Опубликовано Оставить комментарий

Этим летом два моих близких друга свели счеты с жизнью.

Копипаста и Суицид: истории из жизни, советы, новости, юмор — Горячее |  ПикабуЭтим летом два моих близких друга свели счеты с жизнью.
Те, кто знаком с настоящей депрессией с суицидальными мыслями, знают — все происходит не так, как в кино. Никакой драмы, никаких стояний в соплях над рекой (хотя и так бывает).
Просто в какой-то момент ты замечаешь, что уже очень давно не испытывал радости. Начинается с того, что ты вдруг отмечаешь про себя, что все как-то одно и то же. А ближе к концу — ты просто хочешь со всей дури лупануться башкой об окно автомобиля, так, чтоб череп раскололся, потому что не видишь другого способа хоть секунду отдохнуть от мрака и ощущения тотального, поглощающего одиночества. Кричать, бежать, что угодно — лишь бы хоть на минуту отвлечься, отдохнуть от черноты.
Ты продолжаешь улыбаться, потому что с детства тебе привили ответственность за окружающих и всем этим окружающим ты продолжаешь хихикать, стараясь защитить их пушистые розовые мирки. Ты понимаешь, что не у всех они пушистые и розовые, но это не имеет значения. Ты понимаешь, что у тебя депрессия, понимаешь, что у тебя та самая современная «улыбчивая» депрессия, но это не имеет значения. Ты чувствуешь себя абсолютно одиноко и бессмысленно, весь остальной мир оказывается за стеклом, а ты постепенно начинаешь отдаляться, ты здесь — но уже не здесь. Ты один в скафандре в открытом космосе, а они все — там — на далекой голубой планетке. Пытаться бороться с причинами бессмысленно, потому что все является причиной. Ты живешь по инерции, двигаешься по инерции, теряешь все эмоции, чувства — не чувствуешь ничего а стало быть не видишь смысла в окружающем, понимаешь, что это просто состояние и оно когда-нибудь закончится, но это понимание, как и все остальное — попросту не имеет смысла.
Все прочитанные статьи о тревожности не помогают, выговаривания и выписывания на трех листах — не помогают, контрастный душ, спорт, позитивное мышление — не помогает. Тебе просто постоянно плохо от самых бытовых мыслей в твоей голове. Это выматывает, ты устаешь, борешься с собой каждую секунду, пытаешься заставить себя почувствовать хорошее — и каждую секунду проигрываешь сам себе, начинаешь панически бояться этих — то есть всех — ощущений.
И вот здесь случается самое интересное)) — твой инстинкт самосохранения решает защитить тебя от тебя. И когда в очередной раз на тебя начинает накатывать волна тоски (а ты уже настолько изучила свое состояние, что волну узнаешь заранее, слышишь издалека, по рокоту), тебе становится так страшно, что инстинкт самосохранения кричит тебе логичное — «спасайся — прыгай в окно».
Лимбическая система так устроена. Она отвечает за наши древние инстинкты и действует молниеносно. Неокортекс — новая часть человеческого мозга, отвечающая в частности за анализ, за осознание себя как личности — запаздывает на доли секунды. Но этого зазора бывает достаточно, чтобы сигануть или, что еще более опасно — почувствовать в эти мгновения ощущение давно забытого элементарного покоя, а стало быть — выхода: если я закончу — я больше не буду чувствовать себя плохо. Все логично.
Когда год назад это случилось со мной — этот момент «спасайся! прыгай!», — я успела вцепиться ногтями в кресло. Через секунду прибежал неокортекс, такой же ошарашенный как и я, и напомнил мне, что я не только самка обезьянки с системой «бей или беги» (точнее уже просто «беги», потому что «бей» — не срабатывало), а в большей степени — «Саша Ковалева» и все производные этого образа, которые я долго и упорно складывала в пирамидку смыслов, начиная с самого рождения.
Первое важное, что я сделала в тот момент — придвинула диван к балконной двери. Я четко знала, зачем это делаю — чтобы в следующий раз дать неокортексу эти самые доли секунды обработать информацию лимбической системы и напомнить мне, что «не всегда было так».
Второе важное, что я сделала — позвонила доктору (совершенно, кстати, непрофильному) и четко все проговорила.
Первое важное, что сделал доктор — вышла на работу в воскресенье, чтобы срочно влупить мне капельницу магнезии. Единоразавая ударная доза обычного магния за час моего времени — и вопрос многонедельного ада был решен просто механическим насильным отдыхом от гормонов стресса. В моем случае(!) это было действительно так просто.
Второе важное, что сделала доктор — взяла у меня телефон, позвонила моему мужу и на ломаном английском сообщила «ваша командировка во Франции заканчивается прямо сейчас и вы сегодня же прилетаете домой». Хоть, к слову, муж (брат-сват-фонарный столб) для меня тогда не имел никакого значения, как и все остальное.
Третье важное, что сделала я — я теперь заглядываю внутрь людей, за их натянутые улыбки. Если чувствую в человеке тревожность, по три раза спрашиваю «как у тебя дела», потому что обычно только после третьего раза люди перестают улыбчиво врать и говорят правду — немного выговариваются, выпизживаются. Если я вижу, что человек не справляется своими силами — рассказываю ему свою историю и говорю, что «позитивное мышление» и прочая хуйня — не помогают.
Четвертое важное, что я сделала — пишу этот пост.
Невозможно силой собственных мышц остановить поезд, несущийся под откос, когда он набрал скорость. Невозможно силой собственных знаний остановить депрессию, когда она набрала скорость.
Симпатическая нервная система оттого и называется эрготропной — при стрессе она держит тебя в напряжении и тратит на это очень много энергии. И если гормон стресса адреналин выводится из организма без особых проблем, то кортизол при определенных условиях имеет свойство накапливаться, подавляет выработку дофамина, окситоцина, ухудшает качество сна, вследствие чего — здесь замкнутый круг — вырабатывается еще больше кортизола. И нет, «думай о хорошем» — здесь не помогает. «информационный детокс» — не помогает. «просто отдохни» — не помогает, потому что ты не можешь отдохнуть при бессоннице, извините. «Улыбайся чаще» — не помогает, потому что когда мозг больше не связывает улыбку с радостью и перестаёт вырабатывать эндорфин, улыбка превращается в пустую гримасу и жуткое напоминание о том, какое счастье в улыбке ты и имел и потерял. И «встреться с друзьями» — тоже не помогает, потому что друзья-то как раз и советуют «отдохни» и «думай о хорошем», а если честно они просто иносказательно-политкорректно и конечно же неосознанно говорят тебе «отъебись» и имеют на это полное право.
_______________
Тревожные расстройства — СПИД нового времени. Ученые предсказывают нашему поколению рост мортидо, серьезное увеличение количества самоубийств и смертей, вызванных саморазрушающим поведением (наркотики, трудоголизм, скайдайвинг — туда же).
Это связано не только с личными травмами, не только с ощущением постистории и конца всего, не только с многократным увеличением количества людей вокруг тебя, реальных или онлайн (и как следствие — ощущением меньшей значимости и себя и людей), не только с повальной диджитализацией и тем огромным количеством информации — рекламы, новостей, постоянного скроллинга, которое вливается ежедневно в мозг человека, неспособного обработать и 10 процентов этого материала.
Это связано еще и с нарциссизацией общества в целом. Те, кто немного читал о нарциссическом расстройстве личности, знают, что если очень грубо — это расстройство строится на огромном количестве социальных масок, за которыми так и не развивается личность, core, самоосознанность.
Человек с нарциссическим расстройством, по сути, вместо настоящего себя представляет обществу маски, которые вызывают качественную оценивающую реакцию окружающего мира, но за этими масками так и не развивается, или деградирует до полного нуля, настоящая личность человека. Люди с такой патологией, часто будучи успешными, качественными как функция, испытывают крайнюю пустоту внутри себя.
Разумеется, есть градации. Разумеется, здоровый нарциссизм и патология — разные вещи. Разумеется, нарциссическое расстройство личности сопряжено с детским травмирующим опытом с родителями. И разумеется — это просто красивый пример для описания современности.
Но то, что мы наблюдаем сейчас в диджитальном социуме — паноптикум Иеремии Бентама — самопроецируемое «общество наблюдения», которого может быть и нет в реальности, но оно точно существует в голове каждого человека, имеющего аккаунт в соцсетях, лайки, селфи в инстаграмме, сравнительные таблицы успешности и, как следствие — нарастающее ощущение внешней оценки (ключевое слово — ощущение), как нормы современного мира.
Когда ты старательно, в течение десятилетий, прячешь настоящего себя от окружающих, в итоге ты сам забываешь, куда ты себя положил. Когда ты, сам того не замечая, начинаешь существовать только в глазах других, тебя не становится больше, ты — вымываешься. Рано или поздно ты обнаружишь — никто на самом деле на тебя не смотрит, потому что все заняты совершением твоей же ошибки. А если ты не находишь себя ни в глазах смотрящих, ни внутри себя самого, то возникает резонный вопрос…
Как-то так, постепенно, и подкрадывается нарциссизация общества, и неосознанная, тщательно ретушируемая пустота внутри социума.
Найти настоящего себя за завалами собственных кпд, высказанных мнений, представления себя как функции (я — то, что я делаю (на самом деле нет)) и других «годных», а главное — высокоскоростных — самопроекций в мир, бывает сложно. Удержать себя в этом состоянии осознанности — еще сложнее.
Оставаться собой, пользуясь при этом всеми благами мира постмодерна — вообще полный пиздец.
Здесь не будет ни «но», ни «однако». Просто мысли вслух.
______________________
Это было о биохимии и нейрофизиологии поведения.
А теперь — о проекциях психофизики в эмоциональный мир человека))
1. Если тебе плохо, а «все равно» — это уже плохо — не пытайся остановить поезд руками. Обращайся к специалисту. Не психологу, а к тому специалисту, кто решит вопрос разлада в биохимии. На этом этапе никто(!!!) кроме врача не сможет тебе помочь. Нет смысла разбирать детские психотравмы, если ты в кортизоловой интоксикации не в состоянии объективно анализировать воспоминания.
2. Преувеличивай проблему. Потому что в нынешнем состоянии ты ее преуменьшаешь. А доктору нужно услышать чёткую информацию.
3. Вспоминай, как было. Не всегда окружающая реальность была такой белесой и глухой, а значит есть выход. На нем так и написано. Попробуй перестать оцепенело стоять в ужасе и начни оцепенело в ужасе двигаться в нужном направлении — в направлении кабинета врача.
4. Я знаю, что тебе все равно, и все это не имеет никакого смысла, и люди вокруг тебя ничего не понимают, они за стеклом, такие далекие. Но расскажи этим людям, как ты себя чувствуешь. Если нет разницы, если тебе все равно, почему бы не сделать этого? Через усталость.
5. Ты удивишься насколько окружающим на тебя плевать. Насколько людям «не до тебя», насколько у всех «свои проблемы», как легко и комфортно им походя верить твоей образцово-показательной улыбке. Как просто не считывать твой неумелый крик о помощи. Ты удивишься, насколько немногие отзовутся, даже если ты все расскажешь прямым текстом (а не намеками, как ты пытался изначально), даже если скажешь, что тебе нужна помощь. Не вини их. Ты и не должен был на них полагаться. У каждого своя жизнь. Найди в себе себя и пообщайся именно с этим человеком, ты давно с ним не встречался. Он тебе поможет. Правда.
6. Когда ты скажешь родным о том, что тебе нужна помощь — тебе не помогут. Не потому что не хотят, а потому что ты не услышишь. Ты сейчас не в состоянии принимать ничего извне, чувствовать близость даже когда родные обнимают тебя ежеминутно и говорят, что ты — смысл их жизни. Именно для этого все и нужно проговорить вслух — чтобы НЕ помогло. Это — шаг из инфантильной норки, где ты сидишь и молча ждёшь, что догадаются, что сами поймут и порешают, что ты — сильный — но такой, сказочно-драматично сильный. Тебе НЕ помогут. Именно тогда ты начнёшь двигаться сам.
7. Не бойся, если тебя жалеют. Люди так проявляют свои и страх и эмпатию — сострадание это хорошее чувство. Отношение других тебя не формирует.
8. Не испытывай стыд за свою тревожность. Вообще никогда не испытывай стыд. Стыд и вина — это разные вещи. Вина связана с внутренней моралью. Стыд — это всего лишь страх перед обществом, внешний локус контроля. Стыд — это всегда перед кем-то и за себя. Не надо себя предавать. Этот мир ничего тебе не должен. Но и ты ничего не должен ему. У вас — синергия.
9. Ты знаешь, что у тебя с кожей, что со зрением, что с желудком. Что у тебя с биохимией также нужно знать. После разборок с биохимией, ты пойдешь к психологу для разборок с психотравмами. И это тоже поможет. Чем быстрее ты встретишься с собой, тем больше поддержки от себя у тебя будет в будущем. (За этот пункт не ручаюсь, я работу с психологом еще не начала, но так пишут).
10. Постепенно близкие люди начнут возвращаться. На самом деле они никуда не уходили, просто ты был неспособен их принять. начнут возвращаться цвета. В этот период разыщи свои способы повысить цветность. Методом тыка. Мне в тот период помогли витамины группы Б (после сопят анализов на микроэлементы и т д), медитация — есть приложения — по 10 минут, идешь по городу и слушаешь в наушниках вместо музыки, и бокс\кикбоксинг с тренером — лишнее подавленное отлично выпизживается по груше, а главное — начинаешь лучше ощущать себя, свое тело и тело другого человека, перестаешь чувствовать себя стеклянной\нереальной/хрупкой, начинаешь чувствовать основу. Найди своё.
11. Если и когда ты справишься с депрессией — порадуйся тому, что с этих самых пор, когда твоя тревожность будет возвращаться (а она будет возвращаться, в более легких, не депрессивных формах) — ты начнешь узнавать ее ещё на подходе. Не нужно ее бояться, не нужно сопротивляться и объявлять войну — это слишком энергозатратно и неверно: тревожность — просто индикатор на твоей панели, сообщающий о перегреве мотора. Тревожные состояния — это часть быта любого человека с доступом в интернет. Ты же ходить и говорить как-то научился, и с тревожностью разберешься. Это ощущение медленно накатывающего «того самого» больше не будет тебя пугать, а станет просто маячком, таймером на духовке — «пора перезагрузится и сконцентрироваться на себе». точно также как сонное состояние означает, что пора поспать.
12. Не злись на свои стены, которые ты за все эти годы успешного успеха настроил вокруг себя, защищаясь от окружающего мира. Поблагодари их. ты провел серьезную работу по постройке и они хорошо поработали, защищая тебя, когда тебе это было нужно. а даже если не было нужно — они все равно защищали тебя. Со стенами нужно прощаться по дружески и с благодарностью. а можно — не прощаться. Можно просто рубить просторные ворота.
Смысла нет. Его и не было. Это все были сказки про Деда Мороза. Здесь просто приятно и просто интересно. Если ты это понял и тебя это больше не пугает — я поздравляю тебя, ты вышел из эпохи инфантильности и стал взрослым человеком. И я сочувствую тебе — верить в «смысл» было легче и приятней. Но пытаться понять суть вещей и суть людей — гораздо интересней.
Пустоту нужно наполнять собой, настоящим собой, а не успешным успехом и кликбейтом. Вспомни, ведь в детстве ты у себя был, но по дороге где-то потерял. Вернись и подбери.
Это все мой сугубо личный опыт. Надеюсь, это кому-то поможет.
(И Надеюсь, наше МОЗ когда-нибудь догадается ввести психотерапевтическую помощь в список не только бесплатных, но и обязательных услуг.
Опубликовано Оставить комментарий

"Tämä on meidän viimeinen puhelu", sanoi isä Minttu Väisäselle ennen itsemurhaansa.

Minttu Väisänen seisoo hautausmaalla.– Ilman isän kuolemaa en olisi tämä ihminen, joka nyt olen, sanoo Minttu Väisänen.

«Tämä on meidän viimeinen puhelu.»

Näin alkoi Minttu Väisäsen puhelinkeskustelu isänsä kanssa lokakuun kolmantena 2005. Ei heippaa, vain toteamus.

Toista tuntia kestäneen puhelun aikana isä kertoi kaataneensa pihapuut äidin pyynnöstä, nuohonneensa savupiipun ja varanneensa autolle huoltoajan. Hän teki myös suullisen perinnönjaon. Silti sanat tuntuivat epäuskottavilta.

– Ajattelin vain, että eihän se näin voi mennä. Sanoin isälle, että veisi pojat iltapäivällä uimaan, suunnittelimme tapaamista, kertaa Minttu Väisänen 15 vuoden takaisia tapahtumia.

Puhelun päätyttyä Väisänen veti lenkkarit jalkaan ja lähti ulos. Kesken lenkin tajuntaan iski tunne, että kaikki ei ole kunnossa.

Silloin isä oli jo kuollut.

Läheisen itsemurha on musertava kokemus, jonka jälkeen useimmat meistä eivät haluaisi kohdata mitään, mikä muistuttaa siitä.

Väisäsen tarina on kuitenkin toisenlainen: hän ryhtyi hautausurakoitsijaksi, joka kohtaa samanlaisia tragedioita työssään jatkuvasti. Lisäksi hän auttaa muita itsemurhan kokeneita toimimalla vertaistukiohjaajana.

Auttaminen on tapa käsitellä surua, mutta siitä nouseva merkityksellisyyden ja yhteyden tunne myös antaa voimavaroja, joita menetyksen kokenut ei voi mistään muualta saada.

«Täällä se makaa»

Viimeisen puhelun jälkeen isä ei enää vastannut.

Väisänen soitti äidilleen, joka oli aloittamassa työvuoroa perheen huoltamoyrityksessä Tervolassa. Lopulta hän sai äidin taivuteltua siirtämään töiden aloittamista ja lähtemään kotiin katsomaan isää.

Isä löytyi olohuoneen lattialta.

– Äiti sanoi puhelimessa, että «täällä se makaa». Se iski kuin salama kirkkaalta taivaalta.

Väisänen sai ystävältään kyydin ja meni poliisin kieltelystä huolimatta sisään kotiin nähdäkseen, mitä isä on itselleen tehnyt. Poliisi yritti varoitella, että sisällä on veristä.

Yrittäjäperheessä kasvanut poikatyttö on tottunut touhuamaan, joten shokki sai väistyä järjestelyjen tieltä.

Minttu Väisänen.
– Muistan, että ruumisauto oli ajettu pihan nurmikolle. Se ärsytti, kertaa Minttu Väisänen tapahtumia isän kuolinpäivänä.Antti Heikinmatti / Yle

– Tapaturmasiivoojia ei saatu paikalle pariin päivään, joten tein itse ensisiivouksen.

Pihalla yksi paikalla olleista poliiseista antoi työpuhelimensa Väisäsen käteen. Soittaja oli vapaapäivää viettämässä ollut toinen tervolalainen poliisi.

Hän oli ensimmäinen, jonka kanssa Väisänen pystyi purkamaan tapahtunutta.

– Siitä jäi lämmin tunne, että joku soitti minulle. Joku oli siinä.

Vuosia myöhemmin hän tapasi poliisimiehen työtehtävissä ollessaan.

– En tunnistanut häntä, mutta kun palaveri oli ohi hän kysyi minulta, muistanko kuka hän on.

Kotiin Kemiin palattua arkea lasten kanssa oli pakko jatkaa niin normaalisti kuin mahdollista – ruuaksi makaronimössöä, lapset aamulla hoitopaikkaan.

Päivisin Väisänen jatkoi touhuamista: siivoojat, katon paikkaus, hautajaiset. Vielä siunauspäivän aamuna Väisänen kävi viemässä arkkuun isän tekemän hirvenpääkuvallisen kuksan ja suosikkipipon.

Suru ja tyhjyyden tunne tulivat vasta hautajaisten jälkeen.

– Purin niitä lenkkeilyyn. Mitä pahempi olo, sitä pitempi lenkki, Väisänen sanoo.

Hauturiksi lähes pystymetsästä

Isän kuolemaan liittyvät kokemukset saivat lopulta Väisäsen vaihtamaan alaa. Viitisen vuotta sen jälkeen hän ehdotti äidilleen, että he perustaisivat hautaustoimiston.

Väisänen hankki alan kokemusta kemiläisessä hautaustoimistossa, käveli äitinsä kanssa pankkiin, otti lainaa ja hankki tilat yritykselleen.

Kuulostaa päähänpistolta, mutta yrittäjäsuvussa se ei ole kummallista. Muitakin syitä oli.

– Se helpottaa henkilökohtaista suruprosessia, joka ei lopu koskaan. Minulla ei ollut kukaan kaverina silloin, mutta nyt minä voin auttaa omaisia ja helpottaa heidän oloa. Se on minulle kauhean tärkeää.

Minttu Väisänen asettelee peitteitä arkkuun hautaustoimistossaan.
Ennen yrityksensä perustamista Minttu Väisäsellä oli vain muutaman kuukauden kokemus hautausalalta.Antti Heikinmatti / Yle

Hän on työskennellyt vuosia poliisin tapaturmapäivystäjänä, joka kutsutaan paikalle tapaturmaisissa ja itsemurhakuolemissa.

Väisänen on mennyt taloon ja perheeseen, jossa joku on päättänyt elämänsä tekotapaa myöten samalla tavalla kuin hänen oma isänsä. Hänen noutaessa vainajaa poliisimiehet ja yhtiökumppanina toimiva puoliso ovat odottaneet oven takana.

– He tietävät, että minä pystyn siihen. Heidän ei ole sitä pakko tehdä ja olen halunnut suojella muita siltä, ettei heidän tarvitsisi kokea mitään sellaista.

Auttaminen voimaannuttaa

Hautaustoimiston perustamisen aikoihin Väisänen kouluttautui itsemurhan tehneiden omaisten vertaistueksi Surunauha ry:ssä (siirryt toiseen palveluun). Lisäksi hän toimii vertaistukena Surevan kohtaaminen -hankkeessa (siirryt toiseen palveluun).

Toisten auttamisessa on Väisäsen mukaan vieläkin paljon oman surun käsittelemistä.

– Viimeksi ryhmässä oli useampia ihmisiä, jotka ovat myös saaneet sen viimeisen viestin. Kun niitä tarinoita kuunteli ensimmäistä kertaa, se oli raskasta, Väisänen myöntää.

Suomalaista auttamista on tutkinut Helsingin yliopiston käytännöllisen teologian professori Anne Birgitta Pessi. Hänen mukaansa auttamisesta saatavassa voimaantumisessa keskeinen elementti on siitä saatava kohtaamisen ja yhteyden kokemus.

– Esimerkiksi vapaaehtoistoiminnassa perusviesti on usein se, että ihmiset lähtevät auttamaan ja yllättyvät, miten antoisaa se on itselle.

Minttu Väisänen hautaustoimistossaan.
– Tuttavien arkuttaminen menee tunteisiin. Mutta toisaalta helpottaa, kun tietää voivansa auttaa, Väisänen sanoo.Antti Heikinmatti / Yle

Koronavuonna 2020 yhä useampi suomalainenkin on halunnut auttaa toisia.

Kanssaihmisiä on ilahdutettu nalleilla ikkunoissa, eristykseen suljetuille naapureille ja läheisille on käyty kaupassa, matkailijakadon ahdistamille rekikoirille on lahjoitettu ruokaa ja moni on liittynyt SPR:n ystäväpalveluun.

Poikkeusolojen tuoma into vapaaehtoistyöhön (siirryt toiseen palveluun) (siirryt toiseen palveluun) tekee näkyväksi kaksi asiaa: auttaminen on yleisinhimillistä ja sitä ruokkii kokemus «samassa veneessä» olemisesta.

– Siinä palataan siihen ihmisten yhteyden voimaan, on se sitten motiivi tai sitouttava tekijä, Anne Birgitta Pessi sanoo.

Ei ole tavatonta, että moni suuren menetyksen, esimerkiksi lapsen kuoleman tai vakavan sairauden kokenut, päätyy auttamaan toisia samassa tilanteessa olevia.

Pessin mielestä juuri vertaistuesta saatava auttamisen ilo voikin antaa kaikkein syvimpiä merkityksellisyyden tuntemuksia.

– Voisi ehkä ajatella myös sitä, että siinä myös se oma kipeä tarina, jossa periaatteessa ei ole mitään hyvää, saa merkityksen sen jakamisen kautta. Että sen kautta voi tulla jotain hyvää tähän maailmaan, Pessi pohtii.

Ehkä juuri tästä nousee voima, jolla Minttu Väisänen pystyy kohtamaan oman elämänsä musertavimmat hetket uudelleen ja uudelleen.

Kipeiden asioiden käsitteleminen ei ahdista, koska joku voi saada siitä helpotusta omaan tuskaansa.

– Usein siinä tilanteessa ihminen ajattelee, että tätä ei voi tapahtua meille tai että tätä ei ole tapahtunut kenellekään muulle. Ja sehän ei pidä paikkaansa.

Vähitellen häpeä hälvenee

Itsemurhaan liittyy Suomessa edelleen niin paljon häpeää, että se saatetaan salata.

Kristillisessä perinteessä itsemurha on ollut synti. Nykykirkko on suhtautumistaan muuttanut ja on mukana aktiivisesti tukiryhmissä itsemurhan tehneiden omaisille.

Toisaalta itsemurha on äärimmäinen epäonnistuminen yksilökeskeisten maailman projektissa, jossa jokaisen pitäisi olla «paras versio itsestään».

Minttu Väisäsen kädet, hihat käärittyinä ja tatuoinnit näkyvillä.
Väisäsen ulkonäkö tatuointeineen ja koruineen poikkeaa stereotyyppisestä mielikuvasta, joka hauturiin liitetään. Käsivarressa on tatuointi lapsista, reidessä isästä. – Vasen puoli kehosta on varattu kuville läheisistä, hän sanoo.Antti Heikinmatti / Yle

Häpeän taustalla voi olla myös syyllisyyden tunnetta. Miksi en pystynyt auttamaan? Miksi en tajunnut?

Minttu Väisänen korostaa, että kaikki läheisen itsemurhaan liittyvät tunteet ovat sallittuja – myös häpeä ja syyllisyys, kunhan niitä pystyy käsittelemään.

Hän kertoo esimerkin. Huumenuoren vanhemmalle saatetaan sanoa, että «olipa hyvä, että näin tapahtui». Hyvää tarkoittava viesti muuttuu loukkaukseksi.

– Vertaistukiryhmässä voi sanoa, että täällä voitte myöntää, että se on helpotus. Että enää ei tarvitse pelätä, milloin puhelinsoitto tulee. Nyt loppui se pelkääminen, nyt alkoi kaipaus.

Väisänen ei ole koskaan häpeillyt kertoa, että hänen isänsä tappoi itsensä. Syyllisyyden tunne on tuttu.

– Se tuli jopa uniin: näin monta kertaa isän kuoleman jälkeen unta, jossa ajoin kohti Tervolaa, enkä koskaan pääse perille.

Itsemurhista saa puhua

Itsemurhista käytävää julkista keskustelua on jarruttanut myös käsitys siitä, että niistä puhuminen lisäisi itsemurhien yleisyyttä. Surunauhan toiminnanjohtaja Riika Hagman-Kiuru kumoaa myytin.

– Itsemurhia voidaan ehkäistä, eikä niistä puhuminen tutkimusten perusteella lisää itsemurhien yleisyyttä. Viestinnässä täytyy kuitenkin korostaa vastuullisuutta, Hagman-Kiuru muistuttaa.

Nuorten kohdalla on havaittu ilmiötä, jossa julkkisten itsemurhista raportoiminen yksityiskohtaisesti tekotapoineen voi houkutella kopioimaan teon.

– Tabu on itsemurhien, kuten myös mielenterveysongelmienkin osalta lähtenyt purkautumaan ja asioista voidaan puhua nyt enemmän, iloitsee Hagman-Kiuru.

Myös Minttu Väisänen on huomannut, että keskusteluilmapiiri on muuttunut vapautuneemmaksi aivan viime vuosina.

– Itsemurhakin on toisaalta vain tapa kuolla, Väisänen sanoo.

Minttu Väisänen kynttilä kädessä.
Väisänen ei käy isänsä haudalla usein. – Muistelen isää päivittäin työni kautta ja auttamalla toisia.Antti Heikinmatti / Yle

Isän kuolema jää mysteeriksi

Sitä Väisänen ei vieläkään tiedä, miksi isä päätyi tappamaan itsensä.

Firmalla meni hyvin, eikä ruumiinavauksessa löytynyt mitään merkkejä sairauksista – vaikka Väisänen olisi niin toivonutkin.

Hän uskoo, että tapahtuma oli väistämätön. Isä ei nähnyt mitään muuta vaihtoehtoa päästä ahdistuksestaan.

Tähän hän päätyi pysäyttävällä tavalla pian isän kuoleman jälkeen. Väisänen ajoi pienten poikiensa kanssa autolla ja ohitti Paattionlehdon hautausmaan.

– Veeti sanoi, että tuonne se pappa sitten menee ja näytti hautausmaata. Ja lapsi ei varmasti tiennyt, että siellä on hautausmaa. Ajattelin, että onko isä ajanut lasten kanssa siitä ja sanonut, että tuonne minä sitten menen.

Haluaisiko hän nyt tietää, miksi? Ehkä, jos tilaisuus kysyä isältä tulisi. Syyn selvittäminen ei kuitenkaan ole se tärkein asia isän itsemurhassa.

– Ilman sitä en olisi tämä ihminen, mikä nyt olen.

 

Опубликовано Оставить комментарий

Лиз Гилберт. Самое опасное место — постель.

«Когда годы назад я боролась с депрессией, я вдруг осознала: самым опасным в мире местом для меня была постель, в которой я лежала в одиночестве — не спящая, не читающая, но думающая».
Писательница Лиз Гилберт, автор бестселлера «Есть, молиться, любить», рассказала о своем опыте борьбы с депрессией.
Мои дорогие…
Когда годы назад я боролась с депрессией, я вдруг осознала: самым опасным в мире местом для меня была постель, в которой я лежала в одиночестве — не спящая, не читающая, но думающая.
И самым опасным временем дня для меня был период между тем, как я проснулась, и тем, как встала с кровати. И чем дольше я растягивала этот период, чем дольше оставалась в постели, захваченная тем процессом, который стала называть «горизонтальные думы», тем хуже мне становилось.
Моя болезнь, моя депрессия хотела, чтобы я оставалась в горизонтальном положении как можно дольше, ведь там я была ее заложницей. Как только начинались размышления, начиналась и грусть. И как только начиналась грусть — у меня появлялись реальные проблемы. Потому что это было мое самое страшное кино, каждый кадр которого показывал беспокойство, стыд, отчаяние, сожаление, несостоятельность, прошлые неудачи и будущие катастрофы. И как только это кино захватывало меня в заложники, подъем казался еще более сложным, и день мой был сразу разрушен.
Где-то на пути восстановления от депрессии я смогла создать себе железное правило: я разрешила себе делать в кровати только три вещи — спать, читать или (если повезет) обжиматься с кем-то. (Да, я сказала «обжиматься», как восьмиклассница.)
Но если я хочу избежать коварных ущелий в горах собственного мозга, мне не разрешается в постели думать. И если я слишком долго останусь там горизонтальным заложником собственного смертоносного воображения — я буду обречена. Я создала скрипт, чтобы общаться с собственным разумом: если ты достаточно проснулся для того, чтобы сказать мне, что я самый большой кусок дерьма в истории человечества, значит, ты достаточно проснулся и для того, чтобы начать день. Это придавало мне бодрости, чтобы встать. И иногда встать было самой большой победой дня.
Я не знаю, кому сейчас нужно услышать эти слова, но я их все равно скажу: если вы можете сделать это физически, то вставайте прямо сейчас.
Ничего хорошего от горизонтальных раздумий с вами не произойдет. Не разрешайте своему мозгу выиграть у вас его самую жестокую игру. Вы заслуживаете лучшего.
Вставайте. Перенесите свой разум в положение повыше — там лучше вид и обзор.
Вы можете это сделать.
Я вас очень люблю.
Автор: Лиз Гилберт
Перевод Натальи Жигилевой специально для Family Tree

Family3