Brain zaps – состояния, которые люди описывают как электрические вспышки/разряды, возникающие в мозге, обычно в период отказа от антидепрессивной терапии. Этот разговорный термин родился в интернет среде и достаточно емко описывает феномен, который в психиатрической литературе в менее ярких характеристиках упоминается как один из симптомов отмены антидепрессантов.
Симптомы, ассоциированные с отменой антидепрессантов впервые были описаны еще для трициклических антидепрессантов. Их возникновение первоначально рассматривалось как конверсионная реакция; и только после дальнейших наблюдений подобных реакций, удалось связать эти состояния с холинергической системой.
Другая реакция на прекращение лечения наблюдалась при отмене селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС). Шацберг и его соавторы описали синдром отмены СИОЗС, как набор симптомов, возникающих после внезапного прекращения лечения или после резкого снижения дозы препарата. Эти симптомы, как правило, слабо выражены и преходящи, быстро устраняются при повторном введении исходного препарата и могут быть сведены к минимуму медленным снижением дозы. Симптомы были сгруппированы следующим образом: желудочно-кишечные, гриппоподобные, сенсорные симптомы, нарушения равновесия, нарушения сна.
В 1997 году ученые обратили внимание на описанные в интернете состояния, сходные с ощущением «электрошока» или «удара тока», которые впоследствии на веб-сайтах для пациентов стали называть «brain zaps» (brain – мозг, zap – бац, удар, взрыв, хлопок, пробка, скачок). Ощущение удара током было отнесено к категории сенсорных нарушений. Ученые предполагают, что длительное лечение, короткий период полувыведения и тревога, возникающая при лечении, могут являться факторами риска развития таких состояний. Механизм действия связывали с даун-регуляцией серотониновых рецепторов, потенциальной вторичной реакцией серотонинергической системы на другие нейротрансмиттеры или некоторую неизвестную врожденную чувствительность у отдельных пациентов.
Из опубликованных за последние 15 лет исследований «brain zaps» встречаются только в описаниях клинических случаев. Campagne сообщает о 3 случаях резкого прекращения приема венлафаксина. Дозы препарата варьировались от 37,5 мг до 225 мг в день. Во всех 3 случаях сообщалось об «электрических разрядах в голове». Не было отмечено никакой разницы в интенсивности симптоматики в зависимости от дозы препарата. Feth и его коллеги описали пациента с симптомами, похожими на “электрический шок”. Детальное неврологическое обследование не выявило никаких отклонений. Cortes и Radhakrishnan описали случай пациента, у которого после резкого прекращения приема венлафаксина развилась «дрожь в голове». На основании гипотезы о том, что синдром прекращения СИОЗС/СИОЗСН является результатом норадренергического дисбаланса, пациенту был назначен атомоксетин, в результате чего симптомы улучшились через несколько часов.
Papp, Onton решили более детально изучить вопрос и подсчитали сообщения с упоминанием «brain zaps» (595 постов), оставленные посетителями сайта Mental Health Daily (популяный веб сайт, посвященный проблемам психического здоровья). Полученные данные сопоставили с информацией о частоте выписанных в США рецептов на антидепрессанты (Table 1).
Четверть сообщений о «Brain zaps» были связаны с приемом венлафаксина и десвенлафаксина. Флуоксетин, один из самых часто выписываемых антидепрессантов упоминался лишь в 3,1 случаев. Сертралин, эсциталопрам и дулоксетин встречались в количестве, пропорциональном частоте назначения препаратов.
Продолжительность приема антидепрессантов до наступления «электрических разрядов» колебалась от 2 дней до 25 лет, причем в более чем половине случаев длительность терапии составляла «2 года и более». Чаще всего происходила резкая отмена антидепрессанта, четверть пациентов снижали дозу постепенно (Table 2).
Большинство пациентов испытывали электрические сенсации менее года (122, 77% из 159 сообщений), примерно половина из которых (37% из 159 сообщений) испытывали их в течение месяца или меньше. Было получено 24 сообщения о пациентах, которые переносили «brain zaps» достаточно длительное время (от 5 до 30 лет – 37,23% из 159 сообщений). Чаще между последней дозой препарата и первым случаем «brain zaps» проходило совсем немного времени, у некоторых пациентов состояния возникали и “во время приема”, в меньшем количестве случаев описывали промежутки в “1-2 недели” и “20-36 часов”.
Большинство пациентов описывала «brain zaps» как состояния, длящееся от доли до нескольких секунд. Субъективные переживание чаще всего сравнивали с электрическим током, который ощущается внутри черепа. Brain zaps чаще всего сопровождались головокружением, различными слуховыми ощущениями (шипение, статичные звуки), в том числе люди сообщали, что “слышат, как двигаются их глаза”, реже отмечались диссоциативные нарушения (Table 3, 4).
В качестве триггера чаще всего упоминались движения глаз и головы, усиление симптомов наблюдалось при беге, ходьбе, что также могло быть связано с движением глаз. При фиксации взгляда описанные нарушения уменьшали свою интенсивность или проходили (Table 5).
Шестая часть упоминаний содержала сведения о значительном влиянии состояний на качество жизни вплоть до инвалидизации (Table 6).
Описания также содержали опыт обсуждения данной проблемы со специалистом. Большая часть пациентов не были предупреждены возможности возникновения подобных симптомов. Психиатры часто связывали brain zaps с наличием других психических или соматических расстройств или вовсе отрицали возможность возникновения brain zaps. Множество пациентов выражали серьезное недовольство опытом взаимодействия с врачами.
Несмотря на имеющиеся сведения о том, что синдром отмены напрямую связан с периодом полувыведения лекарственного средства и резкой отменой препарата, данные, полученные Papp и Onton, показали, что сертралин, несмотря на длительный период полувыведения, был вторым наиболее частым препаратом, вызывавшим brainzaps. Кроме того, ощущения удара током возникали даже при медленном снижении дозы.
Наиболее часто используемым веществом для облегчения симптомов были омега-3 жирные кислоты, но в целом эффективность не была изучена надлежащим образом и поэтому не может быть рекомендована в качестве эффективного лечения. Поскольку патофизиологические механизмы, предлагаемые на сегодняшний день в литературе, достоверно не описаны, четких схем лечения brain zaps не существует.
Ограничением данного исследования является характер сбора данных. Хотя полученные данные не подходят для статистического анализа, они все же отражают тенденции и могут быть использованы для планирования более систематического анализа проблемы.
Подготовила: Чеснокова О. И.
Источник: Papp A, Onton JA. Brain Zaps: An Underappreciated Symptom of Antidepressant Discontinuation. Prim Care Companion CNS Disord. 2018;20(6):18m02311. Published 2018 Dec 20. doi:10.4088/PCC.18m02311
http://psyandneuro.ru
Рубрика: Депрессия
Карантин: влияние на психическое здоровье.
В конце 2019 года в Китае появился новый тип коронавируса, вызвавший пандемию по всему миру. К 25 марта 2020 года было подтверждено более 400 000 случаев инфицирования, причем считается, что реальное число случаев гораздо выше. Наиболее тяжело болеют лица старше 70 лет и лица с сопутствующими заболеваниями.
ВОЗ и правительства стран обращают внимание преимущественно на физикальные симптомы и осложнения, однако психологические и социальные последствия также стали привлекать все больше внимания в связи с тем, что населению рекомендовано “социально дистанцироваться” друг от друга.
В марте 2020 года правительства стран по всему миру обратились к гражданам с просьбой самоизолироваться, чтобы ограничить скорость распространения вируса и снизить нагрузку на систему здравоохранения. Миллионы детей были переведены на дистанционное обучение, большинство работников перешло на работу из дома. В Великобритании лиц, входящих в группу риска (старше 70 лет, с сопутствующими заболеваниями и беременных женщин) попросили самоизолироваться от прямых контактов на минимальный срок 12 недель, а тех, кто возможно контактировал с заболевшими коронавирусом попросили оставаться дома и изолировать себя и проживающих с ними членов семьи на 14 дней. Психологические последствия этих изменений вызывают все большую озабоченность, и стало распространяться все больше рекомендаций, как сохранить психическое здоровье и благополучие, несмотря на недостаток научного изучения таких рекомендаций.
В связи с этим Brooks с соавторами провели экспресс-обзор данных, касающихся последствий карантина для психического здоровья и благополучия (Brooks et al., 2020). Центр по контролю и профилактике заболеваний дает следующее определение карантина: “разделение и ограничение перемещения тех лиц, которые потенциально могли контактировать с возбудителем инфекционного заболевания, чтобы выявить заболевших” (CDC, 2017). Именно это определение использовалось в статье.
Задача статьи заключалась в том, чтобы предоставить информацию, которая могла бы быть полезной для системы здравоохранения во время вспышки коронавируса. На момент написания статьи ограничительные меры включали в себя строгую самоизоляцию, когда граждан просили не покидать дома за исключением необходимости купить продукты, не ходить в гости и не принимать гостей.
Результаты
Авторы нашли 3166 исследований, из которых 24 удовлетворяли критериям включения в обзор. Исследования охватывали 10 стран. В 11 работах изучались психологические последствия карантина после SARS, 5 – после вспышек Эбола, 3 – после пандемии H1N1 2009/2010, 2 – после MERS и 1 – после конского гриппа. Участниками исследований были: простое население, медицинский персонал, сообщества школьников/студентов, контактные лица и владельцы лошадей. Кроме популяционных выборок, исследования различались по продолжительности карантина (где-то он был неопределенной продолжительности), по используемым мерам сохранения психического здоровья и благополучия, а также по продолжительности последующего наблюдения.
Большинство исследований было посвящено состоянию психического здоровья и благополучия вскоре после карантина. В большинстве исследований сообщалось о повышенных уровнях психологического дистресса у лиц, находившихся в карантине, включая симптомы тревоги, раздражительности, бессонницы и депрессии. Отмечался также повышенный уровень выраженности симптомов посттравматического стрессового расстройства, а в одном исследовании выраженность симптомов была принята как достаточные для выставления диагноза у 28% участников. В одном из исследований, где сравнивалась группа студентов бакалавриата, находившихся в карантине, с аналогичной группой, не находившейся в карантине, значимой разницы в выраженности симптомов посттравматического стресса или общепсихиатрических нарушений выявлено не было, хотя сами авторы отмечают, что испытуемые были молоды и скорее всего имели меньше обязательств.
Небольшая часть исследований касалась долгосрочных психологических последствий карантина. В одном исследовании, проведенном среди 1656 жителей, помещенных в карантин как контактных с MERS, отмечалось, что частота тревоги и гнева по данным самоотчетов, снизилась спустя 5 месяцев после окончания карантина. Только два исследования затрагивали психологические последствия спустя 12 месяцев и выявили более высокие уровни психологических симптомов спустя 3 года у лиц, находившихся в карантине по сравнению с теми, кто в карантине не находился. В нескольких качественных исследованиях отмечались долгосрочные поведенческие изменения, такие как избегание толпы.
Докарантинные предикторы возможных психологических последствий включали в себя низкий уровень образования и наличие психического расстройства в анамнезе. Иные факторы потенциально могут играть роль, но в исследованиях они были продемонстрированы менее последовательно. Более длительная продолжительность карантина, страх инфицирования, фрустрация и скука, недостаточное снабжение предметами первой необходимости и ограниченность информации во время карантина были ассоциированы с бóльшими психологическими последствиями в дальнейшем. Авторы подчеркивают продолжительное воздействие финансовых потерь из-за карантина и их связь с ухудшением психического здоровья и благополучия. Вдобавок во всех исследованиях уделялось внимание стигматизации лиц, находившихся на карантине.
Заключение
Авторы приходят к выводу, что карантин может негативно влиять на психическое здоровье и благополучие человека, однако подчеркивают, что последствия несоблюдения карантина будут гораздо хуже.
Авторы полагают, что следующие стратегии могут снизить негативные психологические последствия карантина:
- по возможности сокращение продолжительности карантина;
- максимальное информирование населения;
- адекватное снабжение населения предметами первой необходимости;
- уменьшение скуки, улучшение коммуникации;
- особое внимание необходимо уделять работникам здравоохранения;
- при сохраняющемся карантина предпочтительнее поощрять альтруизм, а не применять принудительные меры.
Многие из этих рекомендаций основаны на результатах сравнительно небольшого числа исследований, не уделялось большого внимания факторам, искажающим результаты, что могло привести к слишком детализированным рекомендациям.
Обсуждение
С учетом современной международной ситуации, когда требуется постепенное ужесточение мер для преодоления инфекции, этот обзор является важным и своевременным. Необходимо признать, что из-за большой скорости подготовки этого обзора методология неизбежно будет несовершенна, и поэтому результаты следует интерпретировать с осторожностью.
Ограничения данного обзора включают в себя следующее:
- исследования проводились в разных географических местах, большинство включенных в исследование лиц находились на карантине по поводу SARS;
- исследования имели разный дизайн, были выполнены на разных популяциях, использовались разные инструменты измерения;
- в обзор вошли только обсервационные исследования, которые подвержены большому количеству погрешностей;
- не проводилась качественная оценка исследований;
- неизвестно число рецензентов, как и то, рассматривалось ли каждое исследование одним рецензентом или несколькими;
- не проводилась количественная оценка влияния продолжительности карантина на психическое здоровье и благополучие, несмотря на предположение, что короткая продолжительность карантина лучше для психического здоровья;
- не обсуждались, например, такие факторы как пол, социоэкономический статус и ранее имевшиеся психические расстройства, что могло усложнить понимание связи между карантином и состоянием психического здоровья.
Практическое применение
Рекомендации авторов вряд ли окажут негативное влияние на общественное здоровье или клиническую практику, даже если они основаны на недостаточных доказательствах. Следует отметить, что совет сократить продолжительность карантина “с учетом известной продолжительности инкубационного периода” представляется во многом непрактичным. В ряде случаев, таких как COVID-19, решение о продолжительности карантина должно приниматься тогда, когда еще нет достаточных данных о продолжительности инкубационного периода и периода, когда человек является заразным. Слишком короткие сроки карантина повышают риск дальнейшей передачи и распространения инфекции. Следует также отметить, что в аналогичном экспресс-обзоре делался вывод, что раннее введение карантина является одним из самых эффективных способов контроля распространения таких коронавирусных заболеваний как COVID-19 (Nussbaumer-Streit et al., 2020).
Помимо данных, представленных в этом обзоре, необходимо отметить, что сейчас у нас имеется беспрецедентный доступ к медицинской информации через компьютеры, телефоны и другие устройства. Психологические последствия, обусловленные недостатком информации, могут быть сглажены благодаря этим технологиям, если государственные органы, службы здравоохранения, новостные агентства и аккаунты в социальных сетях будут предоставлять актуальную информацию. Однако нужно помнить, что хотя доступ к информации сейчас стал проще, качество информации в различных источниках разнится, и необходимо позаботиться о том, чтобы направить общественность к надежным, заслуживающим доверия источникам. Более того, эти платформы могут смягчить негативные последствия карантина и изоляции, предоставляя возможность общения посредством электронной почты, аудио и видеоконференций. Аналогично, технологии могут помочь поддержать чувство общности и преодолеть стигму, связанную с тем, что человек находится в карантине.
Правительства также могут проводить вмешательства “сверху”, чтобы минимизировать психологические последствия карантина, и финансовые меры,как очевидно из данного обзора, занимают среди этих мероприятий важное место. Вероятно, психологический дистресс снизится, если людям не нужно будет задумываться о том, могут ли они позволить себе не ходить на работу или как им выплатить зарплату персоналу. В США (по данным на март 2020 года) растет заболеваемость COVID-19, при этом в стране нет национальной политики в отношении пособий по болезни. Предоставление базовой финансовой поддержки всем гражданам должно быть приоритетом для всех правительств.
Автор перевода: Лафи Н.М.
Источник
Основная статья: Brooks, S.K., Webster, R.K., Smith, L.E., Woodland, L., Wessely, S., Greenberg, N., & Rubin, G.J. (2020). The Psychological Impact of Quarantine and How To Reduce It: Rapid Review of the Evidence. The Lancet, 395:10227, 912-920. https://doi.org/10.1016/S0140-6736(20)30460-8
Другие использованные источники:
Centers for Disease Control and Prevention (2017). Quarantine and Isolation. https:www.cdc.gov/quarantine/index.html [Accessed: 24/03/2020]
Nussbaumer-Streit, B., Chapman, A., Dobrescu, A.L., Mayr, V., Persad, E., Klerings, I., & Gartlehner, G. (2020). The Effectiveness of Quarantine to Control the Coronavirus Disease 2019: A Rapid Review. The Lancet. https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=3550010
http://psyandneuro.ru
http://psyandneuro.ru
Пациенты с психическими расстройствами во время пандемии COVID–19.
Статьи, затрагивающие вопросы психического здоровья в условиях пандемии коронавирусной инфекции 2019, пока остаются единичным явлением среди публикаций в специализированных медицинских журналах. Сама специфика заболевания, казалось бы, выдвигает на первый план другие исследовательские темы, направленные на решение задачи снижения частоты тяжёлых форм заболевания, повышения выживаемости пациентов и т.д. Однако такой узконаправленный фокус внимания оставляет на периферии другие уязвимые в условиях пандемии группы населения, и в том числе — лиц с психическими расстройствами.
Предлагаемый перевод короткого сообщения, выходящего в апрельском номере журнала «Ланцет. Психиатрия» («The Lancet Psychiatry»), позволяет составить общее представление о спектре проблем в данной области. Текст был написан в феврале, и потому устарел в части некоторых фактических данных. Число заболевших COVID–19 к настоящему дню (29.03.20) перевалило за 650 000 человек, из эпидемии инфекция превратилась в пандемию, охватив более 180 стран. Тем не менее, заметка остаётся содержательно острой на текущий момент и, по-видимому, будет сохранять актуальность ещё долгое время. Это особенно касается наблюдаемого снижения доступности психиатрической и медико-психологической помощи лицам с психическими расстройствами в условиях карантина при одновременном возрастании нуждаемости в ней (из-за массивного воздействия социально-стрессовых факторов). Нетрудно представить, к каким последствиям может привести длительная «самоизоляция» этой категории больных. Сравнение с Западной Европой и США неуместно, так как телемедицина и телепсихиатрия, развитые за рубежом, остаются в нашей стране в зачаточном состоянии. Таким образом, заметка становится поводом для рефлексии над потенциальными последствиями пандемии для больных психическими расстройствами в России.
Пациенты с психическими расстройствами во время эпидемии COVID–19
Хао Яо
Гарвардская школа общественного здоровья им. Ц.Ш. Чана
Бостон, Массачусетс, США
Цзянь Хуа Чэнь
Шанхайский клинический исследовательский центр психического здоровья, Главная лаборатория по изучению психотических расстройств г. Шанхая, Шанхайский центр психического здоровья, Шанхайский университет Цзяотун
Шанхай, Китай
И Фэн Сюй
Департамент психологической медицины, Институт психиатрии, психологии и нейронаук, Королевский колледж Лондона
Лондон, Великобритания
Более 60 000 случаев заболевания подтвердилось во время эпидемии коронавирусной инфекции 2019 (COVID–19), большая часть из них — в Китае. Главным образом всеобщее внимание было сосредоточено на инфицированных больных, а также сотрудниках, оказывающих первую помощь пострадавшим, в то время как некоторые маргинализированные группы населения игнорировались. В настоящей заметке мы высказываем опасения в отношении эффекта эпидемии на людей с психическими расстройствами. Незнание различного влияния эпидемии на этих пациентов не только будет препятствовать целям предотвращения дальнейшего распространения COVID–19, но и усилит уже существующее неравенство в области охраны здоровья.
В Китае живут 173 миллиона людей с психическими расстройствами [1], и в обществе до сих пор преобладают пренебрежение и осуждение в отношении этих состояний [2]. Когда возникают эпидемии, люди с психическими расстройствами, как правило, более подвержены инфекциям в силу ряда причин. Во-первых, психические расстройства могут повышать риск развития инфекционных заболеваний, в том числе пневмонии [3]. В отчёте от 9 февраля 2020 года, в котором рассматривается выборка из 50 случаев заболевания COVID–19 среди стационарных больных в одном из психиатрических госпиталей в Ухане (Китай), высказывается обеспокоенность ролью психических расстройств в передаче коронавируса [4]. Возможные объяснения включают когнитивные нарушения, невысокий уровень осведомлённости о рисках, сниженная активность в отношении самосохранения, а равно и замкнутые условия в палатах. Во-вторых, заболев тяжёлым острым респираторным синдромом, обусловленным COVID–19, люди с психическими расстройствами могут столкнуться с бóльшим количеством препятствий в получении своевременной медицинской помощи из-за дискриминации по признаку психического нездоровья. Кроме того, сочетанность психического расстройства и COVID–19 сделает лечение более трудным и потенциально менее эффективным [5]. В-третьих, эпидемия COVID–19 обусловила параллельно идущую эпидемию страха, тревоги и депрессии. Люди с психическими расстройствами могут быть значительно более подвержены эмоциональным откликам на эпидемию COVID–19, проявляющимся в рецидивах уже имеющихся психических расстройств или ухудшении состояния, в силу высокой чувствительности к стрессу в сравнении с обшей популяцией. Наконец, многие люди с психическими расстройствами регулярно посещают амбулаторный приём в целях наблюдения и получения рецептов. Однако общенациональные предписания, касающиеся перемещения по стране и карантина, привели к тому, что эти регулярные посещения становятся всё более сложными и практически неосуществимыми.
Несколько голосов из этой большой, но уязвимой популяции людей с психическими расстройствами были услышаны во время данной эпидемии. Эпидемии никогда не затрагивают все группы населения в равной степени, и эти диспропорции всегда могут провоцировать распространение инфекций. Как специалисты в области психического и общественного здоровья мы призываем к должному и надлежащему вниманию к людям с психическими расстройствами во время эпидемии COVID–19.
Автор введения и перевода: Кадис Л.Р.
Основная статья: Yao H., Chen J.-H., Xu Y.-F. Patients with mental health disorders in the COVID-19 epidemic. The Lancet Psychiatry. 2020; 4 (April): e21.
Источники:
1. Xiang Y.-T., Yu X., Sartorius N., Ungvari G.S., Chiu H.F. Mental health in China: challenges and progress. The Lancet. 2012; 380: 1715–1716.
2. Li J., Zhang M., Zhao L., Li W., Mu J., Zhang Z. Evaluation of attitudes and knowledge toward mental disorders in a sample of the Chinese population using a web-based approach. BMC Psychiatry. 2018; 18: 367.
3. Seminog O.O., Goldacre M.J. Risk of pneumonia and pneumococcal disease in people with severe mental illness: English record linkage studies. Thorax. 2013; 68: 171–176.
4. China Newsweek. Collective infections of coronavirus among 50 patients and 30 health workers in one psychiatric hospital in Wuhan // Shanghai Obs. 2020. https://www.jfdaily.com/news/detail?id=208584 (accessed Feb 17, 2020; in Chinese).
5. Sartorius N. Comorbidity of mental and physical diseases: a main challenge for medicine of the 21st century. Shanghai Arch Psychiatry. 2013; 25: 68–69.
http://psyandneuro.ru
http://psyandneuro.ru
