Люди с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) страдают от разнообразных симптомов, которые варьируются от нарушений сна, ослабления когнитивных функций и ухудшения настроения до полномасштабных приступов паники, вызванных напоминаниями о травме. Снижение частоты и интенсивности этих эпизодов является основной целью врачей, которые лечат пациентов с ПТСР.
Для достижения этой цели необходимо научить мозг активно подавлять эмоциональную реакцию на определенные сигналы окружающей среды. Чаще всего это делается с помощью так называемой “экспозиционной терапии”, в ходе которой пациенту намеренно предъявляются сенсорные стимулы, которые напоминают ему о травматическом событии. Постоянно сталкиваясь с этими сигналами в безопасной, контролируемой обстановке, пациент учится тому, что они не всегда сигнализируют об опасности. Как результат, эмоциональные реакции, которые когда-то вызывали напоминания о травме, со временем ослабевают. Однако, несмотря на широкое применение в клинике, эффект от экспозиционной терапии часто не сохраняется надолго.
В журнале Neuropsychopharmacology представлена работа Bayer et al., предлагающая новое понимание нейронных процессов, которые могут способствовать долгосрочному успеху в подавлении реакций страха.
Принципы обучения, на которых основана экспозиционная терапия, уходят корнями в павловскую теорию формирования страха и угасания памяти, в классическую поведенческую парадигму, в соответствии с которой животное учится ассоциировать звуковой сигнал с шоком, в результате чего формируется условная реакция страха на звуковой сигнал – замирание. Затем эта реакция может быть подавлена или “уничтожена” повторным включением только звукового сигнала без шока – таким образом животное учится тому, что звуковой сигнал больше не предсказывает боль.
Несколько десятилетий исследований показали, что субрегион медиальной префронтальной коры, известный как инфралимбическая кора (IL), имеет решающее значение для процессов угасания памяти, но обычно считалось, что IL не включается в работу до тех пор, пока не начинается сам процесс переучивания.
Однако есть свидетельства того, что IL может быть задействована раньше, чем предполагалось. В частности, фармакологическая инактивация IL сразу после создания условий для реакций страха приводит к усиленному замиранию и нарушению процесса угасания памяти, что позволяет предположить, что консолидация памяти о страхе стимулирует нейронный ансамбль в IL, который, хотя и кажется ненужным для распознавания самой ассоциации, позже задействуется для облегчения переучивания.
В статье Bayer et al. развили эту идею, повлияв на IL с помощью антагониста ГАМК-рецепторов пикротоксина, который вызывает нервное возбуждение. Пикротоксин, введенный сразу после формирования обусловленного страха, способствовал резкому ускорению процесса переучивания через 48 часов. Сильно подавленное чувство страха сохранялось в тестах, проводившихся на следующий день.
Дополнительные эксперименты показали, что эти эффекты не ограничивались периодом консолидации памяти после обусловливания, такое же ослабление замирания наблюдалось у животных, которые получали пикротоксин через 24 часа или даже через 13 дней после обусловливания. Тем не менее, авторы исследования считают, что период консолидации памяти после обусловливания является критическим моментом, поскольку блокирование синтеза белка в IL анизомицином в течение этого периода предотвращало эффекты пикротоксина.
Полученные результаты составляются в интересную картину: во время закрепления обусловленного страха, в то время как другие структуры мозга (например, таламус, миндалевидное тело, гиппокамп и предлимбическая кора) работают над формированием ассоциативной памяти, которая обеспечит условную реакцию, когда животное столкнется с этим стимулом в будущем, инфралимбическая кора тайно организует контрнаступление, которое будет развернуто, когда за этим сигналом больше не последует шок и боль. Авторы исследования предполагают, что этот процесс отражает формирование вторичной “тормозной памяти”, а фармакологическая стимуляция этого комплекса может активировать IL для подавления обусловленной реакции, тем самым способствуя переобучению.
Особенно интересно в этой работе то, что время стимуляции IL, по–видимому, не имеет значения. Изолированного увеличения активности IL за пределами периода консолидации памяти о страхе и за несколько недель до угасания памяти об обусловленной реакции достаточно, чтобы облегчить переобучение.
Для пациентов, проходящих экспозиционную терапию, это может означать, что добавление таких вмешательств, как глубокая стимуляция мозга или транскраниальная магнитная стимуляция, может повысить эффективность и стабильность экспозиционной терапии. Основное условие здесь, судя по данным эксперимента с анизомицином, заключается в том, что травмирующее событие должно создать “тормозящую память”.
Статья Bayer et al. убедительно демонстрирует, что IL во время формирования обусловленного страха – это не просто праздный наблюдатель, приступающий к действию только после того, как начинается переобучение. Вместо этого мы видим свидетельства существования системы, в которой IL активно вовлечена в процесс, координируя свой собственный ансамбль, который в конечном итоге поможет индивиду адаптировать свое поведение.
Перевод: Филиппов Д. С.
Источник: Bayer, H., Hassell, J.E., Oleksiak, C.R. et al. Pharmacological stimulation of infralimbic cortex after fear conditioning facilitates subsequent fear extinction. Neuropsychopharmacol. (2024).
