Несчастье или какое-либо травматическое событие в детском возрасте могут стать факторами риска для развития психических и соматических заболеваний. Ранние исследования были направлены на изучение реакции на стресс, иммунного ответа, а также на выявление взаимосвязи этих двух систем. В итоге было обнаружено, что сила воспалительной реакции и интенсивность работы гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси (ГГН) ассоциированы с возникновением заболеваний.
Неблагополучный опыт в детстве приводит к сдвигу во врожденном иммунном ответе в сторону усиления провоспалительных реакций. Это усиление может сохраняться и во взрослом возрасте. Более того, проспективные и ретроспективные исследования обнаружили изменения активности адренокортикотропного гормона (АКТГ) и кортизола у детей и взрослых, перенесших большой стресс в раннем возрасте. Следовательно, ранняя травма способствует изменениям на молекулярном уровне, ведущим к экспрессии генов, в результате чего нарушается дифференциация по силе в иммунного ответа на стрессовые сигналы.
Активация ГГН оси ингибирует антивирусную активность и провоспалительные гены, а активация только лишь симпатической нервной системы угнетает антивирусную активность, но усиливает работу провоспалительных генов. Это означает, что такие факторы неблагополучия, как низкий социо-экономический статус, хронический стресс, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), изменяют транскрипцию таким образом, что снижается экспрессия генов, ответственных за противовирусную активность, и увеличивается экспрессиях провоспалительных генов. В эволюционной перспективе подготовка к трудностям в виде лейкоцитарного сдвига будет способствовать выживанию в неблагоприятной окружающей среде путём формирования реакции «бей или беги». С другой стороны, ответ такой силы может возникать даже на стандартные бытовые стрессовые ситуации.
Таким образом, разные неприятные жизненные обстоятельства ассоциированы с изменением транскрипции в сторону экспрессии генов, ответственных за изменение числа лейкоцитов, особенно моноцитов. Однако, большинство исследований фокусируют внимание только на длительном неблагополучии и на общем профиле экспрессии генов.
В январе 2020 года журнале Translational Psychiatry вышла статья Linda Dieckmann и соавторов. Ранее её авторы пытались определить, являются ли провоспалительные медиаторы ответом на стресс и неблагополучие. Исследование изменений экспрессии генов мРНК моноцитов взрослых с и без ранней травмы выявило транскрипции, связанные со стрессом. Более того, анализ транскрипционного фактора показал усиление активности провоспалительных генов в группе с неблагополучием в детстве. Это доказывает, что у взрослых с ранней травмой, имеется хроническое нарушение в процесса контроля транскрипции генов, ответственных за иммунный ответ.
В новом исследовании авторы отошли от каких-либо гипотез и провели анализ ко-экспрессии генов. По результатам ранних работ можно сказать, что совместная экспрессия генов осуществляется для реализации одного какого-либо биологического процесса. И по этой ко-экспрессии можно судить о биологическом статусе индивида. Анализ ко-экспрессии генов определяет место каждого из них в молекулярной системе, а также учитывает характер их взаимодействия.
Целью нового исследования было определить молекулярные стресс-индуцированные признаки ранней травмы. Внимание авторов было направлено на исследование разницы экспрессии генов после стрессового события. Для этого авторы провели сетевой анализ ко-экспрессии генов в моноцитах, взятых через 3 часа после стрессового воздействия на здоровых респондентов, перенёсших раннюю травму. Такой же анализ был проведён над респондентами без какого-либо неблагополучия в детстве. В исследовании приняла участие 60 человек: 30 человек – основная группа, остальные 30 – группа контроля.
Всего было обнаружено 13 модулей ко-экспрессии, из них 4 модуля состояли из генов, ответственных за иммунные реакции. Анализ обогащения по функциональной принадлежности продемонстрировал разницу в активности генов в основной и контрольной группах. Один из модулей включал гены, регулирующие провоспалительные реакции (IL6, TM4SF1, ADAMTS4, CYR61, CCDC3), которые чаще встречали в группе респондентов, переживших раннюю травму. В этой же группе был обнаружен модуль генов, ответственные за активацию тромбоцитов и заживление ран (GP9, CMTM5, TUBB1, GNG11, PF4). Ранее ко-экспрессии этих генов находили у бывших военных, страдающих ПТСР.
Одним из значимых модулей оказался модуль активации моноцитов (М13), включающий провоспалительные гены, в частности, IL6. IL6 активируется в предстрессовый период и в течение 180 минут после него. Следовательно, у людей после психосоциального стресса и ранней травмы возникает неконтролируемая воспалительная реакция. Это даёт возможность предположить, что воспаление и депрессия связаны между собой, а значит, и лечение депрессии в будущем, возможно, будет осуществляться путём применения противовоспалительных препаратов.
Следующим важным модулем был модуль М2, включающий в себя гены, ответственные за хемокины и активацию тромбоцитов и гемостаз. Эти гены были активны в моноцитах в течение 45 минут после стресса в группе респондентов, перенёсших раннюю травму. Однако, к 180-й минуте их активность снизилась. Таким образом, анализ ко-экспрессии генов выявил, что стресс после перенесённого неблагополучия в детстве перепрограммирует работу генов, регулирующих воспалительные реакции и заживление ран.
Однако, исследование имело некоторые ограничения. Во-первых, время ожидания экспрессии генов составляло 3 часа после стрессового воздействия. При этом более длительный период ожидания тоже может оказаться информативным. Во-вторых, авторы нового исследования не обращали внимание на структуру личности респондентов. Следовательно, разница в ко-экспрессии генов могла быть связана с базовыми характерологическими особенностями пациентов.В-третьих, ранняя травма не была классифицирована в зависимости от вида, времени воздействия, длительности. А это могло бы помочь выявить дифференциацию в ответе генов. В-четвёртых, авторы исследовали ко-экспрессию только в моноцитах. Но и другие клеточной культуры могли быть задействованы в формировании реакции на стресс.
Автор перевода: Вирт К.О.
Источник: Linda Dieckmann , Steve Cole, Robert Kumsta. Stress genomics revisited: gene co-expression analysis identifies molecular signatures associated with childhood adversity. Translational Psychiatry.
http://psyandneuro.ru
Метка: депрессия
Yhä useampi jää sairauslomalle.
Kasvussa ovat erityisesti masennus- ja ahdistushäiriöt. Työuupumusten määrää ei tiedetä, sillä se ei ole sairaus, johon saisi Kelan tukemaa sairauslomaa.
Mielenterveyden häiriöistä johtuvat sairauspoissaolot jatkavat jyrkkää kasvuaan.
Viime vuonna 84 000 suomalaista jäi yli yhdeksän päivän sairauslomalle mielenterveyden häiriöistä johtuen – lähes 10 000 enemmän kuin vuotta aiemmin. Kasvua on kaikissa ryhmissä, mutta erityisesti nuorilla ja naisilla.
Kasvussa ovat masennus- ja ahdistushäiriöt – asiantuntijoiden mukaan myös työuupumukset. Työuupumusten määrää ei tiedetä, sillä se ei ole sairaus, johon saisi Kelan tukemaa sairauslomaa.
– Yleisesti tiedetään, että työuupumuksen kautta voi syntyä masennus, ja masennuksen ja työuupumuksen oireet ovat päällekkäisiä, sanoo Työterveyslaitoksen erityisasiantuntija Pauliina Mattila-Holappa.
Työterveyslaitos kertoi määrittävänsä työuupumukselle raja-arvot, jotta sen tunnistaminen helpottuu. Tärkeää olisi myös saada enemmän tietoa ja tilastoa siitä, mistä poissaolot johtuvat.
– Monella työpaikalla tämä näkyy ja työnantajat tietenkin miettivät, mitä asialle voi tehdä, sanoo Kelan tutkimuspäällikkö Jenni Blomgren.
… ja sitten tuli ahdistus
41-vuotias Anna työskenteli pitkään myyjänä päijäthämäläisessä kaupassa vuorotyössä. Vuosien mittaan hän kyynistyi, menetti mielenkiintonsa ja kiire murensi hänet. Hän ei esiinny tässä jutussa omalla nimellään asian arkaluontoisuuden takia.
– Se alkoi olla tosi ahdistavaa. Kun pääsin töistä, ajattelin vain sitä seuraavaa työpäivää. En saanut oikein untakaan. Ihan kuin joku olisi puristanut rinnassa, Anna kuvailee.
Anna ryhtyi jatko-opiskelemaan ja jäi opintovapaalle. Opintovapaan loppuessa hän tajusi, ettei voi palata takaisin entiseen työpaikkaansa. Annalle, kuten monelle muulle työssään uupuvalle, kirjataan diagnoosiksi masennus sairauspäivärahaa varten.
– En koe, että olisin ollut masentunut. Uupumus selvästi johtui työstä: se oli ennen niitä masentavia ajatuksia ja oireita.
Suomalaisten uusi kansantauti
Mielenterveys on noussut suurimmaksi sairauspoissaolon syyksi, ohi tuki- ja liikuntaelinsairauksien. Siitä on tullut suomalaisten uusi kansantauti.
– Meidän keskeinen kansanterveydellinen haaste on tällä hetkellä mielenterveys. Täytyy ottaa vakavasti, että työelämä muuttuu ja sen riskit muuttuvat. Ongelma on tunnistettu, nyt pitää tutkia, selvittää ja löytää tehokkaita keinoja, sanoo Työterveyslaitoksen Mattila-Holappa.
Lisääntyviin poissaoloihin on kiinnitetty huomiota myös työeläkeyhtiöissä. Varman ylilääkäri Jan Schugkin mukaan kolmanneksessa, jopa puolessa mielenterveyden takia sairauslomaa hakevien hakemuksissa näkyy nimenomaan kuormittuminen työstä.
– Ilmiö on nopea ja jyrkkä. Ei ole viitteitä siitä, että suomalaisten mielenterveys rapautuisi yhtä jyrkästi kuin se on työkyvyttömyyden syynä.
Myös Psykologiliiton työterveyden työryhmässä on kiinnitetty työuupumusten määrään huomiota. Työterveyspsykologeja ei ole tarpeeksi siihen tilanteeseen, joka työpaikoilla vallitsee, sanoo työryhmän jäsen Miia Rautiainen.
– Usein kuulemme lauseen, että miksi minä en jaksa, kun kaikki muut jaksavat. Ei tiedetä, että moni muukin kamppailee jaksamisen kanssa työn ääressä.
Ylilääkäri Jan Schugkuskoo, että tietoisuus lisää oireilun ja työkyvyttömyyden määrää. Työeläkevakuutusyhtiössä onkin mietitty, antavatko lääkärit liian herkästi masennusdiagnooseja.
– Tulisiko myös kysyä, onko sairausloma hyvää masennuksen hoitoa, jos ei ole kyse vakavasta, lamauttavasta masennuksesta?
Mielenterveysongelmista johtuvat poissaolot ovat lisääntyneet varsinkin nuorilla ja naisilla. Tässä kuvattuna 16–34 -vuotiaiden osuus. Laura Merikalla / Yle
Missä syy?
Annan on vaikea nimetä yhtä syytä työuupumukseensa.
– Suurimpana syinä olivat ehkä huono esimiestyö ja työvuorosuunnittelu. Olen ollut työssä, jossa on ollut yhtä lailla kova kiire, mutta kiire ei ole haitannut, jos esimies ja vuorosuunnittelu ovat toimineet.
Mielenterveyden häiriöistä johtuvien poissaolojen lisääntymiselle on haettu syytä, mutta asia ei ole yksiselitteinen.
Tietoisuuden lisäksi työolot ovat saattaneet koventua, sanoo Kelan tutkimuspäällikkö Jenni Blomgren.
– Pitää olla monessa mukana. Myös vapaa-ajalla kuormitus on osittain kasvanut, sanoo Blomgren.
Asiantuntijat ovat samaa mieltä siitä, että yhteiskunnassa vaatimukset ovat lisääntyneet. Mutta siihen ei tunnu olevan yhtä ainoaa syytä, miksi näin on.
– Yhä useammalla on työssä tietotekniikan elementtejä, pitää myydä, tehdä asiakaspalvelua, verkostoitua ja kerätä tietoa monesta suunnasta. Sitten on työelämän epävarmuus, odotusten ja todellisuuden kohtaaminen ja somen tuoma kohtuuton vertailupaine, luettelee Varman ylilääkäri Jan Schugk.
Työpaikoilla tulisi käydä keskustelua, ei laittaa työntekijän piikkiin
Anna vaihtoi kuukauden sairausloman jälkeen toimipistettä ja ryhtyi tekemään lyhennettyä viikkoa. Se auttoi – pelkkä sairausloma ei olisi Annan mukaan ollutkaan ratkaisu tilanteeseen.
– Ei missään tapauksessa. Heti, kun näin sen ympäristön, jarrut löivät päälle.
Toipumisessa tärkeää olisi, ettei uupunut palaisi sairausloman jälkeen vanhaan oravanpyörään. Työpaikalla tulisi siis käydä keskustelua siitä, miten tilannetta voitaisiin parantaa, jotta uupuminen ei toistuisi.
Tästä syystä olisi tärkeää, että työuupumusta ryhdyttäisiin diagnosoimaan omana sairautenaan, sanoo Psykologiliiton Miia Rautiainen. Niin kauan, kun työuupumus käsitellään masennuksena, se nähdään työntekijän ongelmana, josta ei tarvitse työpaikalla puhua.
– Masennukseen saa keskusteluapua ja lääkehoitoa, mutta työuupumistilanteessa pitäisi saada muutosta myös työolosuhteissa, sanoo Rautiainen.
– Työuupumus tulisi systemaattisesti kirjata sairauspoissaolotiedon yhteyteen, jotta ilmiön yleisyyttä voitaisiin seurata, sanoo Työterveyslaitoksen erityisasiantuntija Mattila-Holappa.
Työterveyslaitoksen erityisasiantuntija Pauliina Mattila-Holapan mukaan työpaikoilla on ryhdytty puhumaan avoimemmin mielenterveysongelmista. Meeri Niinistö / Ylelahti
Työkyvyttömyyden kasvua ei pitäisi jäädä katselemaan, toteaa Varman ylilääkäri Schugk. Hänen mukaansa sekä hoitokäytäntöihin että työeläkkeeseen tarvitaan nopeita muutoksia.
– On esimerkiksi syytä pohtia, onko määräaikainen työkyvyttömyyseläke eli kuntoutustuki passivoivaa.
Ongelmista puhuminen helpommaksi
Myyjänä työskennellyt Anna toivoo, että työpaikoilla olisi helpompi puhua myös vaikeista asioista. Hän itse ei uskaltanut kertoa hyvissä ajoin tuntemuksista esimiehelleen, koska pelkäsi, miten työpaikalla reagoidaan väsymiseen.
– Kissan pöydälle nostaminen pitäisi käydä luontevammin. Ei uskalla puhua, kun pelkää, ettei oteta tosissaan.
Leimautuminen huolestuttaa työpaikoilla edelleen jonkin verran, tietää Työterveyslaitoksen erityisasiantuntija Mattila-Holappa. Yleisesti kuitenkin koetaan, että puhumisesta olisi tullut aiempaa helpompaa.
Anna valmistuu uuteen ammattiin, ja toiveena on löytää työpaikka aivan uudelta alalta. Hän toivoo, että uudessa työpaikassa esimies ymmärtäisi työntekijän yksilölliset tarpeet.
– Kaikenlaisia ensiaputaitoja opetetaan työpaikoilla, mutta mielen puoli jää vähän vajaaksi, hän sanoo.
Aiheesta keskusteltiin myös Ylen aamussa.
Mielenterveyshäiriöistä johtuvien sairauspoissaolojen määrät ovat jatkaneet jyrkkää kasvuaan. Erityisesti kasvussa ovat masennus- ja ahdistushäiriöt sekä asiantuntijoiden mukaan myös työuupumus.
yle.fi
Новый подкаст о психических расстройствах.
Студия «Либо/Либо» запустила подкаст «Одно расстройство»: в нем люди с разными психическими особенностями рассказывают, как они живут. Что говорят голоса в голове? На что может толкнуть клаустрофобия? «Афиша Daily» спросила автора подкаста Алину Белят о том, как устроена ее работа, а также поделилась подкастом и привела расшифровку одной истории.
Как пришла идея сделать подкаст про психические особенности?
Мне всегда было интересно, как работает наша голова, чего мы боимся, почему мы испытываем определенные эмоции и что вообще со всем этим делать. Я пыталась понять, как отличить одни чувства от других и могут ли они нас обмануть. В поисках ответа я сняла экспериментальную документалку «Молодые боги», в которой предоставила зрителю самому решить, где заканчивается любовь и начинается зависимость. Хотелось сделать что‑то еще. Однажды я наткнулась на книгу невролога и нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу». В книге Сакс описывал необычные нарушения психики, которые встречались в его практике. Я проглотила ее за два дня. Мне сразу захотелось найти похожих героев в России и рассказать о них. Это оказалось не так просто. Я до сих пор не оставляю надежды сделать подобный проект про неврологию и то, как изменения в мозге влияют на нашу жизнь.
Поиски привели меня от неврологии и нейропсихологии к психиатрии и группе «Психоактивно». Эту платформу придумали психоактивистки Алена Агаджикова, Саша Старость и Катрин Ненашева для тех, кто интересуется ментальным здоровьем и психопросвещением. Они создавали обсуждения и группы помощи офлайн и онлайн, участвовали в митингах, устраивали фестивали. Я поняла: многие даже не догадываются, что есть люди с психическими особенностями, и не понимают, насколько важно об этом говорить. Я встретилась с несколькими участниками группы. Их истории были про то, как они пытаются подстроить свою жизнь под общество, которое совершенно не учитывает их особенности. Каждый день они борются с паническими атаками, психозами, маниями. Их близкие считают, что они «просто накручивают себя» или притворяются.
Когда я уже начала записывать подкаст, некоторые люди спрашивали, не боюсь ли я говорить с «шизофрениками»?
А наша редакторка, например, прослушав выпуск подкаста, где герой говорит о дереализации, поняла, что с ней тоже такое было. Просто она не знала, что это, и не придала этому значения. В общем, стало ясно, что нужно об этом рассказывать.
Что происходит в голове у человека с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР), почему он должен именно 15 раз повернуть ключ замка? Как человек с клаустрофобией живет в городе, где надо постоянно ездить на метро и подниматься в лифте? Когда слышатся голоса в голове, это вообще как? Герои подкаста объясняют все максимально подробно. Надеюсь, слушатели смогут поставить себя на место героя и понять, что он чувствует.
Что происходит в голове у человека с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР), почему он должен именно 15 раз повернуть ключ замка? Как человек с клаустрофобией живет в городе, где надо постоянно ездить на метро и подниматься в лифте? Когда слышатся голоса в голове, это вообще как? Герои подкаста объясняют все максимально подробно. Надеюсь, слушатели смогут поставить себя на место героя и понять, что он чувствует.
Как удалось найти людей, которые открыто говорят о своих диагнозах?
Я начала искать героев полтора года назад. Я пошла на «Психгорфест» в Москве, подходила ко всем на улице. Мне было неловко, я не знала, как сформулировать вопрос так, чтобы не обидеть собеседника. Получалось что‑то вроде: «Скажи, а у тебя… тоже… ммм… ну что‑то есть?»
Теперь стало немного проще, потому что о ментальном здоровье начали говорить. Многие герои очень долго держали все в себе, а теперь хотят поделиться своей историей. При этом даже сейчас люди боятся называть свои фамилии и обсуждать детали, не хотят, чтобы о них узнали друзья и работодатели. В этом смысле формат подкаста оказался идеальным решением — не надо показывать свое лицо, и на аудио люди как будто более откровенны.
Было ли в фактуре, которую удалось собрать, что‑то очень впечатляющее?
В эпизоде с Таней Фельгенгауэр меня потрясло то, как свободно она рассказывает о своих расстройствах, а еще ее история про рецидив из‑за одной новости в медиа. С Аленой Агаджиковой мы вообще проговорили 2,5 часа. Она спасла знакомого от суицида — я слушала ее, и все тело покрылось мурашками.
Очень впечатлил рассказ Ники о незнакомце, который ей приснился, а потом стал появляться и наяву. Это была галлюцинация, которая преследовала ее. Саша Старость объяснила свою логику в психозе — ей казалось, что ее маму подменили. Я узнала, что бывает религиозный ОКР, — герой подкаста Рома рассказал, каково постоянно бояться высших сил. Другая героиня объясняла, как она может несколько часов выбирать в магазине продукты, потому что у нее абулия, — патологическое отсутствие воли и амбивалентность, двойственность эмоций, бесконечные колебания между решениями.
Меня потрясает, насколько спокойно герои говорят о самых тяжелых моментах своей жизни. Люди одиноки в своих попытках разобраться, что же с ними происходит. И это только потому, что в России психические расстройства — табуированная тема.
daily.afisha.ru
