Обида — сильное чувство, разрушающее изнутри. Чувство, проживаемое в одиночестве, так как в момент обиды нарушается контакт с субъектом, на которого мы обижены. Обида имеет тенденцию к росту и развитию.
Это чувство, которое не всегда может быть вынесено на границу-контакт, в силу чего разворачивается во внутренней жизни человека, причиняя ему боль и страдания. Обида всегда субъективна. И часто тянет за собой целый комплекс чувств: вины, стыда, злости.
Разворачиваясь в поле внутренней реальности, обида зачастую вырастает до невероятных размеров, причиняя массу дискомфорта и страданий человеку.
Обида — феномен, который возникает в момент, когда ожидания от другого человека не соотносятся с его реальным поведением. То есть, обида возникает в случае, когда кто-то ведет себя иначе, чем должен, исходя из наших представлений.
Я предлагаю рассматривать обиду, как феномен субъективной реальности, который не всегда соотносится с объективной картиной. У каждого из нас есть своя внутренняя система ценностей, представлений, идеалов (в психоаналитической модели супер-эго).
Это тот набор ориентиров, благодаря которому мы осуществляем выборы в своей жизни. И, вроде, все просто: для меня ценность — А, сообразно этой ценности я выбираю, как поступать. Проблем начинаются тогда, когда ценность А возводится в абсолют и присваивается в нашей психической реальности другим.
То есть: для меня А — ценность, значит и для всех других А также является ценностью. А вот и нет. При детальном рассмотрении оказывается, что А — вовсе не ценность для других. Для другого ценностью может быть Б или В, которые для меня ценностями вовсе не являются.
И тогда получается, что встречаются 2 человека, предполагающие, что для другого ценно именно то, что ценно для него самого. В этом случае другой просто обязан вести себя так, как повел бы себя я, ведь у него те же ценности, что и у меня.
Но другой — и есть другой. И он ничего не знает о том, что, оказывается, нам что-то должен. И ведет себя сообразно тому, что важно и ценно для него. И не оправдывает наших ожиданий. В этом месте и возникает обида.
Пример: Жанна много лет встречается с Николаем. Их отношения сложные, нерегулярные, с бурными встречами и расставаниями. В отношениях на протяжении более чем 10 лет прослеживается постоянная динамика: яркая бурная встреча, несколько месяцев отношений, взрыв, скандал и расставание на долгое время. Затем все сначала по той же схеме.
Жанна говорит, что не может закончить отношения, так как безумно страдает каждый раз после разрыва, несколько месяцев приходит в себя, а затем успокаивается и начинает тосковать по Николаю. Из бесед с Николаем выяснила, что с ним происходит то же самое.
Задаю вопрос: почему происходит разрыв? Жанна отвечает, что они с Николаем каждый раз решают, что каждый из них изменился, понял, что не может без другого и решил изменить свою жизнь. Они решают быть вместе. Начинают договариваться и обсуждать условия, при которых это может стать возможным. Намечают план. Но!
И вот здесь мы приходим в то место, о котором я писала выше — о ценностях и ожиданиях.
У Жанны и Николая они разные. Жанна видит семью определенным образом, Николай — иначе. Во всех вопросах, касаемых совместного проживания, они имеют кардинально разные представления. Отношения обрываются в тот момент, когда становится понятно, что никто не желает идти на компромисс, каждый остается при своем.
Они обижаются друг на друга и рвут отношения. Долгие годы взаимных упреков и напряженный, живой ком обид и претензий не дают им расстаться, равно как и быть вместе.
Пробую выяснять, про что обида. Жанна: он ни разу не подарил мне ни одного подарка за столько лет. Он считает свои увлечения и интересы возвышенными и стоящими, а мои — нелепыми, незрелыми и недостойными внимания. Он никогда не оказывал мне материальную помощь, я не могу на него положиться. Его желания превыше моих. Список можно продолжать бесконечно.
Я предлагаю Жанне рассмотреть каждую свою обиду детально с точки зрения ценности, лежащей в ее основе. То есть: я считаю, что мужчина должен делать подарки, считать мои увлечения возвышенными и стоящими, оказывать мне материальную поддержку и так далее.
Жанна проговаривает все это и соглашается, что каждый из этих пунктов для нее важен. Практически каждая ее обида сопровождается яркими эмоциями, слезами. В момент, когда происходит эта работа, она больше похожа на маленькую девочку.
Общим во всех этих претензиях оказывается недостаток признания со стороны Николая. Для Жанны важно признание себя женщиной, достойной внимания, уважения, восхищения, быть принятой и важной для мужчины. Это похоже на то, как дочь хочет доказать отцу, что она взрослая и имеет право на его уважение.
Задаю Жанне вопрос: вы когда-нибудь говорили Николаю о том, что для вас важно?
— А что, так непонятно? Любой нормальный мужчина должен сам понимать…
Вот то самое место, где наши ожидания расходятся с реальностью. Во-первых, не любой, так как все мужчины разные. Во-вторых, что значит нормальный? Для Жанны норма — одно, для меня, другое, для кого-то еще — третье. Должен — вообще не то слово, которое уместно в данном контексте.
То есть, как только в голове возникает подобный текст: кто-то что-то должен, любой нормальный человек, неужели непонятно и так далее, следует сказать СТОП и подумать, о чем вообще идет речь.
Порою, мы сами не замечаем, как попадаем в ловушку иллюзий на предмет того, что кто-то что-то нам должен. Никто ничего никому не должен — это фраза, которая спасает от разочарований и делает возможным отвечать за себя, не навешивая на других бремя собственных долженствований.
Полезно в таких случаях говорить себе: я считаю, что должна (должен)… А затем задавать вопрос: кому должен, почему должен, откуда я это взял, как давно должен, что я от этого имею?
Это полезно делать для того, чтобы «прожевать» «заглоченные» целиком, «непереваренные», а, значит, не усвоенные идеи, которые лежат в основе многих наших действий, поступков, мыслей.
Научившись «жевать» сверхценные идеи, на которых базируется наш внутренний мир, мы учимся различать их «вкус». Уверяю вас, далеко не все из них покажутся «съедобными». Что-то сильно удивит, а, быть может, ужаснет и попросится «на выход».
Например: у Елены есть идея, что дочь и мать непременно должны быть близки. И она всю жизнь страдает оттого, что у нее с матерью холодные дистантные отношения. На вопрос: чего хотелось бы? — отвечает: близости, тепла, ласки, чтобы звонила, интересовалась ее жизнью.
Предлагаю представить ситуацию: мать звонит и интересуется. В ходе эксперимента я выступаю в роли матери, звоню. Елена отвечает односложно, не заинтересовано, разговор не клеится. Обсуждаем.
Оказывается, что Елена не испытывает потребности обсуждать с матерью что-либо, вводить ее в курс своих дел. «Она для меня чужой человек. И я не хочу с ней ничем делиться». Для Елены вывод неожиданный.
Она, с ее слов, всю жизнь ждала от матери чего-то, что было на самом деле ей не нужно. И очень сильно обижалась на нее за то, что мать не дает ей то, что вовсе и не нужно. Вот такой парадокс. Предлагаю проанализировать, откуда идея про близкие отношения матери и дочери.
Оказалось, что «я всегда считала, что так должно быть. У других, наверное, так». То есть, идея о близости была привнесена извне, но никогда не анализировалась. И эта «ценность» являлась важной, пока оставалась неусвоенной, «непереваренной».
После анализа Елена приняла факт, что отношения с матерью таковы, каковыми являются, и ей намного более комфортно жить с этой реальностью, нежели пытаться «притянуть за уши» то, что ей не нужно. В процессе дальнейшей терапии мы смогли проработать аспекты этих непростых для Елены отношений детально, но уже не в поле обиды, а с точки зрения практической необходимости.
Что-то Елена выбрала оставить, как есть, не испытывая дискомфорта. Что-то предпочла поменять. Но эта работа позволила ей перестать копить обиду и культивировать боль от несбывшихся ожиданий.
Существует масса методик проработки обиды. И многие из них, на мой взгляд, полезны и помогают. Некоторые я использую в своей практике. Первичным при работе с обидой я вижу выражение чувств и вытаскивание обиды на поверхность, ее легализацию.
Бессмысленно, на мой взгляд, приниматься за методики прощения до той поры, пока нет четкого понимая, что именно нужно прощать.
На начальном этапе следует дать возможность клиенту рассказать о своей обиде, легализовать ее, разместить в контакте (в данном случае с терапевтом в пространстве сессии).
И нужно дать возможность говорить об этом до той поры, пока не станет возможным вынести обиду на границу-контакт, а именно, говорить о своих чувствах тому, кто сидит напротив. Это принципиально важно, так как только в непосредственном контакте становится возможным запустить механизм переживания.
Этот этап дает возможность «выпустить пар», снять внутреннее напряжение, которое является причиной страдания. Нужно позволить человеку быть тем, кто он есть: Я есть моя обида, моя боль, мое страдание.
И даже если со стороны обида кажется нелепой, несущественной, это та реальность, в которой существует человек. Он имеет право на свои чувства. И задача терапевта — быть рядом с ним, с таким, каков он есть в этот момент — болеющий, обиженный и страдающий. На проработку этого этапа может потребоваться продолжительное время.
Чем дольше копилось напряжение, тем больше пространства и времени требуется для его размещения. Здесь от терапевта может потребоваться большая доля терпения.
Затем имеет смысл приступать к проработке обиды, которая может осуществляться различными способами.
Приведу здесь некоторые из них:
1) работа через тело;
2) работа через метафору, мыслеобраз;
3) арт-методики (рисунок, лепка, рассказ и т.д).
На примере телесно-ориентированно подхода: почувствовать, где в теле живет обида. Как она выглядит, какого размера, цвета, имеет ли запах, статична или подвижна. Что она делает в теле, как живет, как проявляет себя и так далее.
После этого выбирается дальнейшая стратегия: рисуночные методики, телесно ориентированные и т.д. В зависимости от того, что близко терапевту и его клиенту. Задача — легализовать, визуализировать (почувствовать), преобразовать. Затем проанализировать, как изменилось состояние клиента.
Не стоит обольщаться, что благодаря одной сессии состояние клиента кардинально изменится. Возможно, что-то произойдет, и дело сдвинется с мертвой точки. Но может потребоваться многократное повторение одной и той же методики либо применение сочетания различных методик, прежде чем начнется динамика.
Я ставлю своей задачей дать клиенту в руки рабочий инструмент, при помощи которого он, при желании, сможет работать самостоятельно. Можно пробовать также дать какую-либо из методик в качестве домашнего задания в сочетании с очной работой на сессии для закрепления эффекта.
Проработка обиды дает возможность выхода токсичных чувств на поверхность, чтобы после каким-то образом поступить с ними: утилизировать, преобразовать. А затем пустить высвободившуюся энергию в другой канал.
Если применить метафору, работа с обидой подобна расчистке Авгиевых конюшен. Это детоксикация субъективной реальности, высвобождения из плена иллюзий и проекций, вредных для психики и ограничивающих внутреннюю свободу.
Освобождаясь от обиды, мы становимся свободнее в выборе способов функционирования и построения более здоровых отношений со средой. Мы отпускаем на волю энергию, которая впоследствии может быть направлена на творчество и созидание.
Не позволяйте себе стать заложником собственных обид и ограничений! Прощайтесь с обидами, детоксицируйте свой внутренний мир!
http://psychologytoday.ru
Рубрика: Симптомы депрессии
Признаки того, что идет вторжение в ваше личное пространство.
Каждый из нас имеет индивидуальное пространство, наполненное своими потребностями и желаниями, в котором действуют свои законы и правила. Это пространство защищено психологическими границами, оберегающими интересы личности и выполняющими дипломатические функции.
Границы личности можно представить как совокупность особенных рецепторов, которыми мы проверяем, соответствует ли нашим нуждам и желаниям то, что устремляется к нам извне. И на основании личного заключения либо принимаем его, либо отвергаем.
Нам комфортно на своей личностной территории, и мы бережно охраняем свой суверенитет. Мы сами решаем, о чем мечтать и что планировать, с кем делиться своими мыслями, а кого не посвящать в свои дела, на какие ценности ориентироваться, а от чего отказаться.
Мы очень чувствительны к любым посягательствам на свое личностное поле, и пытаемся восстановить границы всякий раз, когда кто-то пытается их отодвинуть по своему усмотрению.
Ни в коем случае границы личности не уподобляются выстроенному раз и навсегда заборчику или надетому скафандру определенной формы и размера. Они невидимы и эластичны, могут то расширяться, то сужаться в определенных местах в зависимости от того, в каком окружении и в каких условиях находится личность.
Частично их можно прояснить, наблюдая за человеком, или вербально: «Нормально, если мы перейдем на «ты»?», «Ты внезапно замолчал. Что-то случилось?», «Могу ли я пользоваться твоими книгами в твое отсутствие?».
Ответы на эти вопросы подскажут, до какой черты нам позволяют шагнуть в отношении личностного пространства. Разумеется, полную картину о психологических границах личности получить невозможно, да и не нужно. Ее следует уточнять на том «участке», где происходит контакт. То, что ваши личностные границы атакуются или попираются, вы определяете всегда на уровне чувств и эмоций.
Если вам неловко или стыдно, досадно или обидно, если вас раздражают или злят обращенные к вам слова и действия, значит, идет вторжение в ваше пространство.
Границы могут нарушаться явно и грубо, когда человеку что-то запрещают, пользуются без разрешения его личным имуществом, достают советами, как нужно жить. Эти агрессивные посылы и действия всегда вызывают резкое сопротивление личности. Но еще больше распространены завуалированные попытки похозяйничать в чужом пространстве.
Какие скрытые способы нарушения личностных границ применяют те, кто склонен к посягательству на чужие территории? Таких способов много, но их можно попытаться сгруппировать:
- вторжение в личностное пространство под видом заботы;
- «растворение» точки зрения личности в своей;
- удерживание личности от естественного самопроявления через эмоции, мысли, желания, цели и пр.
- отрицание ценности другой личности или результатов ее труда;
- игнорирование личности и пренебрежение ее желаниями и интересами.
Количество и разнообразие вариантов, через которые проявляется тот или иной способ нарушения психологических границ, удивляет и опечаливает.
Так, навязанная забота может выражаться в ненужных подарках – «я решила, что вам нужен котенок/собака/дача», «я приобрела для тебя билет на курс лекций…», «возьми мою сумку в дорогу, она удобнее». Стремление расширить чужой опыт является такой же навязанной заботой и интервенцией в личностное пространство: «Хочу научить тебя пользоваться полным набором столовых приборов, так как сегодня к нам придут важные гости», «запиши, как туда добраться», «тебе пора выучить иностранный язык, поэтому…».
Как только опекаемый отказывается принимать подобную заботу и протестует, «заботящийся» обижается, или сердится, а, главное, недоумевает, как можно не оценить такое искреннее желание помочь.
Бывает особая «моральная забота», которая исходит от людей с пониженным чувством такта: «Я человек честный и правдивый, поэтому скажу все, как есть», «Я скажу все напрямую», «Тебе никто не скажет всю правду, если не я». Как правило, после такой «заботливой» фразы идут высказывания, ранящие и болезненные для адресата.
Еще меньше осознают свою агрессивную деятельность те, кто пытается подменить чью-то точку зрения своей. Родители стремятся, руководствуясь благородным желанием смягчить обстоятельства, успокоить своих детей: «Это тебе показалось. Думаю, что все было совсем по-другому», «ты слишком чувствительная, на это вообще не нужно обращать внимания», или «Я в два раза старше тебя и лучше тебя знаю…».
Среди взрослых не меньше желающих «растворить» чужое мнение: «Что-то вы, кто в лес, кто по дрова… Ладно, скажу за всех», «Дорогая, странно, что тебе это пришло в голову. Здесь же очевидно совсем другое…», «Ты устал, тебе просто кажется».
Этот способ нарушения личностных границ коварен еще и тем, что он мешает им сформироваться. Личности сложно понять, где ее истинные ощущения, а где — вызваны какими-то вымышленными событиями и фактами.
Почему следующий способ «удерживание личности» также является посягательством на чужую территорию?
Посудите сами, не нарушаются ли границы личности следующими комментариями: «Что ты раскис, как тряпка!», «А я думаю, что здесь за идиотский смех», «этот анекдот рассчитан на примитивное чувство юмора», «порядочные люди так себя не ведут», «что за инфантильность!». В данных примерах прослеживается стремление удержать эмоциональные проявления личности и контролировать поведение человека.
Удерживание личности происходит и в тех ситуациях, когда звучит: «Потом поговорим, сейчас не до тебя», «ты сам себя слышишь?», « Что за бредовые планы…», «Кому интересна такая идея?..». Совсем другого рода, но опять-таки удержание подразумевается в репликах, основанных на обвинении: «От твоих слов у меня разболелась голова», «Когда ты так себя ведешь, я готова сквозь землю провалиться». Услышав подобные комментарии, человек начинает ограничивать себя в высказывании своего мнения, в эмоциональных проявлениях, часто замыкается в себе.
Теперь обратимся к примерам отрицания личности и ее достижений.
Знакомо выражение: «Ну, что там за предложение у тебя. Давай сюда, будет время – посмотрю», « Я бы на твоем месте…», «Стоило отнимать мое время такой ерундой?!», «Вы должны написать это совсем по-другому», «Тоже мне, достижение…»? Человек, которому адресованы подобные реплики, испытывает целую гамму чувств, начиная от обескураженности до обиды или злости. Кроме того, он понимает, что ценности для говорящего ни он, ни его труды не представляют.
Обесценивание может проявляться и в более жестком виде. Многие жены признаются, что мужья им заявляют: «Чего ты на эту работу рвешься? Нормальных денег ты все равно не зарабатываешь. Сидела бы лучше дома!». Здесь кроется такое наслоение обесценивания! Отрицается и ценность личности как профессионала в своем деле, и ценность вклада жены в бюджет семьи, и обесценивается домашний труд («сидела бы…»). Неудивительно, что женщины возмущены и протестуют против аналогичных заявлений. Мало того, что во многом задеваются личностные границы жены, так мужья еще пытаются их максимально сузить и полностью контролировать.
Что касается игнорирования личности, то подобные нарушения границ особенно разрушительно действуют на «участке» самооценки и потребности в общении. Один надменный взгляд — и человек может почувствовать себя зажато и скованно.
Игнорирование желаний и пренебрежение интересами часто наблюдается в семьях: «твой футбол подождет, тебе нужно заниматься музыкой», «в нашей семье все были врачами, неужели ты нарушишь нашу традицию?» «Какие могут быть горы, если все едут на море?».
Во многих рассмотренных примерах тот, кто нарушает чужие личностные границы, либо считает, что он лучше знает «как надо» и проявляет своеобразную заботу, либо недоумевает, что же такого недозволенного содержится в его поведении.
Личность, чьими интересами пренебрегли, чувствует себя уязвленной и подавленной. Нарушение личностных границ неизбежно ведет к дискомфорту. «Опознание» причин испортившегося настроения, угнетенного состояния, нахлынувшего раздражения предоставит возможность найти способы, как ослабить неприятные переживания или полностью их преодолеть.
Но еще более ценно, что, ориентируясь в возможных коварных посягательствах, можно в качестве профилактики предусмотреть свои ответы, реакции и действия на бестактные или откровенно враждебные выпады. И еще один акцент. Какими бы белыми и пушистыми ни считали мы сами себя, важно осознать, что и с нашей стороны бывают посягательства на чужое личностное пространство.
Хорошо, если это до сих пор происходило исключительно по причине недостаточной осведомленности или недоразумению. Знание того, какими бывают завуалированные атаки на психологические границы личности, значительно повышает шансы на корректное взаимодействие.
опубликовано econet.ru
Александр Лоуэн. От чего возникает депрессия? Подавление «неправильных» эмоций.
Чувство стыда, подобно вине, оказывает разрушительное воздействие на личность. Оно ущемляет человеческое достоинство и подавляет чувство «Я». Перенесенное унижение часто оказывается для человека более травмирующим, чем физическое повреждение. Оставленная им рана редко заживает сама собой. Она воспринимается человеком как клеймо, и его устранение, как правило, требует значительных терапевтических усилий.
* Очень немногие люди избежали в детстве столкновений с чувствами стыда или унижения. Большинство детей с помощью стыда приучают к культурному поведению.
* Очевидно, что чувство стыда самым непосредственным образом связано с принятыми в обществе стандартами поведения. Точно так же как каждая культура имеет свою систему ценностей, каждое общество имеет свой кодекс поведения, который воплощает эти ценности. Если мы хотим лучше понять чувство стыда, то важно учитывать, что кодекс поведения не всегда одинаков для всех людей. Он может в значительной степени варьироваться, в зависимости от социального положения индивида.
* Стыд возникает из сознания собственной неполноценности. Любое действие, которое заставляет человека почувствовать себя неполноценным, также вызывает и чувство стыда. Стыд и унижение идут рука об руку. И то, и другое лишает индивида его достоинства, самоуважения и чувства равенства с другими. Следовательно, любой человек, лишенный чувства собственного достоинства и ощущающий собственную неполноценность, испытывает чувство стыда и унижения, которое может быть как осознанным, так и бессознательным.
* Я нахожу, что многие люди стыдятся своих чувств. Даже в терапевтической ситуации они со смущением признают свои слабости, стыдятся плакать, испытывают неловкость, говоря о собственном страхе и беспомощности. «Не будь таким плаксой», — примерно так при помощи стыда ребенка заставляют подавлять грусть и печаль. «Не будь таким трусом», — так стыдят ребенка, заставляя его подавлять страх. Чрезмерное стремление к успеху, столь характерное для нашей культуры, берет свои корни в унижении, которому подвергаются дети, когда не отвечают родительскому идеалу.
* Стыд, как и вина, служит барьером для самопринятия. Он делает нас робкими и неуверенными, лишая нас таким образом спонтанности, которая является квинтэссенцией удовольствия. Он настраивает эго против тела и, так же как чувство вины, нарушает целостность личности. Человек, борющийся с чувством стыда, далек от эмоционального здоровья.
* В таком случае, означает ли это, что люди должны отказаться от культурных предписаний и правил поведения, чтобы освободиться от подобного бремени? Я так не считаю. Цивилизация требует цивилизованного поведения, необходимого для ее нормального функционирования. Я, к примеру, не готов отказаться от нашей культуры, хотя и убежден, что в ней следует немало изменить. Мы должны отказаться от использования чувства стыда в наших воспитательных методах. Родители и учителя обращаются к чувству стыда потому, что не доверяют естественным импульсам ребенка. По их мнению, если на ребенка не надавить, он будет сопротивляться обучению правилам цивилизованного поведения. Они не учитывают того, что человеческое существо хочет быть принятым в сообщество, нуждается в этом и приложит все силы, чтобы овладеть приемлемыми формами поведения. Тогда процессу воспитания будет сопутствовать удовольствие, а не горечь стыда. Воспитание ребенка через удовольствие, а не с помощью стыда, представляет творческий подход к проблеме его приобщения к культуре. Такой подход не прибегает ни к наградам, ни к наказаниям. Если модель поведения, принятая в семье, способствует удовольствию, то ребенок будет усваивать эту модель спонтанно. Он естественным образом будет подражать своим родителям, если увидит, что их поступки делают жизнь приятнее. И он будет обучаться установленным формам общения, если обнаружит, что они облегчают межличностные взаимоотношения.
* Внося раскол в целостность личности, стыд порождает противоположное чувство — тщеславие. Тщеславному человеку также свойственна робость и неуверенность, хотя он положительно оценивает свой внешний вид. Тщеславие — это реакция на предшествующее состояние стыда. Сумев подчинить и взять под контроль все аспекты собственного поведения и внешнего вида, способные вызвать чувство стыда, он теперь может предлагать себя в качестве образца для окружающих, что, собственно, и делает. Но становясь моделью, он перестает быть человеком.
* Естественными чувствами, связанными с собственным телом, свободными от оценочных суждений, являются скромность и достоинство. В скромности и достоинстве выражается идентификация человека с телом, а также удовольствие и радость от его активности и эффективного функционирования.
Депрессия и иллюзия
Подавление эмоций и чувств посредством вины и стыда подводит человека к депрессивной реакции. Вина и стыд вынуждают его заместить ценности тела ценностями эго, реальность — образами, а любовь — одобрением. Он вкладывает все свои силы в реализацию мечты, которой не суждено сбыться, ибо она основана на иллюзии. Иллюзорность заключается в том, что состояние человека, степень его удовлетворенности зависят исключительно от реакции окружающих. Признание, принятие и одобрение становятся его главными целями при полном игнорировании того факта, что их достижение невозможно до тех пор, пока человек не признает, не примет и не одобрит сам себя. Эта иллюзия не учитывает того, что удовольствие является, главным образом внутренним состоянием, спонтанно вызывающим благоприятную реакцию окружающих.
* К подавляемым эмоциям относятся те, происхождение которых связано с предчувствием боли, а именно — враждебность, гнев и страх. Эти эмоции подавляются, если их нельзя ни выразить, ни вытерпеть. У индивида не остается иного выбора, как отрицать их. Такая ситуация возникает в момент столкновения воли родителей и воли ребенка. Когда это происходит, исходная причина конфликта превращается в выяснение вопроса «кто прав, а кто — нет», и чувства ребенка становятся уже неважны. Поскольку для родителя чрезвычайно трудно допустить или даже на мгновение представить, что он может быть неправ, то ребенок, в конце концов, оказывается вынужден подчиниться. Будучи подчиненным воле родителей, ребенок вырабатывает в отношениях с ними такой стиль поведения, который максимально облегчает его взросление. Однако под внешним подчинением скрывается сопротивление, которое набирает силу и вспыхивает, когда молодой человек обретает больше независимости в подростковый период. Подростковый бунт не высвобождает подавленные в детстве эмоции. Он основывается на открывшихся подростковых прерогативах и, таким образом, вводит новый конфликт в отношениях между родителем и ребенком. И хотя подросток может иметь превосходство в этом новом противостоянии, тем не менее, вина и стыд, которые являются наследием его детского опыта, остаются неразрешенными. Погребенные в бессознательном, они подпитывают пламя его противостояния, истинная цель которого остается для него скрытой. К сожалению, надо признать, что без того или иного рода терапевтического вмешательства этот мятеж не может иметь конструктивного исхода.
* Ребенку крайне трудно функционировать, находясь под давлением негативных отношений с родителями. Хорошие отношения настолько важны для безопасности ребенка, что любое их расстройство полностью занимает его разум, поглощает энергию и нарушает равновесие.
* Процесс подавления состоит из нескольких шагов: во-первых, блокируется выражение эмоции, чтобы избежать продолжения конфликта; во-вторых, развивается чувство вины, вынуждающее признать, что это «плохая» эмоция; и, в-третьих, эго успешно отрицает эмоцию, тем самым преграждая ей путь к сознанию. Подавление эмоционального выражения — это одна из форм смирения. Ребенок больше не ждет удовольствия от своих родителей и довольствуется смягчением открытого конфликта. Становясь старше, он начинает сознавать, что все родители похожи; мало кто удовлетворяет желания ребенка, в основном все требуют от него послушания. Он также понимает, что родители поступают так из лучших побуждений, что они хотят помочь ему адаптироваться к условиям социальной жизни.
* Способность быть объективным, понимать, что родителям тоже приходится тяжело и что их ценности обусловлены их образом жизни, отмечает следующий шаг в развитии сознания ребенка и закладывает основу для чувства вины. Эта ступень в развитии происходит в латентный период, в возрасте от семи до тринадцати лет, и представляет собой разрешение Эдипова комплекса. Теперь ребенок принимает свое положение в семье и с этой точки зрения судит о своих чувствах и поведении. В доэдиповом периоде, до шестилетнего возраста, большинство детей слишком субъективны, чтобы чувствовать вину по поводу собственных отношений и поведения.
* Способность к оценке собственных установок возникает вследствие идентификации с родителями и другими авторитетными фигурами. Посредством таких идентификаций человек достигает позиции, которая находится за пределами его «Я». Только с этой позиции можно настроить эго против себя, осуждая собственные эмоции и порождая чувство вины. С позиции, находящейся «вне» «Я», подвергнутые осуждению эмоции воспринимаются как плохие. Поэтому человек вполне оправданно отделяет себя от них, чтобы снизить чувство вины.
* На последнем этапе этого процесса эго пытается устранить возникшее расщепление личности, отрицая эмоцию и заменяя ее воплощением противоположного чувства. Человек, подавляющий свою враждебность, будет видеть себя любящим и почтительным. Если он подавляет свой гнев, то будет воображать себя добрым и благожелательным. Если он подавляет страх, то будет представлять себя мужественным и бесстрашным человеком. Эго обычно оперирует образами: первый — это образ тела, второй — образ «Я», и третий — образ мира. Если эти образы подтверждаются опытом, человек находится в контакте с реальностью. Образ, противоречащий опыту, является иллюзией.
* Вы можете спросить, разве человеку не свойственно быть любящим и почтительным? Да, но не более свойственно, чем быть враждебным и дерзким. Он в любых обстоятельствах должен оставаться любящим и почтительным, ибо малейшее нарушение модели может пошатнуть его схему. Схожим образом человек, который всегда благожелателен и добр, но обнаруживает в себе противоположные чувства, воздвигает мощную защиту против любых проявлений гнева. Истинное мужество заключается в способности действовать перед лицом страха. Человеку, подавившему в себе страх, страшно бояться. В биоэнергетической терапии уровень подавленного страха определяется неспособностью человека чувствовать или выражать страх. Пациенты, которые внутренне очень испуганы, отрицают наличие страха, даже когда их тело и выражение лица говорят об обратном. Подлинные эмоции возникают, как мы могли убедиться, из переживания или предвосхищения удовольствия или боли. Человек, демонстрирующий любовь независимо от обстоятельств, обманывает или себя, или других. Отсутствие гневной реакции на причиненную боль или реакции испуга в ситуации угрозы указывает на то, что эти эмоциональные ответы блокированы. Однако заблокированы они лишь от сознательного восприятия. Подавленная враждебность, например, проявляется в едва уловимых садистских манерах, которые заметны для окружающих.
* Человеку приходится искажать реальность. Например, чтобы играть роль любящего и послушного ребенка, необходимо притвориться, что родители являются любящими и заботливыми людьми.
* Я мог бы привести еще не один пример наивности, характеризующей индивидов, подавляющих свои чувства. Эта наивность проявляется не только в их социальных установках, но и в личной жизни. Они не могут разглядеть враждебность вокруг себя, поскольку подавляют свою собственную. Они говорят о «добродетели» как неотъемлемом качестве человека, не понимая при этом, что не существует хорошего без плохого, нет удовольствия без боли. Они не могут принять реальности жизни, поскольку отрицают свою собственную реальность. Их специфические иллюзии принимают разные формы, которые обусловлены характером требований их родителей. Существует иллюзия, что в самопожертвовании — путь к счастью, что усердная работа вознаграждается любовью, что соблюдение норм обеспечивает защиту и так далее. Все иллюзии обладают общей чертой: они отрицают важность удовольствия, что делает их бесплодными в качестве творческих сил.
* Поскольку иллюзии возникают в уме, они поддерживаются его способностью рационализировать. Таким образом, они влияют не только на поведение человека, но и на качество его мышления. Спорить с логическими суждениями довольно сложно. А человек, живущий иллюзией, убежден в нравственной «чистоте» своей позиции и может привести достаточно аргументов в ее защиту. Обычно приходится ждать, когда иллюзии рухнут в пропасть депрессии, прежде чем человек станет открыт для помощи. А депрессия в этом случае неизбежна.
* Рано или поздно резервы будут полностью истощены, и человек обнаружит, что не в силах больше продолжать. В состоянии депрессии человек буквально не находит сил, чтобы поддерживать обычное функционирование. Все жизненно важные функции оказываются подавлены: аппетит снижен, дыхание ослаблено, подвижность сильно ограничена. Вследствие подобного снижения жизненной активности понижается энергетический метаболизм и притупляются чувства.
* Если сравнить депрессию с разочарованием, то связь депрессии с иллюзией становится очевидна. Когда человек терпит неудачу в реализации обоснованных планов, он испытывает разочарование, но не впадает в депрессию. Человек, страдающий депрессией, чувствует, что его жизнь пуста. У него нет ни желания, ни сил, чтобы сопротивляться. Разочарование не оказывает такого воздействия на личность. Будучи болезненным опытом, оно все же дает человеку возможность оценить ситуацию и найти более конструктивный подход к проблеме. Разочарованный человек чувствует печаль. Человек в депрессии не чувствует ничего. Депрессивная реакция является убедительным доказательством того, что человек находился под влиянием иллюзии.
* Чтобы справиться с депрессивным состоянием, необходимо высвободить подавленные эмоции. В первую очередь принимаются за главную иллюзию, которая вынуждает человека в поисках удовольствия обращаться к внешнему окружению и игнорировать происходящее в теле. Пациента приводят к осознанию напряжений, существующих в его теле, и добиваются разрядки некоторых из них.
* Первоначальный всплеск энтузиазма вскоре стихает из-за осознания того, что творческий процесс выздоровления требует интенсивной работы и серьезного погружения в тело. Хронические мышечные напряжения, блокирующие выражение чувства, постепенно ослабляются под воздействием терапевтических усилий. В большинстве случаев попытки мобилизовать напряженную мускулатуру оказываются болезненными. Разрядка напряжения, тем не менее, вызывает такое чувство удовольствия и радости в теле, что награда стоит перенесенной боли. Поэтому усилие должно быть продолжительным, и его следует сочетать с психологическим анализом вины и стыда, являющихся препятствием для самопринятия. Иллюзии, по мере усиления контакта пациента с реальностью, постепенно ослабляются.
* Реальность имеет две стороны, или два аспекта. Первый — это реальность тела и его чувств. Эта реальность воспринимается субъективно. Вторая — реальность внешнего мира — воспринимается объективно. Любое искажение в нашем внутреннем восприятии влечет за собой соответствующее искажение во внешнем восприятии, поскольку мы воспринимаем мир через свое тело. Человек, находясь в депрессии, теряет контакт с обоими аспектами реальности, поскольку он теряет контакт с собственным телом.
* Человек, соприкасающийся со своим телом, не впадает в депрессию. Он знает, что удовольствие и радость зависят от надлежащего функционирования его тела. Он сознает свои телесные напряжения и знает, чем они вызваны. Таким образом, он может принять соответствующие шаги для восстановления позитивного телесного самочувствия. У него нет иллюзий относительно себя и относительно жизни. Он принимает свои чувства как выражение своей личности, и ему не составляет труда вербализовать их. Когда пациент находится в тесном контакте со своим телом, депрессивная реакция исключена.
* Высвобождение подавленных эмоций — вот способ излечения депрессии. Плач, выражающий печаль, например, является характерным средством от депрессии. Опечаленный человек не депрессивен. Депрессия делает человека безжизненным и невосприимчивым, печаль позволяет ему почувствовать теплоту и биение жизни. Переживание печали открывает дверь другим эмоциям и возвращает человека в его естественное состояние, где удовольствие и боль являются основными движущими силами. Способность чувствовать печаль — это и способность чувствовать радость.
* Восстановление способности пациента испытывать удовольствие служит залогом его эмоционального благополучия.
Александр Лоуэн. Удовольствие: Творческий подход к жизни.
