Как много великих дел не сделано, книг не написано, песен не спето. А все потому, что творец, который есть в каждом из нас, непременно сталкивается с «департаментом внутренней бюрократии». Так считает психотерапевт Мария Тихонова. В этой колонке она рассказывает историю Давида, прекрасного врача, который 47 лет только репетировал свою жизнь, но никак не мог решиться начать жить ею.
Департамент внутренней бюрократии. У каждого человека эта система складывается годами: в детском возрасте нам объясняют, каким образом правильно делать элементарные вещи. В школе учат, сколько клеточек нужно отступить до начала новой строки, какие мысли верные, какие ошибочные.
Помню сценку: мне лет 5 и я забыла, как правильно надевать юбку. Через голову или через ноги? В принципе, неважно как – надеть и все… Но замерла в нерешительности, и чувство паники поднимается внутри меня – катастрофически боюсь сделать что-то неправильно…
Тот же страх – сделать что-то неправильно – проявляется и в моем клиенте.
Давиду 47 лет. Талантливый врач, изучивший все тонкости самой неясной области медицины – эндокринологии, Давид никак не может стать «правильным врачом». 47 лет своей жизни он готовится к правильному шагу. Вымеряет, проводит сравнительный анализ, читает книги по психологии, философии. В них он находит полностью противоположные точки зрения, и это приводит его в невыносимое состояние тревожности.
47 лет своей жизни он готовится к правильному шагу
– Давид, мне стало известно, что помимо меня вы проходите терапию у другого аналитика. Признаюсь, это очень удивило меня, мне кажется важным обсудить это обстоятельство в рамках нашей терапии, – начинаю я разговор.
Дальше возникает какая-то психологически-оптическая иллюзия: мужчина напротив меня сжимается вдвое, становится крошечным на фоне словно расширившегося дивана. Уши, прежде никак не обращающие на себя внимания, вдруг топорщатся и полыхают. Мальчишке напротив лет восемь, не больше.
Несмотря на хороший контакт со своим терапевтом, несмотря на очевидное движение вперед, он все же сомневается, что это правильный выбор, и начинает терапию со мной, не говоря о том, что я не единственный терапевт, солгав на вопросы, которые я привычно задаю на первой встрече.
Хорошему терапевту положено быть нейтральным и принимающим, но в данном случае эти качества оставляют меня: нерешительность Давида мне кажется преступлением.
– Вы хотите сказать, что я недостаточно хорош?
– Вам кажется, что это так?
– Похоже на то…
– Так вот, я так не думаю. Я считаю, что вы потрясающий врач, который жаждет настоящей врачебной практики, которому тесно в условиях фармацевтической лаборатории. Вы говорите мне об этом на каждой встрече.
– Но мне недостает опыта клинической практики…
– Боюсь, что опыт начнется с началом оной… Только вам кажется, что вам еще рано.
– Но это объективно так.
– Боюсь, единственное, в чем вы уверены в этой жизни, так это в своей неуверенности.
Умница Давид не может дальше игнорировать то, что проблема невозможности выбора попросту лишает его жизни. Превращает ее саму в выбор, подготовку, разминку.
– Я могу поддержать вас в движении, которого вы так хотите. Могу поддержать в решении остаться в лаборатории и искать правильный момент. Это лишь ваше решение, моя задача – помочь увидеть все защитные процессы, которые сдерживают движение. А идти или нет, решать не мне.
Давиду, конечно же, нужно подумать. Однако мое внутреннее пространство озарилось лучами прожекторов и гимнами победы. Выходя из кабинета, Давид открыл дверь совершенно новым жестом. Я потираю ладони: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели. Лед тронулся!»
Невозможность выбора лишает его жизни и превращает ее саму в выбор
Во-первых, когда ему было 8 лет, из-за врачебной ошибки умерла бабушка.
Во-вторых, он был еврейским мальчиком в рабочем районе СССР в 70-е годы. Ему приходилось соблюдать правила и формальности намного больше, чем остальным.
Очевидно, что эти факты из биографии Давида и заложили такой мощный фундамент его «департамента внутренней бюрократии».
Давид не видит в тех событиях связи со сложностями, которые переживает в настоящий момент. Он лишь хочет сейчас, когда его национальность скорее положительный пункт для врача, стать смелее и наконец зажить настоящей жизнью.
Для Давида нашлось удивительно гармоничное решение: он поступил на должность ассистента врача в частную клинику. Это был дуэт, созданный на небесах: Давид, которого распирали знания и желание помогать людям, и молодой амбициозный врач, который с удовольствием участвовал в телешоу и писал книги, формально возложив всю практику на Давида.
Давид видел ошибки и некомпетентность своего руководителя, это внушало ему уверенность в том, что он делал. Мой пациент нащупал новые, более гибкие правила и обрел очаровательнейшую лукавую улыбку, в которой читалась уже совсем другая, сложившаяся личность.
***
Есть истина, которая дарует крылья тем, кто к ней готов: в каждый момент времени ты обладаешь достаточным количеством знаний и опыта для того, чтобы сделать следующий шаг.
Со мной поспорят те, кто вспомнит в своей биографии шаги, которые привели к ошибкам, боли и разочарованиям. Принятие этого опыта как необходимого и драгоценного для своей жизни – вот путь к освобождению.
Мне возразят, что есть чудовищные события жизни, которые ну никак не могут стать драгоценным опытом. Да, и правда не так давно в мировой истории было много ужаса и тьмы. Один из величайших отцов психологии Виктор Франкл прошел через самое страшное – концлагерь, и стал не только лучом света для самого себя, но и по сей день дарит смыслы всем читающим его книги.
В каждом, кто читает эти строки, есть тот, кто готов к настоящей, счастливой жизни. И рано или поздно департамент внутренней бюрократии поставит нужный «штамп», возможно, прямо сегодня. И даже прямо сейчас.
