В рубрику Истории
Артур Заборски: Знаешь, что ты причастен к тому, как я сейчас смотрю на мир и на людей? Несколько лет назад я стянул CD-диск с пиратской копией «Вечное сияние чистого разума» Мишеля Годри, в котором вы с Кейт Уинслет сыграли драму героев, стоящих перед выбором удалить ли часть своих воспоминаний. Не сосчитать времени, потраченного на обдумывание, как бы поступил я, если бы имел такую возможность.
Джим Керри: Это пример того, как важно, чтобы в фильм были включены такие идеи, которые имеют непосредственное влияние на актёра. Для меня переломным фильмо был «Шоу Трумана» Питера Уира. Он позволил мне понять что значит быть свободным. Я был очень впечатлён той историей. Обнаружил тогда на съёмках очень многое и о себе, заметил как сильно пытаюсь жить жизнью, которую придумали для меня другие: агенты, фанаты, родители, партнёрши, продюсеры, режиссёры – могу продолжать бесконечно. Это был момент моего пробуждения, аналогичного пробуждению моего героя, который узнаёт, что с момента рождения является героем реалити-шоу. Он начинает осознавать какое всё вокруг него искусственное и придуманное, как мало от него зависит. Жизнь, которая казалось в его власти, на самом деле управлялась другими. Я почувствовал тогда что-то похожее. И заметил как много людей пробуют дёргать за верёвочки, на которых я подвешен. Тогда я и проснулся.
Как выглядело это пробуждение?
Как второе рождение. Началось оно с наблюдения, рефлексии, капли, которая разбивала камень. Одна мысль вызывала следующую, наступил эффект домино. Сейчас я знаю, что это определённый механизм, много о нём читал, т.к. ему посвящено много публикаций в области психологии. Когда этот процесс начинается, многие люди пытаются его остановить, хоть и понимают что это невозможно. Эти мысли и рефлексии кипят, будят одна другую, пока человек не дойдёт до бездны, которой так боится. Но это необходимо, потому что пробуждение чаще всего связано с выходом из удобного образа жизни, как сейчас говорится – выходом из зоны комфорта- понимания иллюзорности того, что нас окружает: вещи, которые кажется будут всегда, и люди, которые кажется нас поддерживают. У меня это выглядело так: я открыл, насколько я одинок, не смотря на большое количество поклонников, и насколько я ничего из себя не представляю, не смотря на роль, которую мне приписывали. Я почувствовал какой малой силой обладаю в действительности, поскольку не могу даже дирижировать собственной жизнью, а только плыву по течению карьеры.
Многие люди в тот период говорили, что я достиг всего, о чём можно мечтать. Честно говоря, тогда бы и я подписался под этими словами. В тот период мне казалось, что я на правильном пути, что сделал первый шаг. Тогда я только начал поднимать планку. Где уж мне было до удовлетворённости!
На самом деле не ходил распустив перья? Не чувствовал гордости?
Не смотря на то, что знаний в области психологии постоянно добавляется, мы не можем понять что нет чего-то такого как постоянное чувство удовлетворённости. Никогда не наступает момент, когда мы можем сказать: «Ок, теперь у меня есть всё, чего я хотел. Теперь я могу уже ничего не делать». Чувство удовлетворённости одно из самых быстропреходящих, удовлетворённым ты бываешь, но не являешься всегда. Если кто-то живёт всю жизнь с чувством полноты от одного единственного достижения, значит находится в пузыре, который целиком отделяет его от реальности. Это ненормально. Мы, актёры, знаем об этом лучше других, у нас распространён синдром одной роли, багажа, от которого невозможно отделаться, так как он определяет тебя и ограничивает.
Ты сам это пережил. После ролей в «Эйс Вентура: Розыск домашних животных» Тома Шедьяка а также «Тупой и ещё тупее» Питера Фаррелли никто не хотел тебя видеть в драматической роли. Жалеешь что так случилось?
Я живу в согласии с тем, что случалось в моей карьере, принял даже те ужасные фильмы. Такой уж я есть, и к своей личной жизни подхожу подобным образом. Не смотря ни на что могу улыбаться, когда оглядываюсь сейчас на тот период. Понимаю, что сейчас многие люди ожидают, что я буду стыдиться прошлого. Это совсем не так, нет ни стыда, ни горечи. Меня радует взгляд таких людей как Крис Смит, который в документальном фильме «Jim & Andy: The Great Beyond – Featuring a Very Special, Contractually Obligated Mention of Tony Clifton» присмотрелся к моей жизни и ролям того периода и не увидел там ни гримасничанья, ни мастурбирующей обезьяны. Увидел, что мой выбор однако был продуманным.
Минуту назад ты назвал эти фильмы ужасными. А почему тогда снимался в них?
Я верил, что фильм «Лжец, лжец» как и «Тупой и ещё тупее» и «Эйс Вентура…» вписываются в процесс эффективного уничтожения эгоистичного белого гетеросексуального мужчины. В «Эйс Вентура…» мой герой был похож на мудрую птицу – двигался как она и даже носил похожую причёску. Человек уподобляется птице, а не наоборот – это было для меня важно. А уже в «Тупой и ещё тупее» для меня было важно, что мы заострили внимание на самом примитивном поведении героев. К ним могли присмотреться многие парни, которым всегда казалось, что таким образом показывают свою мужественность. В свою очередь в «Лжец, лжец» мы пролили свет на бессилии больших мальчиков, которые строят свои отношения на лжи. Те фильмы в итоге появились в исследованиях на тему кино 90-х годов в контексте переосмысления мужественности. Мои герои смешили зрителей, которые узнавали в них типы людей из своего окружения: туповатого, но накаченного кузина, соседа, о котором всем известно, что изменяет своей жене, но продолжает себя вести как образцовый муж, дядюшку, который показывает свою крутость тем, что мочится на снег, или шустрого эксцентрика, который своим поведением нарушает разделелние на мужское и женское. Это работало, но те фильмы быстро устарели. Сейчас они только раздражают, потому что изменилась модель мужественности. Никто не пытается найти в них нечто большее, чем тупое развлечение.
А ты к какому типу мужин относишься?
К паникующим. К сожалению и сейчас мне случается истерить, когда получаю звонок с информацией, что нужно было что-то уладить ещё вчера. Всегда в таких случаях в моей голове случается паническая атака, и я думаю что окажусь бездомным на улице если сейчас же что-то не сделаю.
Ты всё также чувствуешь давление, что должен быть исключительным? Самым лучшим?
Уже нет, потому что изменилось моё определение исключительности и самого лучшего. Это не измеряется количеством подписчиков в социальных сетях или каким-то другим массовым способом. Исключительность связана для меня с возможностью достучаться до кого-либо и дать что-то ему или ей. Собственно этого я и хочу как актёр – если играю в комедии, то мне важно чтобы люди нашли в ней отдых от своих ежедневных волнений и переживаний, и вместе с тем, чтобы в их головах зародилась какая-то рефлексия. Не хочу, чтобы кто-то смотрел кино из-за меня, этот этап я уже прошёл. Сейчас я хочу, чтобы люди смотрели фильмы ради содержащихся в них семян, которые могут взойти в наших головах. Именно эти семена важны, а не эффектная оболочка. Если раньше я обращал внимание на то, как выгляжу в фильмах, переживал, если меня снимают не с лучшего ракурса, то теперь меня интересует только то, что зритель может вынести из фильма. Сейчас я подхожу к своей работе по-здоровому.
Раньше такого не было?
Да, как я и говорил, когда у меня начался процесс схождения в бездну, он потянул за собой и истерию. И это нормальная реакция, которая приводит к тому, что мы употребляем алкоголь, наркотики, занимаемся опасным сексом, изнуряем себя в тренажёрном зале и т.д. Это способ избегания боли, реальности и страха. Но это течение настолько сильное, что долго выдержать его невозможно. Я это понимал, поэтому хотел побыстрее оттуда выбраться. И я смог благодаря систематической работе над тем, чтобы вместо каких-то веществ пить свежевыжатые фруктовые соки, а спорт и удовольствия дозировать подходящим для меня образом. В мою жизнь пришло определённое равновесие, которое уступало расстройству всякий раз, когда я пробовал возвращаться к игре в Джима Керри. То есть снова быть той личностью, которая позволяет другим управлять своей жизнью и хочет исполнять их желания. Когда делал это тут же впадал в депрессию. Хуже всего было вначале, то есть собственно в 90-х годах.
Как ты с ней справлялся?
Как каждый, кому казалось, что это преходяще и излечимо, – глотал тонны таблеток. Принимал прозак и другие лекарства, которые изменяли моё сознание и меня. Замечал это, прекращал принимать таблетки, и депрессия усугублялась. Это было нелёгкое для меня время, но сейчас я ему благодарен. В перспективе времени я знаю, что нет ничего более ценного, чем осознание того, кто ты, что и зачем делаешь, и что вводишь в свой организм. Я верю утверждению, что я есть то, что я ем. Длительное время я являюсь вегетарианцем, питаюсь здоровой пищей. С того времени мой мозг чувствует себя счастливым.
Ты гордишься тем, что справился с депрессией?
Я не столько гордый, скорее благодарный и взволнованный. Смена перспективы позволила мне ценить счастливые моменты, связанные с конкретным опытом: с тем, что ты сейчас со мной разговариваешь, или с тем, что сейчас я съем салат. Это и есть свобода, жизнь в текущем моменте, не ограниченная мыслями типа: «А что если я ляпну в этом интервью что-то глупое» или «Что ему говорить, мне же нечего сказать». Я свободен и от киноиндустрии, не ассоциирую себя с ней. Я не боюсь что стану забытым. Не волнует меня также как будут говорить обо мне люди после моей смерти. Всё что сейчас меня беспокоит, это то, чтобы быть источником хорошей энергии. Важно то, что происходит сейчас. А то, что происходит, действительно хорошее. Конечно это не означает, что не происходят плохие вещи, но я ценю то, что они не преобладают в моей жизни.
Ты счаслив?
Временами. Нельзя быть счастливым постоянно. Это как с удовлетворённостью, о которой мы говорили. Но в настоящее время я не борюсь с депрессией. Я боролся с ней много лет, но сейчас освободился. Любой дождь когда-то заканчивается. И я силён настолько, чтобы не утонуть. Я понимаю что депрессия это преходящее состояние. Депрессия это стечение обстоятельств, а не только химические реакции.
Есть стереотип что комики чаще имеют другое, депрессивное обличье. Согласен с этим?
Хорошие комики (смеётся)! Видишь, уже на твой вопрос реагирую шуткой. Комики смеются над собой, над своими слабостями и недостатками, над своими ляпами, позами, над своей невежественностью, над своими комплексами и слабостями – над всем. Это похоже на то, как если бы был сам для себя тренировочной грушей. Если умеешь боксировать, то не причинишь себе вреда. Если бъёшь вслепую – выйдешь помятый. Быть комиком это не занятие для людей, которые себя не знают, очень легко себя ранить. Я в этом убедился. Нужна смелость чтобы кривляться и гримасничать перед камерой, и силы, чтобы потом это смотреть на экране. Это нелегко вынести. Ещё трудней жить с убеждением, что другие ценят в тебе исключительно то, что можешь сделать такую рожу как настоящий дурачок. Нужно найти в себе контрапункт этим мыслям.
Как ты его нашёл?
В искусстве. Я начал рисовать. Рисование это противоположность дурачеству. Дурачество – это действие, реакция, напряжение, стихия, ток. Дурачество не даёт передышки, никогда не выходишь из роли, никогда не перестаёшь быть придурком. С рисованием иначе – оно требует сосредоточенности, времени. Доработка деталей может занять часы. Это бытие один на один со своими мыслями и передача их на полотно. Быть комиком – это сосредоточение внимания других на себе. Рисование – это сосредоточение своего внимания на себе. Первого у меня было с избытком, а ко второму я голоден. И этот голод удовлетворяю.
Джим Керри:
Комедийный актёр, сценарист и продюссер фильмов. После долгих лет успешной карьеры в Голливуде вошёл – как сам говорит – в бездну и прошёл духовную перемену. О её направлении может свидетельствовать интервью журналу „Harper’s Bazaar” осенью прошлого года во время Недели высокой моды в Нью-Йорке. Сказал помимо прочего и так: «Задумался над вещами, наиболее лишёнными смысла, и пришёл сюда».
Источник https://przekroj.pl/spoleczenstwo/depresja-to-zbiegi-okolicznosci