«Когда в 2008 году обрушился фондовый рынок ценных бумаг, мне и моей жене было по 70 лет. На наших глазах в один миг исчезла половина наших пенсионных накоплений. Перед обвалом мы чувствовали себя уверенно: наших сбережений нам хватит до конца жизни. После обвала в моей душе поселился страх – что, если у нас не хватит денег, когда они понадобятся? Мне с трудом удавалось заснуть, посреди ночи я просыпался, шел в туалет и потом уже практически не мог спать. Я возненавидел эти полуночные гуляния по квартире, потому что знал – мои демоны уже ждут меня там, готовые атаковать мое сознание.
К тому времени, когда фондовый рынок оправился от потрясения и наших сбережений на счете снова оказалось достаточно, у меня уже сформировалась привычка – я ассоциировал ночные гуляния с тревогой. Стоило мне зайти в ванную комнату, как я начинал беспокоиться: ремонт в доме, планирование путешествия, возможные болезни, угроза старческой немощи, страх смерти, моей собственной и любимых людей.
Но однажды ночью, две недели назад, я осознал, что демоны тревоги покинули меня – уже несколько дней я наслаждался жизнью без них. Думаю, это было прямым следствием перемен, которые я осуществил за прошедшие два месяца. Одновременно я попробовал три новые для меня разновидности терапии, и они сработали: психотерапия, медитация и религия. Я называю религию одним из видов терапии, так как перестал верить в Бога с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Религия стала для меня терапией в том смысле, что помогла заживлению моей раны.
Я понял, что пора принимать меры, когда однажды вечером мое давление достигло отметки 200. Уже полгода на тот момент оно «прыгало». Я начал осваивать медитацию по онлайн-курсу, и мне показалось, что давление приходит в норму – я следил за показаниями домашнего прибора. Неожиданно после медитации оно подскочило, и я запаниковал. Бросился в спальню к жене и сказал, что ей, видимо, придется звонить 911. Жена посоветовала принять лекарство от давления, лечь в кровать и расслабиться. «Перестань, ради бога, мерить его каждые полчаса!» С того вечера она стала прятать прибор от меня подальше.
Уже на следующее утро наш семейный врач порекомендовал мне хорошего психотерапевта, и я стал еженедельно ходить к нему на прием. Я также медитировал один час перед сном, осваивая онлайн-курс по основам медитации.
На первой встрече с психотерапевтом я описал моих «демонов тревоги». Они сводились к двум вещам: я беспокоился о здоровье жены (хотя ситуация была серьезной, смертельной опасности не было) и о здоровье еще одного члена семьи. Я проводил без сна много часов, представляя худший сценарий развития событий в каждом случае.
Психотерапевт предложил вначале определиться с терминами. Он сказал, что вполне естественно «выражать озабоченность» по поводу благополучия близких, но тревога означает уже гораздо более высокий уровень беспокойства. Если беспокойство зашкаливает, то перерастает в тревогу, а слишком большое количество тревоги может повредить здоровью. Он также напомнил мне, что я могу не сбрасывать со счетов другой вариант развития событий, что все разрешится благополучно или, по крайней мере, гораздо лучше, чем я воображаю. Тут он произнес слово «вера», не в религиозном смысле, а в светском – просто сказал, что я мог бы верить, что мои близкие выздоровеют. Из всех слов он выбрал именно «верить», и оно пробудило во мне воспоминания о моем отрочестве в лоне католической церкви.
Доктор подал мне идею: я могу выбирать, во что верить, – будет ли у источника моей тревоги счастливый или плохой финал. Это послужило толчком и для размышлений о моих отношениях с религией.
Со времени моей учебы в университете в 60-е, когда вокруг бушевал экзистенциализм, я верил в безбожный мир, в котором каждая личность должна сама решить, во что он или она верит и по каким моральным принципам ей жить. Я помню, как спрашивал священников и монахинь, которые отвечали, как мантрой: «Ты просто должен верить». Я сделал вывод, что вера – подарок Бога, что он дает веру одним, но не дает ее другим. Теперь, под влиянием обстоятельств я решил пересмотреть свой подход: что, если я приму ту часть религии, которая не входит в противоречие с моим базовым агностицизмом? Не обязательно покупать весь «пакет», я могу выбрать вверить в то, что доставляет мне радость и благодаря чему я чувствую себя частью чего-то большего, чем я сам.
Я начал ходить на католическую мессу каждое воскресенье, потому что мне нравилось чувство, которое дарили эти посещения. Я вспоминал счастливые дни юности, когда я любил Бога. Я видел детей, которые готовились пройти свою первую конфирмацию, маленьких мальчиков в праздничных одеждах, и тосковал, что мне уже не стать одним из них, не вернуться к тем дням чистой невинности. Я отдавал себе отчет в иронии происходящего: я пытаюсь разумом управлять своими религиозными чувствами, а они, в свою очередь, требуют передать управление высшей силе. Произошла забавная вещь: я обрел радость в том, чтобы быть частью паствы, группы, которую я раньше презирал. Теперь я стал одним из стада. Как чудесно было расслабиться и отпустить контроль на волю Бога.
Я поразился также речи, которую слышал в церкви, языку любви, радости, счастья, помощи другим, искренней заботы об окружающих, пожеланиям всем хорошего здоровья и свободы от тревог. Ведь это были те же самые слова, что я произносил во время медитаций, которые недавно начал практиковать. В молитве мы просим Бога послать нам, нашим близким и всему живому на планете те же позитивные вещи, которых просим во время медитации.
Кроме того, медитация помогает осознать физическую часть эмоций, позитивных и негативных, которые приходят в наше сознание, как они ощущаются в теле. Если мысль сопровождается сильной негативной эмоцией, медитация побуждает распознать ее, «назвать по имени» и использовать осознанность тела, чтобы почувствовать как можно точнее, где и как эмоция проявляет себя на физическом уровне. Это может быть скованность, напряженность в груди, желудке или плечах. Определив местонахождение, можно сконцентрироваться на нем, «нырнуть в него», «дышать из него» – после этого эмоция в большинстве случаев исчезает.
Я учусь поступать так с негативными мыслями, даже когда я не медитирую. Когда мне на ум приходит знакомая мысль – я уже знаю, к чему она ведет, – я пытаюсь отпустить ее. Я вешаю на нее табличку «беспокойство», и она почти всегда уходит прочь. До того как я познакомился со своим психотерапевтом, я не задумывался, что у меня есть такой выбор.
Он дал мне много подсказок за время наших сессий. Например, от него я узнал, что в психотерапии и медитации используется похожий способ управления эмоциями: «назови, и ты ее поймаешь». И он аплодировал моему решению начать ходить в церковь, чтобы помочь моему выздоровлению.
Уже две недели я чувствую себя отлично. Я по-прежнему хожу в ту же самую ванную примерно в то же время, перед рассветом. В большинстве случаев я даже не помню, какие переживания охватывали меня здесь раньше, но иногда начинаю вспоминать, и тогда я просто выбираю не позволять бывшим демонам тревожить мой ум».
Подробнее см. на
сайте издания The New York Times.
www.psychologies.ru
Что мы знаем об анорексии? Это сигнал, который указывает на то, что причиняет боль внутри, считает философ Микела Марцано.
Длительный стресс, состояние неизвестности могут сформировать у нас привычку тревожиться по любому, даже незначительному поводу. Справиться с мучительным чувством помогает осознанность и вера. О своем опыте рассказывает писатель Джей Эл Коулс.
В рубрику 