Опубликовано Оставить комментарий

Что такое депрессия?

Kuvahaun tulos: ЧТО ТАКОЕ ДЕПРЕССИЯ?

В коллекцию видеолекций о депрессии

Контакты, которые могут помочь:
051 — служба экстренной психологической помощи в Москве
8-800-2000-122 — Всероссийский детский телефон доверия
8-499-216-50-50 — Горячая линия экстренной психологической помощи МЧС России
http://pomogaya-drugim.ru/ — бесплатная служба психологической помощи, которую оказывают люди с инвалидностью
Режиссёр — Тома Селиванова Оператор — Денис Клеблеев Монтаж — Андрей Травников Анимация — Александра Харитонова Звук — Юлия Широкова Цветокоррекция — Егор Пигалев Продюсер — Стася Трус https://takiedela.ru/
Благодарим за помощь Ивана Рыболовлева и коллективу лаборатории молекулярной генетики наследственных болезней Института им. И.В. Курчатова. Также благодарим за помощь и консультации психолога Ольгу Китаину. Но отдельная благодарность — всем, кто согласился поделиться с нами своими историями депрессии. Спасибо! ——————————————————————- КОНТАКТЫ И СОЦ.СЕТИ: https://www.instagram.com/kester121/ https://twitter.com/kester34 https://vk.com/kester121 https://teleg.run/krinj loskutov@tag.show — ПОЧТА ДЛЯ СВЯЗИ

Опубликовано Оставить комментарий

Masennus on kansantauti, joka vie varhaiseläkkeelle.

Ylilääkäri, psykiatri Jukka Kärkkäinen, THL.Suuri virhe tämän hetken hoidoissa ovat liian pitkät sairauspoissaolot, sanoo koalition perustajajäsen THL:n ylilääkäri Jukka Kärkkäinen.

Taas kerran tilastot pääsivät yllättämään.

Masennuksesta johtuvien työkyvyttömyyseläkkeiden ja sairauspoissaolojen määrä kääntyi kaksi vuotta sitten jyrkkään kasvuun.

Masennusoireet ovat myös lisääntyneet työikäisillä, etenkin nuorilla.

Nyt mielenterveyden häiriöt ovat saavuttamassa tuki- ja liikuntaelinten sairaudet suurimpana työkyvyttömyseläkkeen syynä.

Kun karut tilastot julkistettiin viime vuoden keväällä, moni alan ihminen ajatteli, että asian ei voi antaa vain olla.

THL:n ylilääkäri Jukka Kärkkäinen oli yksi heistä.

Pian syntyi myös idea vastaiskuun: masennuskoalitio.

Suomen psykiatriyhdistyksen edustajana Jukka Kärkkäinen oli osa skitsofreniakoalitiota. Hiukan kummallinen nimi viittaa epäviralliseen yhteisöön. Se koostuu ihmisistä ja järjestöistä, jotka haluavat vaikuttaa skitsofrenian hoitoon. Skitsofreniakoalitio syntyi jo viisi vuotta sitten. Skitsofrenia ja masennus ovat yhteiskuntaa eniten kuormittavia mielenterveyden sairauksia.

– Koska masennus on kansansairaus, jolla on iso yhteiskunnallinen merkitys, totesimme, että tarvitaan myös masennuskoalitio, Kärkkäinen sanoo.

Työkyvyttömyyseläkkeelle masennuksen perusteella vuosina 2005–2018 siirtyneet
Samuli Huttunen / Yle

Viime vuoden huhtikuussa Kärkkäinen luonnosteli paperin masennuskoalition toimintaperiaatteista.

Siinä todetaan näin:

Masennus kuormittaa yhteiskuntaamme erittäin paljon henkisesti ja taloudellisesti. Vakavaa masennusta sairastaa Suomessa joka vuosi noin 300 000 ihmistä. Masennus aiheuttaa sairauksista eniten työkyvyttömyyttä ja parin miljardin euron kustannustaakan yhteiskunnalle. Masennuksen vuoksi jää määräaikaiselle tai toistaiseksi eläkkeelle vuosittain noin 3 000 henkilöä. Valtaosa näistä eläkkeistä voitaisiin ehkäistä tehokkaammalla hoidolla.

Taitoa olisi mutta hoitoprosessi mättää

Mikä masennuksen hoidossa Kärkkäisen mukaan nykyään on siis pielessä?

– Vika ei ole keinoissa. Vika on niiden toteuttamisessa, psykiatri toteaa.

Masennus on sairaus, joka on mahdollista hoitaa. Toisin kuin vaikkapa skitsofreniassa, paranemisen ennuste on hyvä, Kärkkäinen sanoo.

– Tammikuussa tuli päivitetty käypähoitosuositus masennuksen hoitoon. Siinä on paras ajankohtainen tieto siitä, miten masennus pitäisi hoitaa. Teoriassa käypähoitosuositukset tunnetaan, mutta käytännössä niitä ei noudateta riittävästi, eikä toteuteta systemaattisesti ja yhdenvertaisesti eri puolilla maata, Kärkkäinen toteaa.

Ensimmäinen ja tärkein masennuskoalition tehtävä Kärkkäisen mukaan onkin edistää sitä, että masennuksen käypähoitosuositus otetaan käyttöön kaikkialla (siirryt toiseen palveluun).

– On hyvä kysymys, miksi käypähoitosuosituksia ei noudateta. Käypähoitosuositukset ovat tietenkin suosituksia, mutta niiden on tarkoitus olla kokooma parhaista hoidoista ja ohjata ammattilaisia vaikuttaviin hoitokäytäntöihin, Kärkkäinen korostaa.

Annetaan Kärkkäisen kertoa. Hänen mukaansa ongelma on pitkälti prosessissa.

Työterveyden puolella masennusdiagnoosi osataan yleensä tehdä nopeasti. Lisäksi psykiatrin konsultaatio ja työterveyspsykologin selvittelykäynnit järjestyvät nopeasti. Hoito saadaan vauhdilla alkuun. Sairauden pitkittyessä potilaat siirtyvät usein hoidettavaksi julkiselle puolelle. Ja ne, jotka eivät ole työterveyshuollon piirissä, lähtevät suoraan hakemaan julkiselta puolelta apua.

Julkinen puoli taas on kaikkea muuta kuin nopea.

– Suurin ongelma on hoitoonpääsy. Päivystykseen pääsee nopeasti, mutta yleensä masentuneet eivät hakeudu päivystykseen, vaan varaavat tavallisen terveyskeskusajan. Potilas voi joutua odottamaan ensimmäistä aikaa pahimmillaan monta viikkoa, Kärkkäinen sanoo.

Hitaus ei ole ainoa ongelma. Hoitoon hakeutuva ihminen saa myös liian vähän aikaa ongelmiensa purkuun.

– Mielenterveysongelmien oireiden vuoksi tuleva potilas vaatii paljon enemmän vastaanottoaikaa kuin flunssapotilas. Aikaa ei siis yksinkertaisesti varata masentuneille riittävästi.

Kun alkuselvittely on tehty, myös jatkoaikoja pitäisi olla riittävän tiheästi. Hoidon edistymisen valvonta ja arviointi vaativat riittävän tiheät tapaamiset, Kärkkäinen korostaa.

– Oli kyse lääkityksestä tai voinnin seurannasta, lääkärin pitäisi kahden viikon välein nähdä ihmistä.

Hidas ja harva hoito on ongelman ydin. Masennus on siinä mielessä syövän kaltainen leviävä sairaus, että mitä pidempään sen hoidossa menee, sitä vaikeampi sitä on hoitaa ja toipumisen ennuste heikkenee.

Masennus ei hoidu sairauslomalla

Suuri virhe tämän hetken hoidoissa ovat Kärkkäisen mukaan liian pitkät sairauspoissaolot. Kärjistäen, mitä pidempään ihminen on poissa töistä, sitä vaikeampi hänen on parantua masennuksesta.

– Sairauspoissaolon pitäisi edistää toipumista. Mutta masennuksessa se ei sitä välttämättä tee, Kärkkäinen sanoo.

Työllä ja toiminnalla on myös hoitava ja kuntouttava merkitys masentuneelle potilaalle, hän muistuttaa.

– Sairausloma on usein hallinnollinen ratkaisu, kun henkilöllä työkyky heikkenee, eikä hän jaksa tehdä työtä. Jos näkökulma vaihdetaan sairauden hoitoon ja siitä toipumiseen, pitkien sairauspoissaolojen vaikutus on päinvastainen. Ne ennustavat työkyvyttömyyden jatkumista.

Kärkkäisen teesi on, että masennuksen perusteella määrätyt sairauspoissaolot tulisi minimoida. Toki on vaikeita ja jopa psykoottisia masennuksia, joissa sairauspoissaolo on tarpeellista. Useimmat masennukset ovat kuitenkin lieviä ja keskivaikeita. Niissä työkyky on heikentynyt, mutta sairastuneella sitä on edelleen jäljellä. Näille ihmisille pitäisi Kärkkäisen mukaan järjestää sopivaa, kevennettyä työtä, vaikka osasairauspäivärahalla.

Lisää terapiaa, mieluiten heti

Parannettavaa riittää. Yksi suurista ongelmista on terapian puute.

– Meiltä puuttuu varhaisvaiheen psykoterapia. Lievissä ja keskivaikeissa masennuksissa terapia on toimiva vaihtoehto lääkkeille. Sitä ei ole nyt tarjolla, Kärkkäinen sanoo.

Varhaisvaiheen psykoterapia auttaisi monia masentuneita heti. Kun hoitoa saisi nopeasti, se voisi myös tepsiä nopeasti.

Viime syksynä syntynyt terapiatakuu-kansalaisaloite (siirryt toiseen palveluun) saa Kärkkäiseltä varauksellisen hyväksynnän.

– Terapiatakuu-aloitteella on laaja kannatus eduskunnassa. Ja siinä on kysymys juuri tästä.

Terapian tarjoaminen nopeammin vaatisi, että hoitoon pitäisi panna lisää rahaa.

Myös Suomen psykiatrien yhdistys on ottanut kantaa terapiatakuuseen ja terapeuttien tarpeeseen. (siirryt toiseen palveluun)

Yhdistyksen mukaan terapiatakuun toteutumiseen tarvittaisiin vähintään 800 terapauttia lisää.

Lääkkeiden vaikutusta ei osata seurata

Vaikka vaatiikin lisää terapiaa, Kärkkäinen puhuu myös lääkkeiden puolesta.

Myös lääkehoidon osaamisessa on parantamisen varaa. Lääkkeitä kyllä määrätään, mutta niiden vaikuttavuutta tulisi seurata aktiivisesti. Jos lääke ei auta, se pitää vaihtaa tai yhdistää toiseen lääkkeeseen, Kärkkäinen sanoo.

Masennuslääkkeitä on 17 eri vaihtoehtoa ja niiden annostelu on yksilöllistä, hän muistuttaa.

Jo sivuoireiden välttämiseksi aloitetaan pienimmästä tehokkaasta annoksesta, yksilöllinen vaihtelu voi tehokkaassa lääkeannoksessa olla jopa nelinkertaista.

Siksi tarvitaan aikaa ja resursseja, jatkuvaa seurantaa, jotta lääkitykset saadaan kohdilleen.

Masennuksen haittaa työkyvylle onnistuttiin vähentämään kerran – nyt se pitäisi tehdä uudelleen

Vuonna 2008 oltiin samanlaisessa tilanteessa kuin nyt. Masennuksen aiheuttama työkyvyttömyys oli lähtenyt äkkinousuun.

Sosiaali- ja terveysministeriö asetti vuonna 2007 niin sanotun Masto-hankkeen.

Masto hanke ehkäisi masennusta työelämässä sekä pyrki vähentämään masennusperusteista työkyvyttömyyttä.

Kärkkäinen sanoo, että nyt olisi mastohankkeen jatkon paikka.

– On vaikea sanoa varmasti, mikä oli Masto-hankkeen merkitys. Voi olla, että silloinen muutos johtui joistakin muista yhteiskunnallisista tekijöistä kuin Masto-hankkeesta. Mutta olen sitä mieltä, että Masto-hanke pitäisi silti toistaa.

Masto-hankkeen loppuraportin mukaankin masennusperäinen työkyvyttömyys lähti sen aikana laskuun. (siirryt toiseen palveluun)

– Koska tämä on iso kansallinen ongelma, myös ratkaisujen pitää olla lopulta kansallisia. Käypähoitosuositusten toteuttamisen ohella tarvitaan kansallista ohjausta, Kärkkäinen sanoo.

Valtiovallan ja terveydenhuollon ammattilaisten lisäksi myös työntanajat pitää saada mukaan, hän painottaa.

– Esimerkiksi S-ryhmä (siirryt toiseen palveluun) ja Lidl ovat nousseet julkisuuteen, sillä että ne ovat järjestäneet työntekijöilleen lyhytpsykoterapiaa. Ne ovat saaneet tällä aikaiseksi myös taloudellisia tuloksia, Kärrkäinen sanoo.

– Jos masennukseen puututaan, kaikki voittavat. Potilas voittaa, työnantaja voittaa, yhteiskunta voittaa.

Ylilääkäri, psykiatri Jukka Kärkkäinen, THL.
Ylilääkäri, psykiatri Jukka Kärkkäinen, THL.Petteri Bülow / Yle

Masennuskoalitio lähtee taklaamaan masennusta

Kärkkäisen luettelemien hoidon puutteiden lista on pitkä. Ja se jatkuu yksityiskohtaisempana.

Mutta entä ratkaisut?

Masennuskoalitio kannustaa lääkärit ja sairaanhoitajat ottamaan laajasti ja systemaattisesti käyttöön masennuksen hyvän hoidon periaatteet.

Työ vaatii sinnikkyyttä. Ensimmäisen tapaamisensa masennuskoalitio piti viime huhtikuussa.

Koalitiossa vaikuttavat Jukka Kärkkäinen, Suomen psykologiliiton Mira Karrach, Mielenterveysomaisten keskusliiton Pia Hytönen, Mielenterveyden keskusliiton Olavi Sydänmaanlakka, Suomen aivot ry:n Sami Pirkola sekä lääkeyritys Jansenin Pirjo Mäenpää.

Nyt huhtikuussa on ensimmäinen tilaisuus, johon kutsutaan alan ammattilaisia ja mielenterveystyöhön liittyviä tahoja.

– Lähetämme kutsut terveyskeskuksiin ja esimerkiksi potilasjärjestöille, Kärkkäinen sanoo.

Masennuskoalition tarkoitus on järjestää tilaisuuksia ja seminaareja, joissa tuodaan eri näkökulmista esille masennuksen merkittävyyttä sairautena ja miten se aiheuttaa yhteiskunnassa paljon taakkaa. Koalitio etsii ratkaisuja tilanteen parantamiseksi.

Ja kuten sanottu, kaikki tapahtuu epävirallisen organisaation kautta. Löyhästi mukana on esimerkiksi työeläkeyhtiö Varma, joka tarjoaa tilat huhtikuun tapaamiselle.

Työkyvyttömyyseläkkeelle vuosina 2000–2018 siirtyneet sairauspääryhmän mukaan
Samuli Huttunen / Yle
Опубликовано Оставить комментарий

Илья Плужников: «Проблема не в стрессе, а в том, что его вызвало».

head_imgКак получить меньше вреда от плохого стресса и больше пользы от хорошего

Постоянный стресс приводит к обострению хронических заболеваний — и отодвигает проявления болезни Альцгеймера. Для нормального развития ребенку полезен стресс в спортзале и за партой, но не в общении с одноклассниками и родителями. Стресс может разрушить психику — или выявить давно возникшие проблемы. О противоречивой природе этого важного механизма соучредитель ПостНауки Роман Авдеев поговорил с психологом Ильей Плужниковым
— Поговорим о стрессе. Как он влияет на нас и как мы можем с ним справиться? Что такое «плохой» и «хороший» стресс: можно ли плохой превратить в хороший, может ли хороший помочь справиться с плохим? И что вообще такое стресс?

— Стресс — это понятие, которое появилось, когда биологи занялись изучением адаптации. Как только окружающая среда от нас что-то требует, мы должны к этому требованию адаптироваться — это эволюционный механизм. И вот этот момент адаптации к новому требованию среды назвали стрессом.

— Есть ли разница между стрессом у человека и у животного?

— У человека есть дополнительные виды стресса — информационный, социальный стресс. Но на нейрофизиологическом уровне стресс у всех проявляется примерно одинаково.

— Стресс можно как-то измерить? Какие метрики используют ученые, изучая стресс?

— Биологическим маркером стресса является уровень кортизола в крови. Его можно измерить. Исследования показывают, что повышенный уровень кортизола коррелирует с психическими расстройствами, с дезадаптацией, с частыми соматическими заболеваниями и так далее. Автор одного из исследований о нейробиологии стресса прямым текстом говорит: чтобы снизить стресс, врач может проверить уровень кортизола и при необходимости прописать снижающие его препараты.

В психологии используются опросники. В конце 1970-х годов американские психиатры Томас Холмс и Ричард Рэй разработали шкалу стресса (она кочевала из одной классификации психических расстройств в другую, и только в DSM-5 ее не было). Они опросили огромное количество людей о том, какие события были для них самыми стрессовыми, и сделали список: смерть близкого человека — 100 баллов, развод — 73 балла и так далее.

Есть там и такие пункты, как, например, отпуск (13 баллов), женитьба (50 баллов). Вы в самом начале упоминали хороший стресс. Действительно, еще Ганс Селье, который считается отцом-основателем теории стресса, выделял[] эустресс и дистресс. Первый — хороший, мобилизует организм. Второй тоже мобилизует, но с ним организм не в силах справиться.

От насморка до ПТСР

— Что, если человек длительное время испытывает дистресс?
— В 1970-х годах психиатр Джордж Энджел разработал биопсихосоциальную концепцию — диатез-стресс-модель[]. Он показал (а после него и многие другие), что большинство хронических заболеваний содержат в себе и биологические, и психологические, и социальные факторы. А стресс их запускает.
— То есть каких-то специфических стрессогенных заболеваний нет — стресс может способствовать возникновению любого?
— Именно. За исключением так называемых стрессовых расстройств. Это отдельная рубрика в психиатрической классификации, куда входит очень узкий спектр заболеваний.
Прежде всего это острая реакция на стресс, когда у человека из-за каких-то ужасных событий возникает острая депрессия или он впадает в длительный ступор.
Это и всем известное посттравматическое стрессовое расстройство: события, связанные с угрозой жизни и значительно меняющие картину мира субъекта, повреждают психику. Например, «вьетнамский синдром», «афганский синдром» — примеры боевого ПТСР.
— Иммунитет связан со стрессом?
— Очень сильно. Например, первым симптомом депрессии могут быть частые простуды.
— Влияет ли стресс на умственные способности?
— Да, повышенный кортизол коррелирует с результатами тестов на память.
— Может ли стресс привести к структурным изменениям в головном мозге?
— Исследования показывают, что у пациентов с ПТСР действительно есть изменения в мозге. Но тут сразу возникает вопрос о причинно-следственной связи. Это у них изначально была плохая резистентность к стрессу, поэтому они заболели ПТСР? Или ПТСР вызвало изменения в мозге? Я считаю, что, скорее всего, первый вариант.

— А на гены стресс может влиять? Передаваться по наследству? 
— «Впаять» в гены ничего нельзя. Но можно повлиять на их экспрессию — то, как они будут работать у конкретного человека, как будут взаимодействовать. Условно говоря, изменить не анатомию, а физиологию.
Но обычно это очень тонкие изменения, последствия которых неочевидны. Нельзя сказать, что «дети военного времени» все одинаково «ненормальные». У них может быть другая биохимическая картина вследствие голода. А могут быть последствия отсутствия контакта с отцом.

Хороший стресс

— Я занимаюсь бегом. Когда пробежишь марафон, уровень кортизола зашкаливает. Значит, это стресс?
— Да, это стресс. Но к периодически возникающим небольшим дозам стресса организм приспосабливается. Вы закаляетесь не только физически, но и психологически. Это хороший стресс.
Социальная активность тоже хороший стресс: каждое новое знакомство — маленький выброс кортизола. Как и смена работы, карьерный рост, новые задачи.
— Как хороший стресс влияет на организм в долгосрочной перспективе?
— Исследования показывают, что у людей, которые в течение жизни постоянно испытывали позитивный стресс, снижается риск проявления болезни Альцгеймера. Сама болезнь никуда не девается: она генетически запрограммирована. Но поражение клеток не приводит к слабоумию. Человек не знает, что болеет. Только лет через десять резко становится слабоумным.
А у тех, кто вел спокойную жизнь, но перенес хотя бы две или более настоящие травмы (потерю близкого человека, развод, я уж не говорю об онкозаболеваниях, изнасилованиях, войнах и так далее), риск возникновения старческого слабоумия повышается очень сильно.
— Что могут сделать родители, чтобы наполнить жизнь ребенка хорошим стрессом? Про физическую активность понятно: пусть занимается физкультурой, участвует в соревнованиях…
— Поддерживать самооценку. Если ребенок участвует в соревнованиях и у него получается, он знает, что дальше будет сложнее, но уверен, что выдержит, — он этот стресс перенесет с достоинством и самоуважением, с принятием себя. А если родители-перфекционисты задирают планку, начинается плохой стресс: «Что будет, если я не выиграю? Что скажет мама, если я надену не те пуанты?» Важно мягко продвигать ребенка вперед и всячески давать положительную обратную связь.
— Если мы ребенка максимально изолируем от стресса, то его умственные способности…
— Не разовьются. Но при этом, если стресс будет слишком сильным, — например, его буллят в школе, — он просто не сможет учиться, усваивать знания.
Должен быть баланс. Чтобы на ребенка не давили, но постоянно ставили ему новые задачи.

Лучший способ защиты от стресса

— Давайте поговорим о борьбе со стрессом. Все мы знаем такие методы, как бутылочка пива на ночь, курение, заедание…
— Вы говорите об ужасных вещах.
— Но они же работают!
— Предположим, человек живет счастливо, но тут у него случается небольшой стресс. Если ему в этой ситуации приходится «лечиться» алкоголем, значит, вся предыдущая жизнь не подготовила его к этому пустяку. А если стресс постоянный и сильный и человек вдруг открывает для себя, что ему становится легче от рюмашки, это путь к алкоголизму.
Лучший способ защиты от стресса — активность. Физическая нагрузка, спорт — это все реально работает.
Другой способ — когнитивный. Включите рефлексию, интроспекцию. Не называйте то, что с вами происходит, стрессом: стресс лишь проявление некоего неблагополучия, которое вы в данный момент переживаете. Поймите, какие события в прошлом к этому привели и есть ли у вас ресурсы на будущее, чтобы совладать с ситуацией. Попробуйте переосмыслить ситуацию, взглянуть на нее с другой стороны; выпишите «за» и «против». Задействуйте социальные связи, попросите помощи у близкого человека. Всему этому психотерапевты учат пациентов.

— Можно ли лечить стресс сном?

— Исследования показывают, что люди, которые правильно спят — без недосыпа, но и не пересыпая, — живут дольше, у них меньше проблем с психическим здоровьем. Существует целая концепция связи тревожных расстройств с циркадными ритмами, выработкой мелатонина.
Но тут снова вопрос о причинно-следственных связях. Вы не спите, потому что вы в стрессе? Или у вас стресс из-за недосыпа? Возникает порочный круг.
— Как-то расплывчато.
— Давайте скажем так: есть корреляция между ведением здорового образа жизни и отсутствием дистресса.
— Помогает ли справиться со стрессом медитация?
— Да, это тоже активный метод. Сложный метод, которому нужно учиться, чтобы он начинал работать. Так называемая третья волна когнитивной психотерапии основана на медитации: психотерапевты в определенный момент открыли, что практики, применяемые буддистскими монахами, помогают пациентам справиться с тревогой.
— Кстати, как психотерапевты работают с людьми в стрессе?
— Зависит от того, с чем пришел пациент. Один решил сменить работу, а там нагрузка, к которой он не привык. А другая подверглась сексуальному насилию, для нее весь мир разрушен. В первом случае будет что-то вроде коучинга: будем учить человека задействовать внутренние ресурсы, налаживать связи с новыми коллегами или просить помощи у друзей. А во втором речь пойдет, метафорически выражаясь, о реконструктивной психотерапии: нужно будет доказывать пациентке, что мир, может, не идеален, но все же достаточно хорош.
— Помогают ли антидепрессанты справиться со стрессом?
— Если антидепрессанты выписал врач, то да. Потому что врачу природа вашего расстройства виднее: возможно, проблема уже не в стрессе, а в более серьезных вещах.

Как определить меру стресса

— Можно ли точно сказать, в какой момент хороший стресс переходит в плохой?
— Для ПТСР перечислены конкретные ситуации (онкология, изнасилование, война, стихийное бедствие и так далее) — если вы попадете в одну из них, есть высокая вероятность, что вы заболеете ПТСР.
Если говорить о повседневном стрессе, то для европейского взрослого человека, я думаю, это осознание неадекватности эмоциональной реакции: тревоги слишком много, она доставляет слишком сильный дискомфорт, возникают вегетативные проявления — от потеющих ладоней до панических атак, — а стрессоров, которые должны были бы ее вызывать, нет. Если на протяжении какого-то времени — у каждого своя норма реакции — человек не может справиться сам или справляется при помощи неадекватных методов вроде алкоголя, значит, с ним что-то не так.

— Если появилась тревога, то человек уже живет в стрессе?

— Нет. Тревога, как и первичная стрессовая реакция, — это базовый адаптационный механизм. Сигнал о том, что что-то идет не так и нужно принимать решение. Если человек живет совершенно без тревог и забот, в какой-то эйфории, это тоже своего рода безумие.
Феноменологически и даже, наверное, биологически стресс и тревога — похожие вещи. Тревога — это психологическое понятие. А стресс — та же тревога, но на языке эволюционной биологии.
— Так как же определить, что вот сейчас уже накроет?
— Все очень индивидуально. Люди годами живут с паническими атаками, депрессией, психосоматическими расстройствами и не обращаются к врачам и психологам, потому что считают, что «ну вот жизнь такая». Живут в очень тяжелом стрессе, истощают свой организм; у них нарушается синаптическая передача в нейронах, изменяются физиологические процессы в сердце, в периферической нервной системе…
— Мне наш разговор напоминает анекдот про сына, который обращается к папе: «Папа, как правильно выпивать, где мера?», а тот ему: «Да если бы я знал, сынок». 
— В середине прошлого века, когда активно изучали стресс, всем казалось, что одно простое понятие может многое объяснить. Но все гораздо сложнее. Стресс оказался лишь неспецифической реакцией, которая запускает цепочку других процессов, уже специфических.
Представьте человека, который едет в трамвае, прикладывает карточку, она не срабатывает, и он разносит весь трамвай. Это стресс? Ну да, фрустрация. Но проблема не в том, что карточка не сработала. И не в том, что человек разнес трамвай. А в том, почему у него гипертрофированная или парадоксальная реакция на небольшой стрессор. Это может быть признаком какого-то расстройства.
Поэтому для психологии стресс интересен только с точки зрения стрессовых и постстрессовых расстройств. Во всех остальных он является лишь триггером. Очень часто пациенты жалуются на низкую стрессоустойчивость. Начинаешь расспрашивать — а там депрессия. Но говорить о депрессии людям тяжело, проще сказать, что стрессоустойчивость барахлит, надо ее подкачать, как мышцу.
— Но при этом стресс необходим?
— Ганс Селье на последней странице своей книги писал, что вся наша жизнь — стресс. Как в том анекдоте: если вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли.
postnauka.ru