Опубликовано Оставить комментарий

Emme siedä epävarmuutta, ja siksi meitä ahdistaa.

psykoterapeutti Emilia KujalaKun vatvomme huolia mielessämme, syntyy illuusio, että teemme niille jotain. Todellisuudessa vain lietsomme itsemme ahdistuneempaan tilaan, Kujala kirjoittaa.

Tiedätkö ihmisen joka pelkää vääriä valintoja niin paljon, ettei lopulta osaa valita mitään?

Entä onko lähipiirissäsi joku, joka tarkistelee ja varmistelee asioita tai käyttää valtavan paljon aikaa esimerkiksi esitelmän valmisteluun? Tai tuleeko mieleesi ketään, kuka haluaa tietää mahdollisimman tarkasti vaikkapa tulevan viikonlopun ohjelman tai reitin lentokentältä hotellille lomamatkalla? Heitä kaikkia yhdistää yksi asia: Allergisuus epävarmuudelle.

2020-luku on käynnistynyt sellaisella rytinällä, ettei kenellekään liene jäänyt epäselväksi, miten epävarmoja aikoja elämme. Tarkemmin ajatellen pandemioiden, sotien, ilmasto- tai talouskriisin tuottama epävarmuus kertoo jotain olennaista elämän luonteesta: Epävarmuus on varmuutta tavanomaisempi asioiden tila.

Mikään määrä tarkistelua tai valmistautumista ei takaa sitä, että kaikki menee suunnitelmien mukaan.

En keksi kovinkaan montaa asiaa ihmiselämässä, jotka loppujen lopuksi olisivat varmoja. Mieleeni tulee vain yksi jokseenkin varmana pitämäni asia. Me kaikki kuolemme joskus.

Huolimatta siitä, miten tavallista epävarmuus on, suhtaudumme siihen usein niin kuin se olisi epätavallista. Pidämme epävarmuutta väliaikaisena poikkeustilana, jonka otteesta on pyristeltävä takaisin varmuuteen mahdollisimman nopeasti. Se johtunee siitä, että epävarmuus tuntuu ikävältä.

On ymmärrettävää kaivata varmuutta ja hallinnan kokemusta. Joskus käy kuitenkin niin, että keinot, joilla kontrollia tavoittelemme, toimivat vain hetkellisesti. Mikään määrä tarkistelua tai valmistautumista ei takaa sitä, että kaikki menee suunnitelmien mukaan.

Tavoittelemme hallinnan kokemusta myös tietoa etsimällä. Internetin aikakaudella sen voisi kuvitella olevan helppoa. Psykoterapeutin työssäni olen kuitenkin huomannut tiedon olevan kaksiteräinen miekka. Tieto voi lisätä hallinnan kokemusta, mutta ei poista sitä tosiasiaa, että emme voi vaikuttaa kaikkeen.

Kun vatvomme huolia mielessämme, syntyy illuusio siitä, että teemme niille jotain.

Oman epävarmuusallergiani historia on pitkä ja tulevaisuuskin todennäköisesti vaiherikas. Esimerkkinä kerrottakoon seuraava.

Keväällä 2021 raskaaksi tulemista yrittäessäni koetin jatkuvasti tulkita kehoni merkkejä siitä, olenko raskaana vai en. Internet on pullollaan juttuja, joiden merkit siitä, että olet raskaana, saattoi yhdessä hetkessä tulkita raskaudeksi ja seuraavassa pieruksi.

Kun raastava epävarmuus vaihtui eräänä aamuna positiiviseen raskaustestiin, huokaisin helpotuksesta — mutta vain hetkeksi. Epävarmuus palasi jo samana iltana. Saattoihan olla, etten enää ollut raskaana, mutta en vain tiennyt sitä.

Seuraava epävarmuuden aihe oli, liikkuuko vauva. Raskausviikkojen karttuessa aloin pohtia, milloin on synnytyksen aika ja mistä sen huomaa. Viisi merkkiä lähestyvästä synnytyksestä täyttyivät noin kahden kuukauden ajan.

Lapsen synnyttyä huolehdin tietenkin, mistä tietää, onko vauvalla kaikki hyvin. Hengittääkö se? Hengittääkö se edelleen?

Varmistuksen hakeminen on loputon kierre, joka ei johda mihinkään. Olen taipuvainen ajattelemaan, että huolten ja epävarmuuksien syy elämässä vaihtelee, mutta määrä pysyy jokseenkin samana.

Allergisuus epävarmuudelle on yksi syy siihen, miksi niin monia meistä nykypäivänä ahdistaa.

Murehtiminen puolestaan on ahdistuksen polttoainetta. Kun vatvomme huolia mielessämme, syntyy illuusio siitä, että teemme niille jotain. Todellisuudessa vain lietsomme itsemme ahdistuneempaan tilaan.

On olemassa huolia, joihin voi löytää ratkaisun pohdiskelemalla. Jos esimerkiksi kuluvan viikon työmäärä ahdistaa, voi pohtia erilaisia tapoja järjestellä työtehtäviä ja ehkä delegoidakin jotain jollekin toiselle. Jos huolena taas on saako hakemansa työpaikan tai mokaako esitelmässä, ei auta kuin hyväksyä epävarmuus.

Hyväksyminen ja pitäminen ovat kaksi eri asiaa. Voimme hyväksyä asioita, joista emme pidä. Jos kyse on asiasta, johon emme voi vaikuttaa, hyväksyminen kannattaa.

Muiden allergioiden tavoin, siedätyshoito voi helpottaa myös allergiaa epävarmuudelle. Se käy kulkemalla epävarmuutta kohti, eikä sitä karkuun. Siinäpä vasta tärkeä mielenterveys- ja tulevaisuustaito.

Emilia Kujala

Kirjoittaja on psykoterapeutti ja ihminen, joka pitää siitä, että kaikki on hallinnassa.

https://yle.fi/

 

Опубликовано Оставить комментарий

Деревья дифференциальной диагностики: тревожность.

Как всегда в психиатрии, первым шагом в дифференциальной диагностике является исключение влияния психоактивных веществ или общего состояния здоровья. Поскольку тревожность может быть признаком делирия или нейрокогнитивного расстройства, эти специфические состояния также рассматриваются в данном разделе дерева решений.

Если тревожность возникает отдельными эпизодами с внезапным началом и сопровождается рядом соматических симптомов (например, учащенное сердцебиение, одышка, головокружение) и когнитивных симптомов (например, страх сойти с ума или страх сердечного приступа), это считается панической атакой (или, если количество характерных симптомов не достигает минимального порога в четыре симптома, “атакой с ограниченными симптомами“). Из-за особенного подхода к лечению панических атак для них предусмотрено отдельное дерево диагностических решений.

 

В остальных точках принятия решений при диагностике тревожности тревожные расстройства дифференцируются в зависимости от того, чего человек боится, каких ситуаций избегает, является ли тревожность реакцией на какой-либо стрессор. При паническом расстройстве тревожность связана со страхом новых приступов паники и возможными последствиями этих приступов. Агорафобия похожа на паническое расстройство тем, что человек боится мест или ситуаций, из которых трудно или неловко выбраться в случае панической атаки, но главное – это страх и избегание мест и ситуаций, а не сама паническая атака. Отражающий более обобщенный характер избегания (по сравнению с более ограниченным характером избегаемых ситуаций при таких состояниях, как специфическая фобия) диагноз агорафобии требует, чтобы человек испытывал страх перед ситуациями по крайней мере из двух “агорафобных кластеров”: общественный транспорт, открытые пространства, замкнутые пространства, очередь или толпа, пребывание вне дома в одиночестве. Сепарационное тревожное расстройство, Социальное тревожное расстройство (социофобия), Специфическая фобия и Болезненное тревожное расстройство – у каждого из них есть определенная направленность страха и избегания (т. е. разлука со значимыми другими; ситуации, в которых человек может оказаться в центре внимания других людей; контакт с объектом, вызывающим страх [например, с пауком], или попадание в ситуацию, вызывающую страх [например, полет в самолете]; наличие серьезного заболевания). Расстройства из группы обсессивно-компульсивных и сходных расстройств также могут быть связаны с тревожностью (например, тревожность, связанная с озабоченностью воображаемым телесным недостатком при Телесном дисморфическом расстройстве, боязнь испачкаться при Обсессивно-компульсивном расстройстве, тревожность из-за необходимости выбрасывать личные вещи при Патологическом накопительстве). Генерализованное тревожное расстройство, хотя и не входит в группу обсессивно-компульсивных расстройств, феноменологически близко к этому типу расстройств тем, что оно характеризуется чрезмерными руминациями, беспокойством по поводу нежелательных событий и хронической тревожностью.

 

Тревожность, которая развивается в ответ на воздействие травмирующего стрессора, может говорить о Посттравматическом стрессовом расстройстве или Остром стрессовом расстройстве, если наблюдаются также и другие особенности (т. е. избегание того, что ассоциируется с травматическим стрессом или связанными с ним обстоятельствами, ухудшение когниций и настроения, изменение активности); дифференциация основана на продолжительности (1 месяц или меньше для  Острого стрессового расстройства, более 1 месяца для Посттравматического стрессового расстройства).

 

Тревожность при депрессивных, маниакальных и гипоманиакальных эпизодах – настолько частое явление, что это, скорее, правило, а не исключение. Для указания на наличие сопутствующей тревожности, в DSM-5 предусмотрен спецификатор “С тревожным дистрессом”, который позволяет врачу обозначить тяжесть сопутствующей тревожности (от легкой степени до тяжелой). Наконец, если тревожность не находит адекватного объяснения ни в одном из пунктов диагностического дерева, диагноз в соответствии с DSM-5 все еще можно поставить. Если тревожность это симптоматическое проявление неадаптивной реакции на психосоциальный стрессор, то диагноз – Расстройство приспособительных реакций с тревожностью. Если нет, и при этом симптомы приводят к нарушению психологического или биологического функционирования (удовлетворяя, таким образом, критериям психического расстройства), остается использовать остаточную категорию, выбор зависит от того, желает ли врач зафиксировать симптоматическое проявление (в этом случае используется Другое уточненное тревожное расстройство) или нет (в этом случае используется Неуточненное тревожное расстройство). В противном случае тревожность может считаться частью нормального эмоционального репертуара и не должна восприниматься как проявление психического расстройства.

 

Дерево дифференциальной диагностики для тревожности

(скачать в pdf)

 


Материал подготовлен при поддержке Клиники неотложной психиатрии sch.clinic в Москве (режим работы: круглосуточно) +7 (495) 741-94-64

 

Источник: First, M. B. (2014). DSM-5 handbook of differential diagnosis. American Psychiatric Publishing.

 

Перевод: Филиппов Д. С.

 

Научная редактура: Касьянов Е. Д.

https://psyandneuro.ru/

 

Опубликовано Оставить комментарий

Деревья дифференциальной диагностики: суицидальные мысли и поведение.

При оценке суицидальности важно определить степень серьезности суицидальных мыслей, планов и действий, узнать, насколько доступны средства для совершения самоубийства, выяснить летальность метода, силу желания, наличие психотических симптомов, личный и семейный анамнез суицидальности, а также собрать информацию об употреблении психоактивных веществ. Степень суицидальности варьируется в диапазоне от периодически возникающего желания умереть, а также чувства, что “другим будет лучше, если я умру” (пассивные суицидальные мысли), до составления плана суицида и явного суицидального поведения.

Возможно, из-за того, что суицидальное поведение является отличительной чертой депрессивного эпизода, большинство людей связывают самоубийство с расстройствами настроения. По этой причине третья ветвь дерева предлагает “мини-дифференциальную диагностику” тех состояний DSM-5, которые связаны с подавленным настроением, а четвертая ветвь охватывает состояния с одновременным сочетанием депрессивных и маниакальных симптомов (так называемые смешанные состояния). Дерево диагностических решений показывает, что, хотя суицидальные мысли являются характерной чертой расстройств настроения, их необходимо учитывать при лечении широкого спектра расстройств, классифицируемых в DSM-5. Риск самоубийства резко возрастает при наличии более чем одного расстройства, поскольку каждое расстройство может независимо повышать этот риск (например, особенно распространенная и опасная комбинация включает в себя большое депрессивное расстройство, расстройство, связанное с злоупотреблением алкоголя, и пограничное расстройство личности).

 

Суицидальное поведение может быть вызвано другими симптомами, помимо подавленного настроения. Например, суицидальное поведение может развиться под влиянием бреда и императивных галлюцинаций (например, при шизофрении, биполярном расстройстве с психотическими симптомами или большом депрессивном расстройстве с психотическими симптомами), может быть связано со спутанностью сознания или другими когнитивными нарушениями (например, при делирии, нейрокогнитивном расстройстве, интоксикации психоактивными веществами или синдроме отмены) или может быть следствием расторможенности (например, при маниакальном эпизоде или Интоксикации психоактивными веществами). При пограничном расстройстве личности и диссоциальном расстройстве личности вероятность совершения самоубийства – 5-10 %, возможно, из-за импульсивности, лабильного настроения, низкой толерантности к фрустрации и высокого уровня потребления психоактивных веществ, характерных для людей с этими расстройствами. Аналогичным образом расстройство поведения является важным предиктором самоубийства у подростков, особенно когда оно сопровождается употреблением наркотиков и симптомами расстройства настроения.

 

При оценке суицидальных мыслей или поведения нужно учитывать тот факт, что такие симптомы иногда симулируются для того, чтобы попасть в больницу или “решить” другие жизненные проблемы. Пациенты быстро осознают с какой силой произнесенная фраза “Я хочу покончить с собой” воздействует на врачей, членов семьи и других значимых людей в их жизни. Симулирующие пациенты могут добиваться какого-то очевидного внешнего вознаграждения (например, перевод из тюрьмы в больницу, получение места для ночлега). При симулятивном расстройстве предполагаемая мотивация – это психологическая потребность взять на себя роль больного, особенно у людей, которые пытаются сделать больницу своим более или менее постоянным местом обитания. Расстройство приспособительных реакций диагностируется тогда, когда суицидальные мысли или поведение возникли в ответ на психосоциальный стресс, при отсутствии симптомов, отвечающих критериям других расстройств. Чаще всего этот диагноз используется для обозначения суицидального поведения подростков.

 

Возможно, что в чрезвычайных обстоятельствах (например, неизлечимая смертельная болезнь) желание покончить с собой не свидетельствует о психическом заболевании. Тем не менее, прежде чем сделать такой вывод врач должен исключить все другие причины появления суицидальных мыслей (например, депрессия, боль, бессонница, психоз, делирий).

 

Дерево дифференциальной диагностики для суицидальных мыслей и поведения

(скачать в pdf)

 


 

Материал подготовлен при поддержке Клиники неотложной психиатрии sch.clinic в Москве (режим работы: круглосуточно) +7 (495) 741-94-64

 

Источник: First, M. B. (2014). DSM-5 handbook of differential diagnosis. American Psychiatric Publishing.

 

Перевод: Филиппов Д. С.

 

Научная редактура: Касьянов Е. Д.

https://psyandneuro.ru/

https://psyandneuro.ru/