Рубрика: Симптомы депрессии

Опубликовано от — Оставить комментарий

Наталья Стилсон. Перфекционизм.

Есть ряд явлений в психике, которые являются основой для развития патологических состояний и заболеваний. Среди них, пожалуй, одно из самых почетных мест занимает перфекционизм.  Его поминают довольно часто в связи с самыми различными психологическими проблемами, расстройствами невротического  спектра, а так же как довольно сильно связывают его с обострениями психических  заболеваний. Например,  перфекционизм  является основой для развития  ряда депрессивных и тревожных состояний, расстройств личности, расстройств пищевого поведения, зависимостей разного типа.
Перфекционизм – это система убеждений,  связанных с тем, что безупречный идеал  существует и должен быть достигнут.
Сразу оговоримся, что само  по себе это убеждение не так уж стопроцентно плохо. Существует так называемый «нормальный перфекционизм». Человек в этом случае тоже стремится к совершенству, но ему нравится процесс, он наслаждается результатами своего труда и старается снова их улучшить, опять же наслаждаясь процессом и новым более продвинутым резальтатом. Т.е. это нормальный мотивационный процесс, который возможно и двигает нашу цивилизацию.
Однако этот процесс движении вперед может быть извращен. Невротический ( патологический) перфекционизм связан с тем, что человек двигается вперед потому, что боится,  не двигаться.   В дороге к цели он не наслаждается видами вокруг и процесс его не радует, потому, что это  не путешествие к совершенству, а побег от несовершенства. При этом достигнув поставленной цели перфекционист тут же ее обесценивает и даже может расценить как провал.
Проиллюстрируем  на примере 2-х художников. Один пишет картины, потому, что это путь его  выражения себя, он открывает в себе новые возможности, совершенствует технику, пробует новые форматы. Закончив работу, он  доволен собой и начинает что-то новое, что может  еще больше развить и отразить его возможности и внутренний мир.
Перфекционист же пишет работы, потому, что он боится, что не напишет шедевра к какому-то сроку своей жизни, или отстанет от других художников или его не будет на очередной выставке, или потому, что если он вдруг не будет писать, то тогда что же он будет делать. Он опасается сделать лишний шаг в сторону, попробовать что-то новое, потому что это может все испортить. Написав  картину, он тут же осматривает ее и говорит себе: « Ну и что? Пока я тут писал одну картину, Иван Иваныч уже написал 3. Я вот тут все еще в мои годы  сижу с …. (перечисляет достижения), а вот Леонардо да Винчи в мои годы ( перечисляет достижения).» И он тут же бросается писать еще картины, потому что  надо догнать Иван Иваныча и Леонардо да Винчи.
Другими словами – патологический перфекционизм это не только стремление к совершенству, но и страх перед несовершенством и убеждение что совершенство – единственный источник ценности его жизни.
Как водится — все проблемы из детства. Хоть и витает в воздухе идея о генетической основе такого стиля мышления, пока это не доказано. В настоящее время основной теорией является воспитание в семье. Полагают, что перфекционизм может быть вызван двумя стилями в воспитании:

  1. Разные родители имеют разные ценности и приоритеты, которые демонстрируют ребенку. Например мать считает, что первоклассник, отжимающийся от пола 5 раз большой молодец. Отец же, услышав о достижении сына, тут же восклицает, что  сынуля-то слабак. В его годы нужно отжиматься 10 раз. Ребенок тренируется и через какое-то время начинает отжиматься 10 раз. Мать хвалит, что он развивается и работает над собой и достиг результата, отец же его высмеивает, говорит, что 10 раз – это мало. Только идиоты считают такие вещи достижением. Так может случаться несколько раз подряд и наконец, сын будет крепко думать, сказать отцу, что он отжимается 50 раз или все-таки потренироваться до 100. С одной стороны, кажется, что папа делает сплошную пользу. Мальчишка-то тренируется. Но вот этот паттерн, что не надо радоваться своему достижению, потому что это  ерунда, и нужно еще больше, и вот только тогда тебя будут любить и одобрять. Не понятно только будет достаточно, чтобы ты был достоин любви и уважения.  Мужчины часто  так ведут себя в отношении спортивных достижений сыновей, женщины часто  используют такое воспитание в отношении внешности и фигуры дочери.
  2.  Нечеткие цели в достижении цели. Это ситуация когда ребенку даются директивы быть как, дедушка\ Маргарет Тетчер\ Шварцнеггер.  На самом деле довольно сложно  без дополнительных  уточнений определить, стал ли ты уже  как идеал, или еще нет. И если в каких-то  моментах ты уже дотянул, то нужно ли подтягивать остальные.

Часто ребенок с перфекционистскими склонностями довольно   ярко проявляет следующие признаки:
—  чрезмерно беспокоится о своих ошибках.  Вспомнив о своем проколе в школе, может не спать ночью, плакать длительно, отказываться от игр и общения с друзьями. Для него  ошибка, даже маленькая – катастрофа.
— ставит себе  слишком высокие стандарты, которые на данный момент он однозначно не может выполнить. И эта невозможность сделать задуманное  вызывает у него довльно сильные переживания.
— постоянно говорит о том, что ждут от него родители, и тревожится, что неоправдывает их ожидания.
— очень чувствителен к  родительской критике. Малейшее замечание вызывает эмоциональную бурю, слезы.
— неуверен с том, что делает и сделал. Написав контрольную весь вечер до результатов не находит себе места, постоянно высказывает опасения, что что-то пропустил, что-то недоделал
— стремится к порядку  и организации, довольно сильно реагирует, когда его план или порядок был кем-то нарушен.
Эти  характеристики могут сохраняться и у взрослых людей.
На самом деле, это не просто неправильные мысли о  том, что должно быть. Это своеобразный стиль восприятия мира, который делает возможным только бесконечный бег к недостижимому совершенству. Таким образом, люди с перфекционизмом.

  1. Избирательно внимательны к негативным деталям.  В любом своем достижении они всегда могут разыскать минусы и тут же раздуть их до таких размеров, что само достижение теряет всякую привлекательность.
  2.  Основной мотив движения к цели  — страх остаться  несовершенным и дефектным. Если я не достигну цели – я никто и звать меня никак и больше в жизни моей счастья не будет, меня никто не будет уважать и любить.
  3. Получив или достигнув желаемого они сразу отодвигают цель от себя и превращают достижение в неудачу – « вот если бы я по-настоящему был одарен и талантлив, то в то время бы сделал в 2 раза больше»
  4. Цель перфекциониста не удовольствие от своей деятельности и наслаждения результатом, а отсутствие ошибок в выполнении.
  5. Основная эмоция – страх неудачи. Чтобы снизить негативные эмоции они часто страдают прокрастинацией. А так же на малейшую критику своей работы реагируют чрезмерно остро.
  6. Мышление по типу «все или ничего». Если ты не достиг неведомого результата, то ты ничтожество.

Патологический перфекционизм может быть 3-х видов.

  1. Ориентированный на себя. Т.е. человек  видит только себя в качестве объекта  бесконечного улучшения. У него собственные стандарты и установки по которым он определяет что именно и  в каком качестве должно быть идеалом. Будет ли это интеллект, общественное положение или же  безупречная фигура. Это перфекционизм пограничной личности, депрессии и расстройств пищевого поведения.
  2. Ориентированный на других. Объектом   в этом случае являются другие люди.. Талантливые дети часто попадают на таких родителей, которые готовы  бесконечно их «улучшать» для их же блага. Обыкновенным детям тоже достается от нарциссичных родителей, у которых, как известно, есть уже недостижимый идеал – это они сами.
  3. Социально- предписанный перфекционизм – стремление к идеалу, потому, что так требуют значимые другие или общество.  «Положение обязывает», «каждая приличная женщина  на работе должна…» и т.п.При этом сам  человек без давления общества охотно отказывается гнаться за чем-то и «расслабляется»

Да сейчас многие заметят, что какая разница чем человеком руководит, если он добивается  хороших результатов в чем-то, совершает открытия, улучшает  материальное положение семьи, дает хороший старт своим детям и т.п.  Разница в качестве жизни. Можно добиться всего того же, но получать в процессе удовольствие. Идти туда и развивать то, что хочет сама личность, а не мама или партия. Взять в жизни свой темп, свои краски, свои стандарты и свои приоритеты. Иметь такую фигуру и есть столько, сколько человек считает нужным, а не требует от него мода. Возможно удовлетворение собой для многих является  чемоданом без ручки, который лучше бросить на вокзале… но вообще содержимое этого чемодана довольно важно для  ощущения полноты и разнообразия жизни.
Источник

Опубликовано от — Оставить комментарий

Татьяна Ребеко. Понятие архетипа в коллективном бессознательном.

 

Понятие коллективного бессознательного прежде всего связывают с именем Юнга — это швейцарский психоаналитик, врач, последователь Фрейда и создатель своей собственной теории аналитической психологии.
Когда Юнг говорил о коллективном бессознательном, он ссылался в качестве своих предтечей на Платона, Аристотеля, Блаженного Августина, Гартмана. То есть термин «коллективное бессознательное» — это не задумка Юнга, в истории культуры, философии этот термин очень широко представлен. Наверное, заслуга Юнга состоит в том, что он ввел коллективное бессознательное в область медицины, психиатрии и личности, чем, собственно, занимается психология.
Центральным понятием коллективного бессознательного является понятие «архетип». Юнг соотносит архетип с идеей Платона — это как некоторая матрица, некоторая готовность, наша диспозиция поступить как-то, почувствовать что-то. И архетипы относятся не только к нашим формам знания, но и к нашим формам чувствования, реагирования, поведения, охватывает все наши психические способы жизни, начиная с телесных, с инстинктивных основ и заканчивая какими-то духовными проявлениями. В онтологической структуре холодный, самый базовый уровень, тоже представлен архетипами. То есть мы можем думать, что понятие архетипа в этом смысле является таким же необходимым, как точка нуля необходима для того, чтобы мы представили себе натуральный ряд чисел.
Какие архетипы выделял Юнг? Юнг говорил, что есть очень много архетипов, что их существует бесконечное множество. Можно назвать центральные архетипы — это архетип тени, это альтер эго, это не-я, это то, что я не осознаю себя, это архетип анимы и анимуса. Анима — это женские проявления, тенденции, интенции психики мужчины, а анимус — это какие-то мужские тенденции и способы реагирования психики женщины, или, как Юнг писал, модусы реагирования. В том случае, если наше эго (наше я) не очень устойчиво, мы можем быть захвачены этими архетипами. В таком случае мы имеем феномен одержимости либо анимой у мужчин, либо анимусом у женщин.
Еще один из очень важных архетипов, которому и Юнг, и постюнгианцы приписывают большое значение и который много и подробно изучается, — это архетип матери. Потому что предполагают, что мать является, как Юнг писал, началом всех начал и отношение с родной матерью, положенное на эту архетипическую матрицу или на схему взаимодействия, во многом предопределяет наш способ взаимодействия с внешним миром. Если мы имели надежный холдинг, надежные взаимоотношения с матерью, надежный вид привязанности, то мы дальше в жизнь идем смело, потому что мы понимаем, что где-то за нами есть руки, которые в случае чего нас поддержат. Если мы имеем негативный вариант архетипа матери, мы боязливо идем в мир либо нарочито смело, браво, бесшабашно и иногда очень рискованно. Поэтому, например, рискантность нашего поведения — есть такой термин — мы можем соотнести, насколько опыт собственного материнства данного человека был удачным.
Еще одним важным, но не столь разработанным архетипом является архетип отца. Если архетип матери дает нам какую-то витальность, жизненность и силу, ресурсность, то архетип отца можно рассматривать как те схемы поведения, те схемы реагирования, которые нас направляют на некоторую активность и на некий выброс в жизнь. Очень известный современный исследователь Мюррей Стайн выделяет три типа отцовства и связывает их с греческими богами — Уран, Кронос, Зевс. Он выделяет разные типажи реагирования на жизнь и разные автографы поведения у людей в зависимости от того варианта отцовства, который у них присутствует.
В том случае, если у человека доминирует уранический, как он говорил, тип сознания, эта мужская представленность, то такие люди характеризуются ощущением безвременья, ощущением длительности, которая не имеет конца: когда у нас событие, мы не понимаем, когда оно началось, когда оно закончилось, и такая абсолютная безысходность.
Второй тип отцовства, который можно связать с именем Кроноса, — мы имеем линию напряжения между сознанием и личным и коллективным бессознательным, которая пролегает по параметру временных регламентов, четкости, жесткости, такие ананкасты. Мы даже имеем некоторые примеры из нашей культурной, нашей личной социальной истории, например пятилетка в четыре года. Все задавали вопрос: зачем делать план на пять лет, если тут же выполнять его в четыре года?

Но эта озабоченность временем, озабоченность четкой структурой — это развитие коллективного бессознательного.

Но, с другой стороны, этот кронический тип сознания, следуя автору, знаменуется тем, что происходит разрыв с телесностью, то есть это чистые схемы, голые планы, которые никак не связаны с телесной реальностью. Мы имеем целые периоды культурной истории, мы можем просто рассмотреть, когда доминирует тот или иной тип сознания.
И наконец, последний тип сознания — это Зевс, сознание связано с именем Зевса, когда мы имеем жесткую иерархию, как Зевс с Олимпа управлял всеми, и эта жесткая иерархия считается самым продвинутым вариантом архетипа отца.
Еще один из архетипов, который также очень важен, — это архетип ребенка, позволяющий нам прикоснуться к детским состояниям, он означает начало нашей жизни, начало новых начинаний. И этот архетип часто у нас переходит или микшируется с архетипом самости. Для Юнга самость является верховным архетипом, он говорил: «Это Бог внутри нас, это начало и конец всему, из самости появляется эго».
Если взять топологическую модель Юнга и вернуться к идее о том, как коллективное бессознательное организовано, — нам, как людям все-таки левополушарным, проще иметь топологические модели, — то коллективное бессознательное имеет несколько пластов. Один пласт самый архаичный, Юнг называл его психоидное. Потом идут пласты, самые архаичные формы, которые являются прототипами всего, которые недетализированны, — это животные архетипы или прачеловеческие архетипы, включающие в себя самые базовые, самые архаичные, самые негуманизированные эмоции, какие только можно себе представить.
Наконец, идет слой личного бессознательного, и здесь огромный пласт исследований, где показано, как в наше личное бессознательное вторгаются травмы наших предков. То, что не прожито нашими родителями, бабушками и дедушками, оказывает влияние на тот способ поведения, на те предпочтения реагирования — это и есть архетипы, которые доминируют, которые нами овладевают, и мы это, конечно же, не осознаем или мало осознаем.

Например, известен такой факт — меня он в свое время очень потряс — из одного доклада, что люди, пережившие Холокост, но выжившие, разумеется, во втором поколении имеют такое проявление маниакальной радости, что выжили, второе поколение после переживших Холокост, а третье поколение нефертильно. То есть как будто бы эта травма Холокоста или вообще любая травма на третьем поколении выскакивает.И, конечно, как гражданин этой страны и как бы болеющий за эту страну, я думаю: какие травмы выскакивают у нас сейчас? Это, наверное, те травмы, которые прошли наши бабушки и дедушки. Но если подумать, что в коллективном бессознательном нашей страны накоплено огромное количество травм: революция, Гражданская война, Великая Отечественная война, коллективизация и перестройка — это, несомненно, тоже была травма, — то я думаю, что мы сейчас имеем огромный пласт травматического опыта, который мы плохо осознаем, но тем не менее мы действуем.
Говоря про травмы, можно сказать, что существует архетип травмы, и стоит опять вернуться к понятию архетипа. Архетип — это чистая схема, это чистая структура, которая не имеет своего собственного содержания и наполняется содержанием текущего материала. И если у меня сейчас активизируется, скажем, схема героя, архетип героя, то я найду те события в жизни, где я могу быть героем. Если у меня сейчас актуализируется архетип жертвы, я найду те события, те обстоятельства, где я могу быть жертвой.
И этот архетип, как чистая структура, сам по себе имеет иерархию. И наша задача, задача людей, имеющих сознание, — иметь контакт с этими архетипами не в их самой архаичной, негуманизированной форме, потому что мы не можем их контролировать, а все-таки постараться задать себе такой труд понять, что нами движет, какие схемы нас сейчас толкают туда или сюда, и постараться их контролировать, насколько это возможно.

кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории психологии способностей и ментальных ресурсов им. В.Н. Дружинина ИП РАН, заведующая кафедрой аналитической психологии ГАУГН
Все материалы автора
Источник — postnauka.ru
Опубликовано от — Оставить комментарий

Спрятаться в травме.

spryatatsya-v-travmeПотеря близкого человека, болезнь, увольнение с работы и прочие беды всегда оставляют в нас след. Стоит прийти на любой психологический тренинг, как вы тут же убедитесь: даже у самого благополучного на вид человека найдутся истории о полученных им эмоциональных, душевных и физических травмах. В своем горе мы не оригинальны…и, честно говоря, мало кому интересны, по крайней мере, надолго.
Но многие продолжают год за годом носить с собой свою «мозоль» и все сильнее привязываются к ней. Почему нет работы? В детстве повредил руку. Почему не ездите в путешествия? Однажды чуть не упал наш самолет! Почему нет семьи? Потому что семь лет назад развалилась прежняя, горячо любимая…
Психологи выделяют несколько стадий проживания горя (заметьте, речь идет именно о серьезном трагическом событии, например, потере близкого человека). Первая – это шок и оцепенение, когда человек не в силах признать случившееся, своеобразное «душевное онемение»; продолжительность этой стадии от нескольких секунд до нескольких недель в самых сложных случаях, в среднем же – 7 дней. Вторая стадия – фаза острого горя, характеризующаяся сильными переживаниями, уходом от внешнего мира, потерей сил и порой физическими недомоганиями. Продолжительность – от 3 дней до 6-7 недель.
Третья – стадия навязчивости, самая трудная, т.к. в этот период приходят тяжелые мысли, все вокруг напоминает о трагедии, а жизнь не стоит на месте и требует реорганизации, что доставляет очередную порцию боли… Длится это также до 6-7 недель. После чего происходит прорабатывание проблемы – последняя фаза, которая длится до года. Здесь произносится последнее «прости и прощай», боль отступает, а жизнь входит в новую колею. Первая годовщина со дня трагедии считается последним днем данной стадии. В норме это – завершение травмирующей ситуации. Максимальный срок проживания глубокого горя, таким образом, составляет примерно год и три месяца.
Если же человек застревает в последней фазе, его горе становится хроническим. Разумеется, с годами оно теряет остроту, психологи называют это состояние «невротическим переживанием» – к реально произошедшему оно уже почти не относится. Из описания стадий горя становится понятно, что чаще всего к моменту, когда мы щедро  пересказываем травмирующую историю всем окружающим, она уже нами прожита и прочувствована сполна. Это уже не больше, чем слепок с реальных событий, причем слепок сильно нами подкорректированный.
Спрятаться в травме бывает удобно. Каждый раз возвращаясь к болезненной истории, мы пытаемся ее «оживить», придать переживаниям остроты, чтобы отстоять свое право на бездействие, право на страдание, по сути же – оправдать их. Но с каждым рассказом наших чувств в этой истории все меньше (в отличие от травмирующих историй, которые мы носим в себе молча, – они могут сильно влиять на жизнь, но при этом как раз оставаться непрожитыми, погребенными внутри). Мы просто отказываемся жить, цепляясь за страшные истории из прошлого. Мы боимся жизни. У каждого человека найдется множество отговорок, множество слезных и кровавых историй, объясняющих его мертвенность. Да, именно это слово – МЕРТВЕННОСТЬ.
Сначала мы сами создаем себе тюрьму из своего травмирующего опыта, а потом начинаем в этой тюрьме прятаться, чтобы избежать опыта жизни. Прячась в своей травме, максимум, что мы получаем, – это безопасность (если только вас не страшит перспектива прожить остаток жизни мертвым), жалость к себе и на какое-то время сочувствие других людей. Можно оставаться в своей правоте («Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить!»), но цена этой правоты – яркая, счастливая, насыщенная жизнь.
Проживая свое горе и возвращаясь после него к активной жизни, мы идем на риск. Да, можно снова потерять любимого человека, не выносить ребенка, быть уволенным с работы, попасть в опасную ситуацию… Жизнь не дает гарантий – только возможности. Возможность создавать теплые, искренние отношения с людьми, заниматься интересной работой, привносить что-то свое, индивидуальное в этот мир, познавать новое, путешествовать…
А для вас это стоит того, чтобы снова рисковать? опубликовано econet.ru
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир!