могла сопротивляться, а он, как я теперь понимаю, вел себя очень манипулятивно. Он не задавал вопросы, а сразу что‑то про меня утверждал, будто заранее все уже решил. А когда я пыталась возразить, перебивал меня и говорил, что я веду себя пассивно-агрессивно. В какой‑то момент разговор пошел совсем не туда, мне становилось очень плохо и больно от его слов. Я его вежливо остановила, сказав, что у меня уже есть психолог. Вроде бы он нормально воспринял мои слова, и я ушла с рецептом и надеждой.
А вечером я обнаружила пост в его ЖЖ, описывающий нашу встречу. Открытый. Да, имя и возраст были изменены. Но для моих знакомых (многие из них его читали) я была вполне узнаваема. При этом он описал нашу беседу совершенно не так, как она происходила. Он выдумал продолжение диалога, которое меня якобы исцелило. Полный хеппи-энд. Я была в ярости. Не только от частичного раскрытия анонимности, а еще и от того, что он использовал мою историю для рекламы. Он написал, что помог мне, хотя на самом деле только надежда на выписанные им лекарства позволяла как‑то пережить душевный ущерб от того разговора.
Целую неделю мне пришлось с ним переписываться, добиваясь удаления поста. Я победила, он все удалил, но мне было очень плохо. После этого мы еще несколько раз переписывались, и он, кажется, искренне пытался мне помочь. Он не равнодушный человек. Просто этика отсутствует совсем.

Камилла Шамансурова
Психолог, ассистент кафедры педагогики и медицинской психологии Первого МГМУ им. И.М.Сеченова, онкопсихолог медицинского центра «Медскан»
Особенности психиатрической помощи в России влияют как на восприятие пациентом и его семьей психического заболевания, так и на саму возможность обращения к психиатру.
Во-первых, к психиатрам просто боятся идти. Бытует убеждение, что посещение и тем более лечение у этого врача повредит социальному и экономическому статусу. Например, узнают на работе и уволят. Люди боятся услышать негативные оценки от окружающих — шутки, комментарии о возможном сумасшествии. Есть и страх стать «овощем», на фоне принимаемых препаратов оказаться нефункциональным в обычной жизни: постоянно спать, не соображать, ничего не чувствовать. Предубеждения, сформированные в советский период, живы до сих пор.
Вторая проблема — доступность и подготовленность психиатрического сопровождения. Многие психические изменения связаны с соматическими (телесными) заболеваниями или предшествуют им. Однако специалистов с психиатрической подготовкой или врачей, знающих симптоматику психических изменений, не так много. Закрываются психотерапевтические отделения, что снижает возможность найти своего специалиста.
Третья проблема — медикализация и ее особенности. Пациентов с психиатрической симптоматикой часто стремятся стабилизировать медикаментозно по стандартным схемам, которые иногда могут усугублять психическое состояние. Не каждый специалист готов откорректировать схемы лечения. Привычно ссылаться на то, что отрицательное влияние препарата — это нормально, нужно просто потерпеть. Качество жизни и эмоциональные переживания пациента в этот момент игнорируются, что может привести к ухудшению психического здоровья и отказу от лечения.
Есть и другие особенности. Это низкая информированность населения о признаках психических отклонений; отделенность психиатрической помощи от психологической в системах здравоохранения и образования; сложность поиска специалистов узкого профиля, знакомых с нюансами лечения конкретного соматического заболевания и сопутствующего ему психического состояния. Психическое нездоровье часто ставится под сомнение в целях отсева потенциального обмана и из‑за того, что значимость субъективных переживаний пациента для врача низкая.

Однако я бы сказала, что невозможно делать обобщения о работе всей системы психиатрической помощи. Ситуация в регионах и городах сильно различается. Важно найти специалиста, который услышит вашу проблему и подберет подходящее вашей индивидуальной ситуации сопровождение — медикаментозное и/или психотерапевтическое.
Конечно, не все психиатры плохие. О позитивном опыте говорят меньше, чем о негативном, тем более в такой личной области. Но хороших историй, в которых врачи действительно помогают и жизнь пациента становится лучше, достаточно. Поэтому отказываться вообще от врачебной помощи и никому не доверять — точно не решение проблемы.

Советы тем, кто задумался об обращении к психиатру:

Определите желаемый результат и оцените, насколько он реалистичен. Психиатр может помочь снять физиологические симптомы, вывести из критического состояния, подкрепить медикаментами психотерапию, оценить, есть ли вообще необходимость в лекарствах или лечении в стационаре. Но ни психотерапевт, ни психиатр не могут кардинально изменить личность человека. С большинством психических расстройств можно жить и работать, если знать об их наличии у себя и предупреждать обострения. Поэтому эффективно будет ориентироваться именно на такую цель, а не пытаться полностью избавиться от своего «недуга».
Записаться к нескольким специалистам: психиатру, психоневрологу и даже обычному терапевту. Так будет больше шансов получить целостную картину.
Собрать максимум информации и быть готовым к вопросам о семейной истории болезни, наличии других заболеваний и принимаемых лекарствах. Например, нарушения в работе щитовидной железы могут спровоцировать повышенную тревожность или, наоборот, депрессию.
Ищите рекомендации от людей, которые обращались к психиатру с аналогичной ситуацией.
daily.afisha.ru