Опубликовано Оставить комментарий

Восемь гениальных цитат Джеймса Холлиса.

Джеймс Холлис (James Hollis) — доктор философии, родился в городе Спрингфилд, штат Иллинойс. Он получил степень бакалавра наук в Колледже Манчестера в 1962 году и степень доктора наук в Университете Дрю в 1967 году.  Джеймс  преподавал гуманитарные науки в течение 26 лет в различных колледжах и университетах до того, как прошел переподготовку в качестве аналитика Юнга в Институте Юнга в Цюрихе, Швейцария (1977 — 1982). Джеймс Холлис является аккредитованным юнговским аналитиком в частной практике в Хьюстоне, штат Техас, где он работает в качестве исполнительного директора Образовательного центра Юнга в Хьюстоне с 1997 по 2008 год.
1.

Перед нами сложный выбор: тревога или депрессия. Вняв зову души и сделав шаг вперед, мы можем испытать очень сильную и острую тревогу. Отказавшись сделать этот шаг и подавив душевный порыв, мы испытаем депрессию. В таком сложном случае следует выбрать тревогу, ибо такой выбор — это, по крайней мере, путь, ведущий к личностному развитию; депрессия — это тупик и неудача в жизни.

2.
Пытаясь избежать своего жизненного пути, переложив его на другого, сдавшись перед страхом одиночества, я не только разрушаю уникальный смысл своей жизни, который обязательно хотел постичь, но и обременяю человека, которому признался в любви.
3.
Становление зрелой личности прямо зависит от того, в какой мере человек может взять на себя ответственность за свой выбор, перестать обвинять окружающих или ожидать от них избавления, а также признать боль, связанную со своим одиночеством, независимо от своего вклада в формирование социальных ролей и укрепление социальных отношений.
4.
Цель личности заключается не в нарциссической самопоглощенности, как убеждены некоторые люди; она заключается в проявлении более грандиозных целей природы через воплощение личности.
5.
Целью жизни является не счастье, а смысл.
6.
Человек, ощущающий одиночество, испытывает уникальное переживание странствия и вместе с тем осознает свою некую внутреннюю сущность, с которой он может вступать в диалог. Благодаря такому диалогу начинается индивидуационный процесс. Каким трагичным тогда становится отказ от этой возможности личностного роста! Человек может стать личностью, постоянно вступая в такой диалог, постоянно осознавая и исследуя автономию и телеологию своей души.
7.
Эти ужасные вороны — депрессия, отчаяние и ощущение ненужности — будут всегда где-то рядом, прямо за нашим окном. Независимо от того, насколько осознанно мы хотим от них избавиться, они будут к нам возвращаться снова и снова, а их хриплое карканье будет прерывать наше сонное отрицание. Подумаем о них как о постоянном напоминании стоящей перед нами задачи. Даже слыша их карканье, шум их крыльев, мы все равно сохраняем свободу выбора.
8.
Задача индивидуации заключается именно в достижении целостности, а не доброты, не чистоты и не счастья.
Опубликовано Оставить комментарий

Приближаются праздники.

Возможно, это крупный план (снег и природа)Приближаются праздники. Но иногда твоё настроение, твой календарь не совпадает с общепринятым. Тебе- грустно, горько, одиноко, а вокруг- предпраздничная суета, круговерть, в воздухе носятся ожидания чего- то необыкновенного, особенного. Тебе от этого не по себе, чувствуешь себя не в своей тарелке, изолированным. Возможно, именно в праздники с тобой когда- то произошло что- то травмирующее, и потому каждый год то, что для других — повод радоваться, для тебя — повод печалится и чувствовать боль. У меня тоже такое было в жизни . Канун Нового года служил триггером для меня. В прошлом. Сейчас — все по другому. Сейчас чувствую свет и тепло , исходящее от праздника Рождества Христова.
Увидела чудесный созвучный текст от Jonn Pavlovitz в переводе Oksana Lexell. Возможно, для кого- то он станет утешением.
«Моё письмо- не для всех.
Я пишу его тебе, человеку, которому сегодня нелегко, чей день сегодня не сверкает и не блестит, и совсем не хочется танцевать.
Я пишу это тебе, на кого сегодня свалились все потери этого года: умерли близкие люди, бросили близкие люди или самому пришлось бросить близких людей, чтобы защитить и не потерять себя.
Я пишу это тебе, увидевшему, как наступил конец тому, что ты любил. Пишу тебе, чьи мечты разбились и не сбылись, несмотря на все твои усилия по воплощению их в жизнь.
Я пишу тем, чьи усилия по спасению семейных отношений оказались недостаточными и с распадом семьи вернулось чувство незащищенности и одиночества. Пишу тем, кто будет встречать рождество в этом году за столом с большим количеством пустых стульев, если совсем не в одиночестве.
Я пишу тем, кто сегодня в состоянии ошеломляющего горя сидит в комнате ожидания в госпитале и молится о хороших новостях. Пишу тем, кому врачи только что подтвердили самый страшный диагноз. Пишу тем, кто вместо праздничных планов, строит планы провожания близких в последний путь.
Я пишу тем, до кого добрались их личные демоны в виде депрессии, зависимости, ненависти к себе и превратили праздник в ад.
Я пишу тем, кто сегодня одинок, кто отделён тысячами километров от любимых людей.
Я пишу тем, кто был сломан в этом году жестокостью и насилием. Пишу тем, кого переполняет столько горя, страха и бессилия, что жизнь кажется невозможной и бессмысленной.
У меня есть миллион самых разных причин, почему я пишу вам это письмо.
У меня нет волшебной палочки, которая может починить всё, что сломано и разбито сегодня в вашей жизни.
Я не могу щёлкнуть мышкой на боль внутри вас, нажать delete и заменить вашу боль на слова «мир», «комфорт» и «покой».
Я не могу сказать ничего в этом письме, что бы воскресило умерших или излечило неизлечимо больных.
Я пишу это письмо, чтобы напомнить вам о двух вещах:
Первая вещь: ты не одинок и не уникален в своих страданиях. Мир наполнен людьми, которые сломлены и страдают, которые потеряли последнюю надежду на перемены к лучшему. Даже если ты не видишь их лица и не знаешь их имена, поверь, что миллионы людей стоят сегодня с тобой в одном строю и они тебя понимают. Они понимают, через что ты проходишь.
Вторая вещь, которую я хочу тебе напомнить: история, в которой ты сегодня живёшь, ещё не закончена.
Так будет не всегда, как бы ни невозможно тебе это было сейчас представить. Так будет не всегда, потому что обязательно придёт рождество и другие праздники, которые вернут тебе свет.
Вернутся дни, когда ты сможешь представить себе новую мечту и когда ты опять почувствуешь себя в безопасности.
Вернутся дни, когда ты встретишь людей, которые полюбят и примут тебя. Придут дни, когда ты победишь своих внутренних демонов.
У тебя впереди ещё будут праздники, которые ты будешь праздновать, поэтому сейчас не чувствуй себя виноватым за то, что тебе невесело в то время, как веселятся другие.
Не укоряй себя за то, что тебе совсем не хочется высоко подпрыгивать от счастья.
Не поддавайся давлению социума, который призывает тебя собраться и перестать быть тряпкой, потому что «это праздник и все должны быть весёлыми».
Просто будь в наступающем рождестве таким, какой ты есть: со всей болью и несправедливостью, которые рождество, возможно, обрушило на тебя.
Я написал это письмо не для всех, но я написал это письмо для тебя, чтобы ты почувствовал, что я- рядом, чтобы ты почувствовал, что ты- любим.
Ты- любим».
Опубликовано Оставить комментарий

Григорий Померанц. Старость требует от людей стать прекрасными.

Григорий Померанц. Оставаться самим собой — ЛехаимВ старости есть свое горение сердца, свое вдохновение. Деревья чем старше, тем прекраснее. И от людей старость требует стать прекрасными, как деревья. И умереть, как дерево, стоя.

Оболочка тела ссыхается, и из растрескавшейся шелухи падают зёрна духа. Моя суть, моё Я уже не в плоти, а в том, что прорастает из неё, что растёт из моей смерти.

Князь Мышкин рассказывает о человеке, пережившем четверть часа перед казнью. В каждую минуту он чувствовал свет, цвет, жизнь так, как никогда прежде. И думал, что если бы помиловали его, то жил бы иначе, «каждую минуту бы счётом считал». Но его помиловали, а он опять терял минуты, часы, дни и целую жизнь, может быть, потерял. Старость — это смертный приговор в кармане, и солнечный день — фельдъегерь с помилованием. Бывают в старости минуты удивительно глубокого созерцания. Больной Мышкин, пробившийся к недолгому, хрупкому здоровью, знал это, когда говорил: нельзя видеть дерево и не быть счастливым.

Старость — клубок болезней. И своего рода выздоровление от болезни. Время в нас задыхается, кончается. Яснее, ощутимее, осязаемее вечность. В каждой травинке старость, вглядываясь, вслушиваясь, находит весточку, выросшую из вечности. Старость не торопится. В медлительности, с которой она греет свои кости на солнышке, есть движение в глубину. Было время созревания тела. Было время созревания души. И есть время созревания духа. Мысль, жившая в листьях и в цветах, начинает жить в плоде. <…>
Душа созрела, начинает созревать дух. Созреет ли он до конца? Не знаю. В ком-то созреет. Кто-то будет смотреть в огонь и видеть, как сгорает мякина бытия и в языках пламени взлетает то, что должно вознестись, что принадлежит вечности. Пусть то, что должно сгореть, сгорит. Я бросаю его в огонь.

Пусть сгорит моя суета. Суета рассудка, вертящегося вхолостую по кругам памяти. Суета прислушивания к недугам больного тела. Умирающий Луначарский говорил: «Больной человек ближе к своему телу, и именно больному телу». Это правда (для него). Но у Достоевского была и другая правда. Одно и то же состояние оборачивается то суетой, то тишиной. Куда спешить? Чего бояться? Осталось ведь только то, что всё равно свершится.

Чувствуешь себя плодом, готовым упасть. Может быть, завтра. А может быть, ещё несколько солнечных дней, чтобы набраться сладости, чтобы вернуть Богу стихший дух. Еще несколько лет… Ну тогда увижу ещё что-то и напишу ещё что-то. Из того, что задумал и не успел. И из того, что приходит вдруг, нежданно и негаданно. Человек с приговором в кармане не перестает дышать. И я не перестану. То, что я пишу, — мое дыхание.

Счастливый принц, увидев старость, болезнь и смерть, стал Буддой. Мне бесконечно далеко до этого, и всё же я для этого именно живу. Для того, чтобы кто-то, получив толчок от меня, передал его другому, и в конце концов кто-то, крутящийся вместе с нами, вдруг остановился в центре круга. Он поймет меня лучше, чем я сам себя понимаю. Он поймёт все. Даже если не прочитает, не увидит ни одной моей строчки.

В юности я очень любил стихотворение Николая Бараташвили «Мерани» в переводе Лозинского:

Твоей дорогой мой брат грядущий промчится, смелый, быстрей меня,
И, поравнявшись с судьбиной черной, смеясь, обгонит её коня…

Сейчас я тише, спокойнее думаю об этом. Молодые стихи Бараташвили звучат для меня слишком громко. В лад с сердцем я слышу тихие стихи Зины:

Облетают листья,
В жёлтых пятнах сад.
Золотые кисти
На ветру дрожат.
Облетают жизни,
Вздрогнула — и нет,
Только всё недвижней
И блаженней свет.
Что ж он торжествует,
Словно Сам Господь,
Потеряв живую
Трепетную плоть?
Точно в день осенний
Празднуют листы
Радость отреченья,
Счастье нищеты.
Дрожь листов и веток…
Жизнь тонка, как нить.
Только б хрупкость эту
Мне благословить!

Время замыкается в круг, и всё, что обрывается, непрерывно. Бог рождается, страдает и умирает в каждой живой клетке. И, умирая, возвращается к Себе. И в Себе хранит их.
Живая жизнь — всегда противотечение. Дух любви творит мир, в котором разорванность и раздор, чтобы из глубины разорванности и раздора, светом из тьмы вознестись снова. Юность — это мятеж. Но к старцу Аврааму и старухе Сарре приходят три тихих ангела. И мы видим воочию, что это значит — Противотечение, замкнутое в круг.

…Болезнь требует мужества… Болезнь создает духу препятствия, через которые очень трудно пробиться, и тут действительно нужно и мужество, и воля. А старость – это просто вечер. Если вечер ясный и солнце играет на листьях – мысленно танцуешь вместе со светом, и все равно – семь тебе лет или семьдесят семь.

…Для радостной старости надо много собрать, пока старость еще не пришла. Тогда все твои сокровища с тобой. Слабеют руки и ноги, выпадают зубы, падает способность видеть, но способность созерцания может расти и расти. Чем слабее чувственная радость жизни, тем больше простора для радости созерцания.

…Старость меньше обольщается, яснее видит зло – но может взглянуть поглубже, к источнику творчества, где зло сгорает. Творческая радость иная, чем радость футболиста, забившего гол. В творческой радости есть сопротивление злу, которое она сжигает, сопротивление болезни и смерти. И все это радость. Чистая радость весной. Радость сквозь грусть – осенью. Радость сквозь боль, сквозь муку… Характер радости зависит от вызова жизни. Но творчество всегда радость.

Померанц Г. Записки гадкого утенка. М.-Спб, Центр гуманитарных инициатив, 2017. С. 381-400.