Метка: методики

Опубликовано от — Оставить комментарий

Дмитрий Фролов. Как заменить иррациональные убеждения на рациональные.

Как заменить иррациональные убеждения на рациональные. И зачем?В рубрику Домашние задания
Когда жгучая ревность, чувство вины, беспокойство или другая сильная эмоция осложняют вашу жизнь, попробуйте разобраться, какие мысли ее вызвали. Возможно, они не очень-то реалистичны и даже вредны? Работой по распознаванию и ослаблению таких мыслей занимаются когнитивно-поведенческие психологи, но часть ее можно проделать и самостоятельно. Объясняет психотерапевт Дмитрий Фролов.

В нашей голове постоянно проносятся тысячи мыслей. Многие из них возникают без нашего осознанного желания. Они часто бывают обрывочными, мимолетными и трудноуловимыми, могут быть реалистичными и не очень. Конечно, не имеет смысла каждую из них анализировать.

Определите причину

Если вы заметили, что настроение вам мешает, то определите эмоцию и спросите себя: «О чем таком я думаю сейчас, что может вызвать эту эмоцию?» Проанализировав те мысли, которые обнаружите, вы, скорее всего, сможете разобраться с проблемой. В рационально-эмоциональной поведенческой терапии (РЭПТ) основной причиной нездоровых эмоций считают иррациональные убеждения, всего их четыре:

  1. Долженствование
  2. Глобальное оценивание
  3. Катастрофизация
  4. Непереносимость фрустрации.
1. Требования («долженствование»)
Это абсолютистские требования к себе, другим и миру соответствовать нашим желаниям. «Я всегда должен нравится людям, если я хочу этого», «я должен добиться успеха», «я не должен страдать», «мужчины должны уметь зарабатывать». Иррациональность требования в том, что невозможно доказать, будто что-то «должно» или «обязано» быть именно так и не иначе. При этом «требование» — самое распространенное, базовое среди всех убеждений, его легко обнаружить у человека, страдающего депрессией, каким-либо тревожным расстройством или одной из форм зависимостей.

2. «Глобальное оценивание»
Это обесценивание или идеализация себя и других как личности или мира в целом: «коллега придурок», «я неудачник», «мир зло». Ошибка заключается в том, что мы верим, будто сложные сущности можно сводить к неким обобщающим характеристикам.
3. «Катастрофизация» («ужасание»)
Это восприятие неприятности как максимально плохой. «Ужасно, если я не нравлюсь моим коллегам», «ужасно, если меня уволят», «если сын получит двойку на экзамене, это будет катастрофа!». В этом убеждении содержится иррациональное представление о негативном событии как о чем-то наихудшем, аналогичном концу света. Но в мире нет чего-то самого ужасного, всегда есть что-то, что еще хуже. Да и в плохом событии есть положительные для нас стороны.

4. «Непереносимость фрустрации»
Это отношение к сложным вещам как к невыносимо сложным. «Я не переживу, если меня уволят», «если она меня бросит, я не вынесу этого!». То есть, если нежелательное событие произойдет или желательное не случится, то начнется нескончаемая полоса страданий и боли. Это верование иррационально потому, что не существует таких страданий, которые бы не ослабевали или не прекращались. При этом оно само по себе никак не помогает разрешить проблемную ситуацию.

Оспорьте нелогичные верования

Нелогичные, ригидные иррациональные верования бывают у каждого. Вопрос лишь в том, как быстро мы способны с ними разбираться, переводить в рациональные и не поддаваться им. Большая часть работы, которую проводит РЭПТ-психотерапевт, заключается в оспаривании этих идей.
Оспорить «долженствование» — значит понять, что ни мы сами, ни другие люди, ни мир не обязаны соответствовать нашим желаниям. Но, к счастью, мы можем пытаться влиять на себя, других и мир, чтобы наши желания стали реальностью. Осознав это, человек может заменить абсолютистское требование в форме «должен», «надо», «обязан», «необходимо» на рациональное пожелание «я хотел бы нравиться людям», «я хочу добиться успеха/зарабатывать».
Оспорить «глобальное оценивание» — значит понять, что никто не может быть в целом «плохим», «хорошим», «неудачником» или «крутым». У каждого есть достоинства, недостатки, достижения и неудачи, значимость и масштаб которых субъективны и относительны.
Оспорить «катастрофизацию» можно, напоминая себе, что хотя в мире много очень и очень плохих явлений, но ни одно из них не может быть худшим.
Оспаривая «непереносимость фрустрации», мы придем к идее, что в мире правда много сложных явлений, но вряд ли что-то можно назвать по-настоящему невыносимым. Таким образом мы ослабим иррациональные верования и укрепим рациональные.
Как заменить иррациональные убеждения на рациональные. И зачем?
В теории это кажется довольно простым и понятным. На практике сопротивляться убеждениям, которые впитал в себя с детства или юности — под влиянием родителей, школьного окружения и собственного опыта, чрезвычайно сложно. Эффективнее всего эта работа проходит в сотрудничестве с психотерапевтом.
Но попытаться поставить под сомнение свои мысли и убеждения — переформулировать, изменить — в каких-то случаях можно и самостоятельно. Лучше всего делать это письменно, оспаривая каждое верование пошагово.
1. Сначала выявите эмоцию, которую вы сейчас ощущаете (гнев, ревность или, скажем, подавленность).
2. Определите — здоровая она или нет. Если нездоровая, то ищите иррациональные убеждения.
3. Затем определите событие, которое ее спровоцировало: не получил сообщение от важного человека, не поздравили с днем рождения, не позвали на какую-то вечеринку, на свидание. Нужно понимать, что событие — это просто триггер. На самом деле нас расстраивает не конкретное событие, а то, что мы по этому поводу думаем, как его трактуем.
Соответственно, наша задача — изменить отношение к происходящему. А для этого — понять, какое иррациональное верование скрывается за нездоровой эмоцией. Это может быть только одно верование (например, «требование»), а может быть и несколько.
4. Вступите с собой в сократический диалог. Суть его в том, чтобы задаваться вопросами и стараться честно отвечать на них. Это навык, который есть у нас всех, его нужно только развить.
Первый тип вопросов — эмпирический. Задавайте себе последовательно следующие вопросы: Почему я решил, что это так? Какие доказательства этому есть? Где написано, что меня должны были позвать на этот день рождения? Какие факты это доказывают? И вскоре выясняется, что такого правила нет, — человек, который не позвал, просто забыл, или постеснялся, или подумал, что эта компания не слишком вам интересна — может быть много разных причин. Рациональный вывод может быть таким: «Мне не нравится, что меня не позвали, но так бывает. Они не должны были этого делать».
Второй тип аргументации — прагматический, функциональный. А какую пользу приносит мне это убеждение? Как мне помогает убеждение, что меня должны позвать на день рождения? И обычно выясняется, что это никак не помогает. Скорее, наоборот, расстраивает. Рациональный вывод может быть таким: «Я хочу, чтобы меня звали на день рождения, но понимаю, что могут и не звать, никто не обязан».
Такая формулировка («я хочу») мотивирует делать какие-то шаги, искать ресурсы и возможности, чтобы добиться цели. Важно помнить, что, отказываясь от абсолютистских долженствований, мы не отказываемся от идеи, что нам что-то не нравится. Напротив, мы свое недовольство ситуацией еще лучше понимаем. Но при этом отдаем себе отчет: она такая, какая есть, и мы очень хотим ее изменить.
Рациональное «очень хочу, но не должен» эффективнее иррационального «должен» в решении проблем и достижении целей. В диалоге с собой хорошо использовать метафоры, образы, примеры из фильмов и книг, которые отражают ваше убеждение и как-то его опровергают. Например, найти фильм, где героя не любили, предали, осуждали, и посмотреть, как он справился с этой ситуацией. Эта работа у каждого человека проходит по-разному.
Ее сложность зависит от силы убеждений и их давности, от восприимчивости, склада ума и даже уровня образования. Не всегда получается сразу найти именно то убеждение, которое нужно оспорить. Или подобрать достаточно веские аргументы «против». Но если уделить самоанализу несколько дней, хотя бы минут по 30 ежедневно, то иррациональное верование удастся выявить и ослабить. А результат вы почувствуете сразу — это ощущение легкости, внутренней свободы и гармонии.
Об авторе: Дмитрий Фролов — врач-психиатр, психотерапевт, председатель секции REBT Ассоциации когнитивно-бихевиоральных терапевтов, автор книги «Психотерапия и с чем ее едят?» (АСТ, 2019).
Опубликовано от — Оставить комментарий

Ричард Дэвидсон. Изменяя нейронные связи, мы можем управлять своими эмоциями.

«Изменяя нейронные связи, мы можем управлять своими эмоциями»У каждого нашего гена есть что-то вроде «регулятора громкости»: он может заявлять о себе едва слышно или в полный голос. Профессор психологии Ричард Дэвидсон — о том, как медитации и практика внимательности меняют наше физическое и эмоциональное состояние.

Psychologies: Вы были одним из первых, кто больше 40 лет назад заинтересовался эмоциями. По вашим словам, тогда это было равносильно научному самоубийству. Что вас заставило продолжить исследования?
Ричард Дэвидсон: Я считал, что эмоциональные реакции рассказывают нечто чрезвычайно важное о том, что значит быть человеком. Еще в юности меня поразило, как по-разному мы реагируем на одни и те же события. Эмоции — основа индивидуальности, именно они делают нас уникальными. Посмотрите вокруг — стоит задуматься о каком-то человеке, как у нас в голове возникает его эмоциональный портрет: насколько он дружелюбен или раздражителен, открыт новому или циничен. Вскоре мне стало ясно, что эмоции напрямую связаны с нашим здоровьем и благополучием. И что если мы научимся их понимать и ими управлять, то сможем улучшить свою жизнь.
Сейчас вы занимаетесь нейрофизиологией эмоций. Что изучает эта научная область?
Она исследует, как соотносятся наши эмоции с процессами, происходящими в нашей центральной нервной системе. Нейронауки — нейробиология, нейрофизиология, нейрогенетика — буквально расцвели в последние 15 лет благодаря новым методам изучения структур головного мозга, прежде всего благодаря МРТ. Мы, например, обнаружили связь между эмоциями и зонами мозга и на основе этих данных описали шесть эмоциональных стилей. Каждый из них отражает один из аспектов нашего поведения и соответствует определенному нейронному контуру в нашем мозге.

Активность отделов мозга и даже их структура могут меняться в результате нового опыта

Например, наша способность испытывать положительные эмоции зависит от работы префронтальной коры и прилежащего ядра. Оптимистичный взгляд на мир характерен для тех, у кого к ядру поступает много сигналов от префронтальной коры. А высокий уровень самосознания, когда мы хорошо осознаем собственные телесные ощущения, соответствует высокому уровню активности в центральной зоне мозга (островке Рейля).
Вы утверждаете, что мы по собственной воле можем менять активность наших нейронных контуров и, как следствие, наши эмоциональные стили?
Безусловно, развитие эмоциональных стилей во многом зависит от наших генов, но вклад жизненного опыта тоже очень велик. Эмоциональные стили формируются в раннем возрасте в ответ на обучение. Мы сегодня знаем, что активность отделов мозга и даже их структура могут меняться в результате нового опыта. Это означает, что мы можем повлиять на свои эмоциональные реакции, если будем решать задачи и делать упражнения, направленные на изменение определенного нейронного контура, его активности или структуры. Например, можно развить у себя способность лучше чувствовать сигналы своего тела, быть более внимательным, смотреть на будущее более оптимистично.
С активностью определенных зон мозга также связаны некоторые заболевания, скажем депрессия или астма. Значит ли это, что, выполняя комплекс упражнений, можно со временем избавиться от страданий?
Важно понимать, что упражнения не вылечивают, но могут существенно ослабить симптомы. В случае с астмой нейронные контуры, которые активируются в ответ на стресс, связаны с воспалительными процессами в легких астматиков. Возможно, если научить больных иначе реагировать на стресс, это изменит соответствующие контуры мозга и уменьшит воспаление, которое считают ответственным за астматические приступы.

Если люди научатся фокусировать внимание на действительно важных вещах, мы будем жить в другом мире

При депрессии мы использовали практику внимательности: учили пациентов осознанно направлять внимание на их негативные мысли о самих себе и о мире вокруг. Но при этом нужно наблюдать их со стороны, просто как мысли, которые приходят и уходят; не отождествляться с ними, а, наоборот, отстраниться. Эта техника существенно уменьшает симптомы депрессии. Но она работает только при условии ежедневной практики, потому что нужно приучить, натренировать свой мозг реагировать иначе.
Вы говорите «направлять внимание», используете в работе практику внимательности. Внимание — что это такое с научной точки зрения?
Внимательность — это то, в какой мере мы способны фокусировать свое внимание и оставаться в этом состоянии, не отвлекаясь, не позволяя своему уму блуждать.
Тогда объясните, как вы определяете медитацию внимательности.
Один из аналогов слова «медитация» в санскрите — «ознакомление». Можно сказать, что на Востоке было развито целое семейство психических практик, которые назвали медитацией. И по сути, это набор различных стратегий для ознакомления человека с его собственным умом. Медитация внимательности относится к такому типу медитации, при котором практикующие учатся намеренно и без суждений направлять свое внимание на объект, эмоцию, мысль. И благодаря тому что они учатся не судить себя, свои действия и психические процессы, а также других людей, они учатся иначе эмоционально реагировать в стрессовых ситуациях.
Я уверен, что практики медитации обладают гигантским потенциалом не только в том, что касается трансформации сознания отдельных людей, но и, как следствие, мира, в котором мы живем. Я думаю, мало кто будет оспаривать тот факт, что если люди на планете станут более сострадательными и добрыми друг к другу, научатся лучше управлять своими эмоциями и своей жизнью, фокусировать свое внимание на действительно важных вещах, мы будем жить совсем в другом мире.
Наверное, лучше начинать учить детей практике внимательности как можно раньше, в возрасте 3–4 лет?
Я рад, что вы об этом спросили, потому что ответ на этот вопрос интересует и меня. В США мы проводим масштабное исследование, в котором участвуют дошкольники 4–5 лет. Для них мы разработали «Программу доброты», которая длится 12 недель. Например, мы просим детей лечь на пол и кладем им на живот небольшие камешки. Затем просим их в течение пяти минут наблюдать за тем, как камешек опускается и поднимается вместе с их животом в такт дыханию. Когда такая короткая практика делается несколько раз в течение дня, за неделю у каждого ребенка в общей сложности набирается 90 минут медитации.

Ученые выяснили, что практики медитации действительно меняют мозг человека

Мы отслеживаем уровень эмпатии у детей, показатели их социального поведения, успеваемость, способность контролировать свои эмоции… Первые результаты показывают, что дети легко осваивают эти техники. Они начинают лучше учиться, лучше себя чувствуют, меньше болеют, лучше взаимодействуют с одноклассниками и взрослыми.
Я вижу у вас за спиной фотографию Далай-ламы. Как на вас повлияла встреча с ним?
Он перевернул мои представления о том, что должно быть предметом научного изучения. Когда мы впервые встретились в 1992 году, он спросил меня: «Почему ученые изучают только болезнь, только негативные эмоции? Почему вы не исследуете счастье?» И этот вопрос меня совершенно потряс. Я буквально потерял дар речи. У меня не было ответа. Действительно, почему кажется очевидным изучать депрессию и тревогу, но мы не используем те же методы для изучения доброты и сострадания?! Именно Далай-лама вдохновил меня на изменение направления моих исследований — и я занялся изучением счастья, доброты, сострадания.
В буддизме страдание связано с неведением; практики медитации помогают устранить неведение и так избавиться от страданий. Можно ли сказать, что психотерапия сегодня согласна с этим постулатом?
Я бы сформулировал мягче. Исследуя как буддийские практики, так и светские разновидности медитации, ученые выяснили, что данные практики действительно меняют мозг и в результате человек становится более здоровым как физически, так и психологически. Также меняется субъективная оценка своего здоровья и благополучия. Но есть те немногие, на кого медитация не действует, и мы пока не знаем, почему это происходит.

Шесть измерений нашей эмоциональной жизни

Почему одни из нас легко «остывают» после ссоры, а другие долго переживают? Почему кто-то прекрасно чувствует себя, несмотря на неудачу, а кто-то впадает в отчаяние от малейшей неприятности? Ричард Дэвидсон объясняет такое поведение разными «эмоциональными стилями». Мы, как правило, не отдаем себе отчета в том, как они проявляются в нас в той или иной ситуации. Попробуем разобраться.

  1. «Устойчивость» (или «эмоциональная гибкость») определяет, насколько быстро мы восстанавливаемся после неприятностей.
  2. «Мироощущение» показывает, как долго мы способны испытывать положительные эмоции после приятного события.
  3. «Самоосознание» описывает, насколько хорошо мы осознаем свои телесные ощущения, понимаем ли то, о чем говорит наше тело. Когда мы в печали или испытываем любопытство, как эти чувства проявляются в теле?
  4. «Социальная интуиция» говорит о том, насколько мы внимательны к невербальным сигналам, которые получаем от других людей: к их интонации, мимике, изменению позы, движению глаз.
  5. «Чувствительность к контексту» проявляет, насколько точно мы способны оценивать социальную обстановку: то, как мы ведем себя с партнером, отличается от того, как мы общаемся с начальником или с психотерапевтом.
  6. «Внимательность» говорит о том, способны ли мы по своей воле фокусировать внимание на чем-то и удерживать его так долго, как нам это нужно. Или мы тут же отвлекаемся? Легко ли нас выбить из колеи?
В нескольких судебных процессах в США обвиняемые в серьезных преступлениях — например, в педофилии — были оправданы судом, потому что причиной такого поведения были опухоли головного мозга или нарушения в его работе. Подсудимые просто не могли вести себя иначе. Но тогда получается, что все мы — заложники своего мозга, своей префронтальной коры или амигдалы?
Это очень серьезный вопрос. Есть ситуации, когда человек действительно не может повлиять на какие-то аспекты своего поведения. И это связано со структурными и функциональными нарушениями в работе его мозга, возникшими в результате травм или органических поражений. Но я уверен, что в более широком смысле мы все должны отвечать за свои действия.
Конечно, на нас воздействуют внешняя среда и специфические особенности функционирования нашего мозга, но в каждом из нас есть «молекула» свободной воли. И я считаю, что мы должны рассматривать друг друга как существ, ответственных за свою жизнь.
Что бы вы сказали родителям сына-подростка, который говорит им, что не может учиться, а может только играть в DotA, потому что такова структура его мозга?
Абсолютно недопустимо позволять подростку манипулировать вами под предлогом, что его мозг так устроен. Но вы можете вместе с ним разработать стратегии, которые помогут ему усилить какие-то нейронные контуры в его мозге. Например, ответственные за способность фокусировать внимание.
Вы с коллегами доказали, что практика внимательности меняет даже… экспрессию генов.
Да, и это очень важные результаты! Всего 8 часов практики внимательности могут изменить экспрессию наших генов. Что это значит? У каждого нашего гена есть что-то вроде «регулятора громкости»: он может заявлять о себе едва слышно или в полный голос. В случае практики внимательности изменить экспрессию — значит приглушить гены, связанные с воспалительными процессами в организме. Это открывает перед наукой и медициной новые горизонты.
И последний вопрос — вы сами медитируете?
Я практикую каждый день, от 30 до 45 минут, обычно 45 минут. Я использую практику внимательности, медитацию любящей доброты и некоторые другие тибетские практики, развивающие доброту и сострадание. И я сейчас совершенно не представляю мою жизнь без них.
«Изменяя нейронные связи, мы можем управлять своими эмоциями»

Об эксперте

Ричард Дэвидсон — нейробиолог, психолог, профессор психологии и психиатрии в Висконсинском университете в Мадисоне.
psychologies.ru
 
Опубликовано от — Оставить комментарий

Терапия принятия и ответственности.

АСТ – это аббревиатура Acceptance and commitment therapy, что в переводе означает Терапия принятия и ответственности. Важно то, что авторы этого метода рекомендуют читать аббревиатуру не как три последовательные буквы, а как слово “акт”, то есть “действие”. Максимально кратко суть АСТ можно выразить так: испытывая неприятные чувства не надо бороться с ними, надо просто наблюдать за ними, принимая их существование.
Противоположность такого подхода осознанно или спонтанно практикуется всеми, кто сталкивается с негативным эмоциональным опытом: неприятное состояние, например приступ паники, понимается как проблема, от которой нужно избавиться. В отношении всех подобных психоэмоциональных проблем негласно приняты правила восприятия, которые, с точки зрения АСТ, только мешают. Во-первых, неприятные эмоции вроде паники и тревожности трактуются как болезнь, которую нужно прогнать из жизни так же, как человек устраняет из своей жизни боль в зубе. У здорового человека зубы не болят и все эмоции под контролем. Во-вторых, действует сила культурного влияния психоанализа, приучившего терапевтов и пациентов при малейших неприятностях погружаться в прошлое, где, как считается, находятся причины многих психических расстройств.
АСТ утверждает, что к симптоматике тревожных расстройств не следует относиться так же как пациент стоматолога относится к зубной боли. Устранение симптомов не должно быть целью. В этом парадоксальная новизна АСТ – вместо оружия борьбы с симптомами этот вид психотерапии предлагает метод принятия болезненных симптомов.
 
Если человек фокусируется на симптоматике, считая, что это есть главная и определяющая часть его жизни, то в конце концов он перестанет видеть себя вне этого расстройства, как будто симптоматика стала единственным значимым содержанием его жизни. Все в жизни теперь рассматривается в свете страха и тревожности, а ослабление симптомов или убегание от них становится приоритетной целью во всем, что бы ни делал человек.
 
В АСТ симптоматика мыслится как часть жизни, жизненный спутник, от которого не надо избавляться, бросая на это все ресурсы. Вместо того, чтобы сражаться со страхом, следует принять его наличие как неизбежный (по крайней мере, на данный момент) факт и жить в соответствии со своими ценностями. Это вторая составляющая АСТ, то, что обозначено вторым словом в названии –  “ответственность” или “преданность идеалам”. Внимание человека, принявшего страх или какое-либо другое тягостное переживание, переносится на то, что он, собственно, считает важным и достойным приложения сил. Таков идеал психологической гибкости, как он понимается в АСТ, – делать то, что считаешь нужным, с максимальной отдачей, не отвлекаясь на борьбу с неприятными переживаниями.
 
Одна из многочисленных метафор, которые предлагает АСТ, изображает жизнь как процесс вождения автобуса. Водитель выбирает пункт назначения и маршрут, он смотрит на дорогу и занят управлением. По пути в автобус подсаживаются неприятные пассажиры, которые, быть может, не выйдут никогда. Их присутствие следует принять как фактическое условие поездки. Вместо этого большинство “водителей” пытаются задавить пассажиров до того, как они сядут в салон автобуса, шарахаясь по дороге вправо и влево, и, как следствие, сбиваясь с намеченного маршрута. Или же “водитель” начинает бегать за пассажирами по салону автобуса, останавливаясь на полпути.
 
Стычки с такими “пассажирами” приводят к тому, что человек останавливается на пути к своим личным целями и вдобавок, как побочный эффект борьбы, симптомы становятся сильнее и распространяют свое влияние на все большее и большее жизненное пространство (приступы паники приучают к избегающему поведению и вскоре формируется фобия).
 
Вместо этого можно использовать метод принятия. Это не то же самое, что капитуляция или пассивное терпение. Если бы АСТ учила пассивно терпеть, она не называлась бы АСТ (“действие” или “действуй”). С принятием не нужно смешивать желание пережить нечто неприятное, как рекомендует метод парадоксальной интенции. Принятием называется позиция активного любопытства, позиция наблюдателя, не смешивающего себя, свое я, с наблюдаемым внутрипсихическим явлением. Наблюдаемое явление, к сожалению, приносит дискомфорт, взять хотя бы характерные составляющие приступа паники – ничего приятного в них нет. Но этот дискомфорт можно пережить без борьбы, а можно “загрязнить” переживание борьбой.
 
Помимо принятия, в АСТ есть еще пять ключевых понятий, используемых для описания процесса обретения большей свободы в жизни, а именно это (не уничтожение симптоматики!) является целью терапии.
 
Второй аспект этого процесса связан с изменением отношения к мыслям, сопровождающим болезненные состояния. В литературе по АСТ этот подход сравнивают с извлечением детонатора из взрывного устройства. Пусть негативная мысль останется в мыслительном пространстве, но угроза от нее будет такой же как от муляжа бомбы.
 
Более традиционный подход предполагает немного другое отношение к плохим мыслям: отгонять их или рационально опровергнуть. В том и другом случае плохая мысль рассматривается как нечто важное и представляющее угрозу. Например, мысль “Я плохой человек” или “Я слабый человек” может серьезно повлиять на жизнь и самочувствие. АСТ не отрицает потенциально разрушительное воздействие таких мыслей, но предлагает отстранить себя от них – смотреть на них, как смотрят на облако в небе, не признавая их влияние. Ведь мысль – это только мысль, частица потока слов. В одном из упражнений, предлагаемых для обезвреживания плохих мыслей, предлагается добавлять к ней обозначение собственного отношения. Например, вместо “Я слабый человек” использовать другую мыслеформу – “Я думаю, что я слабый человек”.
 
Еще два принципа АСТ – “Сейчас” и “Я”. Людям с проблемами невротического характера свойственно посвящать избыточно много внимания прошлому или будущему. Настоящее игнорируется, а вокруг истинного Я создается сложная система масок и фальшивых идентичностей. Человек, отучившийся быть собой, не способен лицом к лицу встречать болезненные эмоции и мысли.
 
Сконцентрированность на переживании настоящего момента роднит АСТ с популярной в наши дни “практикой осознанности” (mindfulness). Суть практики проста: сосредоточиться на настоящем моменте и принять переживаемый опыт таким, какой он есть, без критики и борьбы.
 
Принятие не является навыком, который ценен сам по себе. Умение жить, не позволяя симптоматике снижать качество жизни, полезно, когда в жизни есть какие-то цели, помимо здоровья и хорошего самочувствия. Именно в этом моменте АСТ предлагает совершить неожиданный поворот, перенаправив внимание страдающего человека с болезни на мотивы и ценности. Причем это должны быть ценности, которые человек признает самостоятельно, а не следуя чьему-то авторитетному голосу. Изменения, совершенные из-за чувства вины (“я чувствую вину перед членами семьи, болезнь мешает мне быть хорошим членом семьи”) или из-за согласия с чьей-то точкой зрения (“мне объяснили, почему моим основным приоритетом должна быть работа/семья”), не надежны. Цели для движения водитель из предлагаемой метафоры с автобусом должен выбрать сам.
 
Наконец, последнее. Принятие несовместимо с пассивным переживанием негативного опыта и смиренным ожиданием лучших времен. Если проблема в фобических ограничениях, то АСТ рекомендует то же, что и когнитивно-поведенческая терапия, –  экспозиции, то есть погружения в страшащую ситуацию для отучения от сформировавшейся условно-рефлекторной реакции. Однако отучение от фобии не должно быть целью, это, скорее, приятный бонус. Погружение в ситуации, провоцирующие тревожность, должно происходить не специально, а в контексте каких-то дел, более важных и более ценных чем психотерапия.
 
“Действие” – это одно из общих наименований того процесса, который должен совершить человек на пути к психологической гибкости. Действовать – важнее, чем чувствовать. Определившись с целями, человеку нужно двигаться к ним, взяв свою тревожность с собой в путь, а не оправдывать свое бездействие тем, что неприятные чувства стали непреодолимым препятствием.
 
Вообще, надо признать, что такая точка зрения в каком-то глубоком, фундаментальном смысле не совпадает с любого рода позитивным мышлением и оптимистической философией, обещающей, что в конце концов человек вылечится, полностью освободится от нежелательной симптоматики и заживет, как “нормальные люди”. Человек, практикующий принятие, допускает, что он никогда в жизни не добьется полной свободы от болезни. Может, добьется, а, может, и нет. В данный, конкретный и настоящий момент полезнее всего считать, что проблема с тотальным устранением симптомов безнадежно сложна. Но, отталкиваясь от этой безнадежности, человек способен творчески изменить свою жизнь, преданно следуя своим ценностям.
 
Автор текста: Филиппов Д.С.
http://psyandneuro.ru
http://psyandneuro.ru