Метка: литература

Травматические события приносят человеку много страдания и боли. Однако не следует забывать и о том, что вследствие преодоления травмирующих обстоятельств жизнь человека может меняться к лучшему. Подобные изменения в психологии принято называть «посттравматическим ростом». Посттравматический рост описывает переживания и опыт людей, чье развитие, по крайней мере, в некоторых областях, после травмы превзошло то, что было до травмы. Человек не просто выжил, но в его жизни возникли значимые с его точки зрения позитивные изменения, вышедшие за пределы имевшегося положения вещей. Это не возвращение к прежней жизни, к тому, как все было до травмы, это глубоко значимое преображение жизни. 

 

Пересмотр мировоззрения и дистресс

Чаще всего посттравматический рост возникает тогда, когда травмирующее событие заставляет человека существенно пересмотреть свое мировоззрение. Чем сильнее событие угрожает мировоззрению человека, тем больше вероятность посттравматического роста. Каждая из сфер посттравматического роста включает в себя парадоксальный элемент: «теряя что-то, что-то обретаешь». Посттравматический рост не возникает без переживания потрясения, распада устоев мира; однако крайне высокая интенсивность травмирующих переживаний может оказаться больше, чем человек может вынести, и результатом становится не развитие, а сумасшествие или самоубийство. Для того, чтобы посттравматический рост имел место, у человека с самого начала должны быть определенные навыки успешного совладания с негативными эмоциями и психической напряженностью, иначе человек оказывается сломлен событиями.

Посттравматический рост возникает параллельно попыткам приспособиться к тяжелым жизненным обстоятельствам и высокому уровню психологического дистресса. Ранее считалось, что основными и практически неизбежными реакциями на тяжелые жизненные обстоятельства являются нарушения психического здоровья, но позже выяснилось, что подобные выводы делались на основе исследований, проведенных на выборках людей, которые обращались за помощью в психиатрическую клинику. Те, кто пережил травму, но к психиатру не обращался, обследованы не были. Количество людей, переживших травму и испытавших посттравматический рост, существенно больше, чем количество людей с психиатрическими нарушениями, возникшими вследствие травмы.

Травма как психическое «землетрясение»

«Сейсмические» психологические обстоятельства – потрясения – бросают серьезный вызов, противоречат или даже обнуляют то, каким образом человек понимал различные явления, причины и следствия событий, общий смысл и предназначение существования человека. Метафора «землетрясения» позволяет представить себе последствия травмирующего события как: разбор завалов после обрушения зданий; спасение выживших; похороны погибших; оценку того, что выстояло в результате землетрясения, а что – нет; что осталось сохранным; что нуждается в ремонте; что необходимо снести вовсе, а грунт специально укрепить, чтобы на этом месте вообще можно было бы что-то строить, а в каких местах лучше вообще не строить ничего, потому что там точно тряхнет еще раз.

Задача совладания, с которой сталкивается человек, переживший травму, просто огромна. Требуется не только продолжать совершать повседневные действия в мире, который кажется теперь чуждым и угрожающим, но требуется перестроить внутренний мир, создать его заново, сделать жизнеспособным и удобным. Новые убеждения должны признавать реальность опыта пострадавшего, но при этом давать ему основу для того, чтобы жить, не будучи захваченным полностью чувствами тревоги и уязвимости. Некоторые люди не справляются с этим. Но для большинства непосредственное переживание ужаса, случайности, неподконтрольности, бессмысленности, злобности и угрозы со стороны мира со временем уступают место менее абсолютистским, более сложным системам представлений.

В процессе создания нового внутреннего мира человек движется как бы между Сциллой и Харибдой. Сцилла – это искушение попробовать воссоздать то мировоззрение, то мироощущение, которое было до травматического опыта. Харибда – это искушение поверить, что мир полностью злобен, недружелюбен и неподконтролен. Задача вышившего – создать такой внутренний мир, который правдоподобен и в котором уютно жить.

Вскоре после травмы доминирующей историей жизни человека оказывается история о враждебности и неподконтрольности мира. Успешность совладания, успешность перестройки и выживания зависит от того, насколько человек способен осознавать тот опыт, который не включен в данную доминирующую историю, и выстраивать альтернативные истории, более широкие по сравнению с историей травмы.

Проявления посттравматического роста

Посттравматический рост проявляется в том, что меняется отношение человека к самому себе, к другим людям, меняется общая жизненная философия. В результате преодоления травмирующей ситуации и ее последствий человек начинает чувствовать себя одновременно более уязвимым и более сильным, чем раньше. Иногда ему открываются новые возможности в жизни, о которых он раньше не подозревал. Меняется отношение к жизни – она воспринимается не как данность, нечто само собой разумеющееся, а как дар, нечто, чем следует воспользоваться с толком. Столкновение с серьезным жизненным кризисом может переживаться также как испытание, «проверка на прочность». «Худшее, что я мог вообразить, — то, чего я больше всего боялся, — уже случилось со мной; что бы ни уготовила мне судьба дальше, я знаю, что справлюсь». Люди, пережившие экстремальные, чрезвычайные ситуации часто сравнивают с ними последующие жизненные трудности. «Ха! Видала я такие проблемы, по сравнению с которыми эти – сущие пустяки!»
Очевидно, что во время серьезных жизненных испытаний отношения между людьми могут пострадать или даже вовсе разрушиться. Однако иногда бывают и позитивные изменения. Пережив трагедию или утрату и получив поддержку и помощь от близких, а иногда даже и незнакомых людей, человек может почувствовать большую связь с другими, доверие, близость, сопричастность, свободу быть собой и сострадание. Сострадание ведет к актам помощи и альтруистическим поступкам.

В результате серьезных жизненных испытаний у людей часто меняются ценности и приоритеты, при этом более привилегированное положение начинают занимать так называемые «простые вещи» — то, что не модно, не стоит больших денег, не престижно, но доставляет человеку истинное удовольствие и ощущение осмысленности жизни: краски заката или улыбка ребенка. Одним из изменений в рамках посттравматического роста является изменение переживания повседневной жизни. Выжившие чувствуют себя очень «везучими». Обычно мы ценим не обыденное, но чрезвычайное. Чтобы что-то ценить, мы должны сконструировать это как нечто особенное, выдающееся. Но для человека, который больше не воспринимает жизнь как нечто само собой разумеющееся, жизнь становится особой, не обыденной, просто во многом потому, что она может оказаться больше недоступной. Мы ценим то, что боимся потерять.

Травматическое событие встряхивает жизнь людей, выбивает их из сытой созерцательности повседневной жизни и в результате люди становятся чрезвычайно чувствительными к самому жизненному процессу. Они начинают осознавать, что для них важно, иначе расставлять приоритеты, делать сознательный выбор о том, как им жить свою жизнь, которую они так недавно начали ценить. Люди знают, что им неподконтрольны какие-то серьезные повороты жизни, например, травматические жизненные события, но при этом им действительно подконтрольны те выборы, которые они делают каждый день. Люди становятся привержены жизни, берут на себя добровольные обязательства, берут на себя ответственность за свою жизнь. Хрупкость и мимолетность жизни придает ей больше ценности. В результате чего человек начинает более творчески и ответственно относиться к постановке целей и совершению выбора.

Люди, пережившие травму, выбирают для себя такие занятия, которые они действительно ценят и считают достойными вложения сил и времени. Исследования личных проектов показали, что те роды занятий, которые люди в целом («человечество») считают наиболее осмысленными – это какие-то межличностные и духовные проекты, подразумевающие достижение цели близости или общности, и альтруистические занятия, например, работа на благо сообщества и так далее. После травматических жизненных событий, когда выжившие тщательно выбирают, чему они готовы отдавать свою свободную жизнь, неудивительно, что они тоже ставят особый акцент на эти важные жизненные сферы – общение с друзьями, общение с семьей, создание и поддержание сообщества, локальной культуры, и духовную практику. Эти занятия не только обеспечивают структуру и источники идентичности, но также дают ощущение направления и смысла жизни. Таким образом, выжившие после травмы создают свои собственные ценности.

Переоценка ценностей приводит людей к переживанию смысла и цели в жизни, им становится ясно, что они действительно любят, а что пытается им навязать реклама и культура потребления в целом, с кем они хотели бы общаться, а на кого не стоит тратить время своей жизни. В результате люди становятся в целом счастливее, проживают жизнь во всей полноте, несмотря на то, что страдание, причиненное травмирующим событием и его последствиями, не исчезает полностью и тоже присутствует в их жизни.

Готовность встретить грядущие трудности

Р. Янофф-Бульман утверждает, что посттравматический рост может создать специфическую «готовность к действиям» («подготовленность»), позволяющую пережившим травму преодолевать последующие тяжелые события более спокойно и уверенно. Если человек пережил серьезную травмирующую ситуацию и перестроил свой жизненный мир так, чтобы включить в него этот опыт и потенциальную возможность горя, утраты, трагедии и т.д., то трудности, с которыми он сталкивается в дальнейшем, уже не выступают как существенный разрыв жизненной истории и не требуют всей той работы по осмыслению, которая была необходима в первом случае. У последующих горестей и невзгод будут негативные последствия, но человек уже умеет с ними справляться и не будет воспринимать эти обстоятельства как «травму». Они не приведут к трансформации восприятия себя, отношений с другими людьми и жизненной философии. Подобная «готовность» в чем-то сходна с «жизнестойкостью» — психологическим понятием, которое описывает способность возвращаться к прежней форме после травмирующих обстоятельств или сопротивляться их влиянию. Чтобы достичь посттравматического роста, люди должны отказаться от определенных целей и базовых жизненных убеждений, и в то же самое время – намеренно и настойчиво выстраивать другие жизненные принципы, цели и смыслы. Изменение представлений о жизни, изменение целей создают такое сочетание, которое дает человеку возможность чувствовать, что он движется по направлению к собственным целям, насколько это возможно. Ощущение продвижения по направлению к собственным целям является ключевым для удовлетворенности жизнью.

Важно сказать, что несмотря на то, что многие люди позитивно оценивают достижения, связанные с посттравматическим ростом, они заявляют также о том, что если бы могли, то, ни секунды не сомневаясь, променяли бы все эти достижения на восстановление жизни в том виде, в каком она была до трагедии.

Негативные навязчивые мысли и рефлексивное размышление

Посттравматический рост возникает в результате произвольного рефлексивного размышления о происшедшем. Подобные размышления сильно отличаются от негативных навязчивых мыслей о событии, которые имеют место вскоре после самой трагедии. Типы размышлений, ведущие к худшим исходам – это сосредоточение на прошлом, сожаление о целях, которые не были достигнуты, а теперь и не могут быть достигнуты, а также размышления о том, что надо было бы сделать, но не получилось, чтобы избежать травмы. Негативных навязчивых мыслей человек пытается избежать; он переходит к произвольному рефлексивному размышлению, когда у него появляется безопасный контекст, нечто вроде защищенной территории, стоя на которой, человек может рассматривать то, что он испытал.

Очень важным фактором, делающим посттравматический рост возможным, является самораскрытие, возможность рассказать – устно или письменно – о пережитом, поделиться этим с благожелательно настроенными слушателями или читателями. Люди, пережившие травму, скорее раскрываются и рассказывают о том, что с ними произошло, тем, кто «тоже там побывал», потому что этим людям больше доверия.

Отклик слушателей на рассказ пострадавшего

Очень важен отклик так называемой «первичной референтной группы» на рассказ человека. Под первичной референтной группой понимается круг тех, кто оказывает непосредственное влияние на человека. В состав этой группы может входить семья, друзья, религиозная конгрегация, спортивная команда, соседи, преступная банда, коллеги по работе. С ними человек постоянно взаимодействует, с ними он разделяет определенные мировоззренческие позиции, предположения и убеждения. В литературе часто можно встретить выражение, что человек с этой группой «идентифицируется» или «отождествляется». Отклик членов первичной референтной группы с высокой вероятностью повлияет на поведение человека и на него самого. Важно, что эти близкие люди думают о том, может ли травматический опыт приводить к развитию, и если да, то при каких условиях, а если нет, то почему, — и то, соотносятся ли их представления с представлениями самого человека, пережившего травму. Следует отметить, что если человек в результате травмы не переживает рост, а в его ближайшем окружении есть ожидания, что он должен расти, человек может испытывать более высокую степень дистресса.

Принадлежность к той или иной более широкой культуре также оказывает влияние на то, будет ли у человека посттравматический рост и в какой форме. В культуре имеются истории, притчи, пословицы, поговорки, традиции и пр., которые могут задавать возможные траектории посттравматического роста. Например, изменения приоритетов, нахождение новых путей в жизни может подразумевать уровень гибкости и независимости, специфический для современного западного общества, которое подчеркивает примат индивидуализма над коллективизмом.

Когда люди рассказывают другим подобные истории, раскрываются эмоциональные аспекты переживания событий человеком, в результате чего возникает иногда поразительное чувство близости со слушателями. В группах поддержки для переживших травму члены группы часто говорят, что группа – это их семья, потому что там они могут больше рассказать о себе и чувствуют больше принятия, чем в других межличностных отношениях. Рассказы о травме и росте могут иметь эффект распространения так называемого «вторичного посттравматического роста», когда люди меняются не оттого, что они сами пережили травму, а оттого, что они доверительно пообщались с кем-то, кто пережил травму. Истории о травме и росте могут выйти за пределы жизни отдельных людей и изменить общество в целом, запустив положительные изменения.

Умения и навыки, способствующие посттравматическому росту

Больше вероятность преодоления травмирующей ситуации по типу посттравматического роста, а не посттравматического стресса, у тех, кто способен произвольно концентрировать внимание, и даже в самой катастрофической ситуации отмечать моменты, которым можно порадоваться, какие-то сферы и области жизни, не затронутые проблемой. «У меня может болеть тело, не быть денег, я могу потерять близких и т.п., но при этом я могу не потерять умение наслаждаться прекрасным закатом». Когда таких исключений достаточно много, это дает возможность укрепить позиции для осмысления травматического опыта. Важно также умение выделять существенное в ситуации и оценивать, что на данный момент поддается контролю человека, а что нет, на что ему стоит направлять свои силы, а что следует пока перетерпеть. Чем лучше человек справляется сразу после травмы, чем более активным и компетентным он себя чувствует, тем больше вероятность, что в дальнейшем у него произойдет посттравматический рост. Готовность воспринимать травмирующую ситуацию как в определенном смысле учебную из которой можно извлечь урок, и напоминание себе о том, чему в ситуации удалось научиться, — важный фактор посттравматического роста.

https://narrlibrus.wordpress.com/