Средняя продолжительность жизни в России в 2019 году — 73,34 года. 100 лет назад она была почти на 30 лет меньше — 42 года. Большинство из нас к старости овдовеет: по данным Росстата за 2018 год, на тысячу людей 70 лет и старше приходится 688 вдов и 258 вдовцов. Американские психиатры Томас Холмс и Ричард Рэй считают смерть супруга в пожилом возрасте самым сложным испытанием в жизни — в их шкале стресса она занимает первое место, а острота переживаний оценивается в максимальные 100 баллов. Но почти любой стресс можно облегчить. «Такие дела» узнали, как поддержать близких и не выгореть самому, помогая другим.
Что происходит?
«Очень тяжело. Теряется смысл жить. Встаешь, а его нет. Обычно утром встанешь — бежишь [к нему]. Он четыре года болел, у него ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких. — Прим. ТД). Рядом с кроватью стояли баллоны с кислородом. Как ему плохо, я бегу скорей дать ему кислород, включить, отключить. А тут… пустые стены. Занятий сейчас никаких нет, какие могут быть занятия? То одни таблетки пьешь, то другие. То по больницам ходишь. Езжу к дочке, к внучкам, чтобы хоть как-то время занять и не сидеть одной в четырех стенах», — говорит Анна Никаноровна. Ей 81 год, она прожила с мужем 53 года, семь лет назад он умер.
Для пожилого человека любое острое переживание — это двойная нагрузка. Доцент кафедры психологии образования Московского государственного педагогического университета Сергей Филиппов сравнивает стресс потери супруга с операцией: в 30 лет восстановиться после нее гораздо проще, чем в 70, ведь нервная система изнашивается так же, как суставы и сосуды.
ОСТРОТА ПЕРЕЖИВАНИЙ НЕ ЗАВИСИТ ОТ ВОЗРАСТА: ПОЖИЛЫЕ ЛЮДИ ГОРЮЮТ ТАК ЖЕ, КАК И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ
Но чувствуют при этом то, с чем невозможно отождествиться, овдовев в 30, 40 или даже 50 лет. Они чувствуют, что:
- «ополовинели» навсегда. Клинический и семейный психолог Олеся Кавалерчик называет супругов родственниками первого порядка — именно с мужем или женой, а не с детьми, внуками, сиблингами и друзьями человек ассоциирует себя, свою значимость и опыт. В 80 лет потеря супруга становится невосполнимой: социальная активность сведена к минимуму, психика ригидна, шансов на новый брак практически нет;
Рембрандт. Портрет старушки
- оказались в изоляции. С возрастом социальных ролей почти не остается: на работу больше нет сил, друзей с каждым годом все меньше, дети и внуки далеко и живут своей жизнью. Выйти из роли «я муж/я жена» в 70—80 лет — значит остаться почти в полном одиночестве;
- понимают, что тоже скоро умрут. Смерть ровесников — супругов, друзей, одноклассников, братьев или сестер — вызывает экзистенциальную тревогу, которая усложняет и тормозит горевание;
- не смогут пережить еще одну утрату. В пожилом возрасте родные часто уходят один за другим, и для изношенной нервной системы такой стресс бывает непосильным;
- не могут справиться с повседневными делами. «Смерть мужа или жены — это утрата не только супруга, но и бухгалтера, садовника, помощника по дому, слушателя и так далее, — объясняет Кавалерчик. — Его смерть влияет на самооценку. Возникает вопрос: а кто я такой/такая, если даже не могу о себе позаботиться?»;
- болеют и слабеют;
- никогда не смогут перестать тосковать. «У пожилых проживание утраты занимает гораздо больше времени. Часто оно вообще никогда не заканчивается, формируется бессрочная привязанность к умершему, — говорит Кавалерчик. — Некоторые из них находятся на такой стадии жизни, когда для них лучше укреплять свои воспоминания и черпать в них ресурс и поддержку на протяжении оставшихся лет, чем переписывать и реорганизовывать свою жизнь».
Иногда овдовевшие дедушка или бабушка начинают говорить очень грустные и страшные вещи. Может показаться, что, раз они так сильно и долго горюют, это вредно и опасно и надо во что бы то ни стало снизить градус их переживаний. Специалисты уверены, что это не совсем так.
Как не навредить?
«До сих пор я еще не почувствовала, что мне легче. Одной тяжело жить. Все время вспоминаю его — и как познакомились, и как поженились. Мы были “голенькие”, жили в общежитии и все вместе нажили — и машину, и квартиру, и дачу. Все говорят: ну ты же знала, что он болеет, вы четыре года из больниц не вылезали. Но я не уставала за ним ухаживать. Когда столько лет вместе проживешь, разве можно устать? Руки я на себя накладывать не буду, это грех. Но мысли такие были. И до сих пор есть», — признается Анна Никаноровна.
Переживание горя делят на несколько этапов. Например, в модели американского психолога Элизабет Кюблер-Росс их пять: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Иногда за основу берут эмоции горюющего — считается, что после онемения, эмоциональных выплесков, страха, гнева, дезориентации, паники, вины, изоляции и одиночества человек должен находить новые смыслы и надежду.
Американский психотерапевт Меган Девайн считает, что делить переживание утраты на стадии и говорить о «здоровом горевании» — значит отнимать у человека право на свой личный опыт, указывать, как правильно тосковать, и навязывать состояние счастья как норму, к которой нужно вернуться как можно быстрее. Но фаза острой боли может длиться и две недели, и два года — никаких стадий горя и временной границы, после которой обязательно должно наступить принятие, не существует. Благие намерения утешителей, которые призывают «быть сильным» и «не падать духом», на самом деле обесценивание. От таких фраз становится только хуже, потому что человек чувствует, что его право на эмоции отрицают. Обесценивание может выглядеть и звучать по-разному. Например:
- «не плачь»;
- «не надо так переживать»;
- «к этому все шло, он(а) очень долго болел(а), все люди рано или поздно умирают»;
- «такова его/ее судьба», «значит, так надо/суждено/задумано высшими силами»;
- «крепись», «держись», «будь сильным»;
- «у тебя еще столько хорошего в жизни»;
- «подумай о себе/детях/внуках»;
- «да, я помню эту историю про дедушку/бабушку/папу/маму, ты рассказывал(а) ее уже много раз, я знаю ее наизусть».
Обесценить переживания можно не только словами, но и поступками. Например:
- освобождать комнату. По словам сотрудника фонда помощи пожилым людям «Старость в радость» Киры Белелюбской, выбрасывать вещи пожилого человека после его смерти — значит намекать его вдове или вдовцу, что мир легко обойдется и без него тоже;
- настаивать на переезде или забирать пожилого человека к себе силой, игнорируя его возражения. «Если человек в активном возрасте, переезд рекомендуют довольно часто. В случае с пожилыми этого делать ни в коем случае нельзя. Это слишком большая перемена. Важно сохранять дом или квартиру, в которой они жили вместе, — говорит Кавалерчик. — Мои бабушка и дедушка прожили вместе 55 лет. Он умер полтора года назад. После его смерти я на какое-то время забрала бабушку к себе. А потом ей было важно вернуться в свой дом, чтобы все было привычно для нее. Дом ей очень помогает. Она говорит: “Вот здесь он лежал, здесь он спал, здесь мы играли в домино. Выхожу в огород и с Володенькой разговариваю, потому что везде память его, вот это вскапывал, это строил, это чинил”. Сейчас ее накрывает, но реже. Если раньше она плакала по несколько раз в день, то сейчас — раз в день, а то и через день».
Не навредить очень важно, но помочь пережить горе все-таки можно. Для этого есть несколько способов.
Чем помочь?
«Так редко бывает, как было у нас с мужем. Такие чувства, такие эмоции, такие отношения. Не всегда у нас все было глаза в глаза, рука в руку. Все было: и эмоции, и секс, и мексиканские страсти. Была большая любовь. Очень его не хватает, честно говоря. Не хватает разговоров, его тела, несмотря на то, что мне уже 85 лет. Первое время, когда у меня слезы наворачивались, я подходила к зеркалу и говорила: “Майя Хаимовна, ты чего нюни распускаешь? Кому понравится твоя кислая физиономия?” Я с собой очень жестко разговаривала. Иногда даже матом», — вспоминает Майя Хаимовна.
По словам Кавалерчик, неотреагированные эмоции могут привести к тяжелой депрессии. Бабушке, дедушке, маме или папе важно объяснить, что тосковать, падать духом, впадать в апатию, чувствовать одиночество и злиться на врачей, на Бога, на жизнь и на себя — это естественно. Можно сделать это так:
- спросить: «Ты хочешь поговорить о бабушке/дедушке/папе/маме?» Для пожилого человека это сигнал: ты не один, тебя видят и готовы слушать;
- предложить написать мужу или жене письмо или начать вести дневник. Это возможность попросить у партнера прощения за прошлые обиды и избавиться от «вины выжившего» — мыслей о том, что можно было что-то сделать, чтобы его спасти;
- задать два вопроса: «По чему ты больше всего скучаешь?» и «По чему, наоборот, не скучаешь?» Ответ на второй вопрос — способ признаться себе в гневе на партнера, за который часто бывает стыдно, ведь о мертвых «либо хорошо, либо ничего»;
- чаще прикасаться. Физическое одиночество выматывает человека, привыкшего за 50—60 лет брака к постоянному тактильному контакту, так же как и социальное;
- спросить: «Когда ты чувствуешь себя особенно плохо, ты думаешь о том, чтобы причинить себе вред?» Кавалерчик призывает не бояться таких вопросов — они помогают сбросить напряжение, рационализировать мысли о самоубийстве или самоповреждении, а иногда и предотвратить депрессию.
Отличить горе от депрессии можно по нескольким признакам. Пожилой вдовец может стать раздражительным, требовательным, пугливым, беспомощным, обращаться за помощью по каждой мелочи — так, по словам Филиппова, изношенная нервная система адаптируется к новой реальности. А постоянная агрессия, отказ от еды и лекарств, сильное снижение самооценки («я ничтожество», «я ничего без него/нее не смогу») — причина вызвать психиатра. «Депрессия может привести к суициду, — говорит Кавалерчик. — Она случается, когда человек пережил несколько утрат подряд, его чувства были подавлены или у него не было поддержки близких».
Слушать, выдерживать слезы, быть рядом, терпеть приступы раздражения, одновременно пытаясь пережить смерть своего родственника, тяжело. Есть несколько методов поддержать себя и не дать усталости и раздражению развиться в полноценный срыв, скандал или состояние «я не могу больше это слушать/терпеть».
Как помочь себе?
«После смерти дедушки моя бабушка первое время боялась ночевать одна. Я почти поселилась у нее на месяц. У бабушки свои правила: подъем, завтрак, обед, ужин и отбой по часам, все электрическое нужно обязательно выключать из розеток, запирать входную дверь на определенное количество оборотов, нельзя выходить из дома после наступления темноты. Правила нехитрые, но меня все это очень выматывало — видимо, сказался стресс из-за смерти дедушки. Я раздражалась, все время чувствовала себя виноватой. Однажды поняла, что надо срочно что-то сделать, чтобы не наорать на бабушку, быстро ушла в комнату, закрылась и просто каталась по дивану, держалась за голову и выла “в себя”. Потом посмотрела в зеркало — оказалось, что еще и лоб себе расцарапала», — говорит Анна, 34 года.
«Это наша ответственность — следить за своим ресурсом, — говорит Кавалерчик. — Поддерживать нужно ровно до той точки, пока мы не почувствовали малейшее раздражение.
ЕДВА НАПРЯГЛИСЬ СКУЛЫ, ПЛЕЧИ, ПОЯВИЛОСЬ НАПРЯЖЕНИЕ В ТЕЛЕ — ВСЁ
Можно пойти в ванную, принять контрастный душ, поплакать, с силой выкрутить полотенце, побить подушку».
По словам Кавалерчик, чтобы снять тревогу и гнев, нужно «вернуть себя в тело» — переключиться с эмоций на физические ощущения. Можно сделать так:
- размять стопы. Нужно встать на ноги, расслабить колени, прижать пятки к полу, перенести вес тела сначала на правую ногу, потом на переднюю часть стопы, потом на внешнюю, потом на пятку, потом на внутреннюю часть стопы. Повторить три раза по часовой стрелке и три раза — против часовой;
- подключить органы чувств. Нужно найти глазами пять предметов одного или разных цветов, различить четыре звука, потрогать три разные поверхности (ткань, стену, собственную кожу), послушать два аромата и вспомнить или ощутить один вкус;
- обнять себя. Нужно положить левую руку под мышку, а правой обнять себя за плечо и подержать пару минут;
- подержать руки на голове и груди. Нужно положить одну руку на шею у основания черепа, а другую — на солнечное сплетение;
- «прохлопать» свои границы. Нужно похлопать себя со всех сторон — по рукам, ногам, бедрам, животу, лицу, — чтобы лучше прочувствовать внешние границы своего тела.
Еще можно позвонить на горячую линию срочной психологической помощи. И постепенно возвращаться к своей жизни. «Через шесть недель после смерти супруга становится понятно, нужна его вдовцу или вдове помощь психиатра или нет, — говорит Кавалерчик. — И, если нет, мы уже не должны постоянно находиться рядом с горюющим. Иначе мы его инвалидизируем. Если, к примеру, бабушка вменяема и у нее в целом все нормально со здоровьем, то мы можем навещать, привозить продукты, но мы не должны брать на себя все функции по заботе о ней. Это может привести к снижению самооценки и к депрессии. Важно уважать человека — его горе и его жизнь».
А жизнь можно если не наладить, то наполнить: продолжать работать, если есть силы, найти хобби, пойти в районный центр социального обслуживания населения, стать волонтером благотворительного фонда.
«Меня спас “Хэсэд” (волонтерская благотворительная организация, которая помогает пожилым евреям. — Прим. ТД). Я пошла в “Хэсэд”, и бригадир меня сразу закрутила, в оборот взяла, и я стала волонтером, оказалась при деле, среди людей. Так что биться головой о стену — такого у меня не было. Мужа нет уже 23 года, но память хорошая, светлая. Я особенно ему благодарна за старшего сына, он сделал из него настоящего еврейского мужа», — говорит Майя Хаимовна.
Сейчас готовлюсь получать высшее образование, пошел учиться на первую ступень гештальт-терапии, стараюсь много читать, хожу к психологу, который диагностировал пограничное расстройство личности. Однако чувствую неуверенность в себе и страх за будущее. У меня есть долги, но нет социальных связей.
