Ненависть к собственному телу разрушает психику и обедняет жизнь, не давая радоваться тому, что мы имеем здесь и сейчас. Укрепить уверенность в себе можно, изменив ракурс, – взгляните на себя с высоты своего генеалогического древа. Рассказывает Кэти Расин (Katie Racine), колумнистка The Huffington Post.Подготовила Ксения Татарникова
Это не мое тело в зеркале.
Это не мои бедра, не моя грудь, икры, кожа, волосы. Изгибы и округлости, растяжки, моя походка, мягкость кожи, скелет, форма моего тела принадлежат не только мне. В них – история не только моей жизни.
Мое тело несет в себе что-то от всех женщин, благодаря которым я появилась на свет, в нем объединились все мои предки. Я – лоскутное одеяло эволюции, созданное из генов женщин, проживших до меня свои необыкновенно обыкновенные жизни.
Эти широкие бедра, которым никак не втиснуться в моду сегодняшнего дня, – наследство двух родов, полных близнецов и двойняшек. Мои крутые бока были созданы, чтобы усаживать на каждый по ребенку, таскать тяжелые корзины с едой и упираться в бока руками, выражая всю серьезность моих намерений. Широкие бедра служили верой и правдой крестьянкам в нагорьях Шотландии и долинах Ирландии, столетие за столетием, вплоть до моей прабабушки, взрастившей с их помощью шесть дочерей.
От крестьянских бедер идут крепкие полные ноги с широкими лодыжками – только в прошлом веке их стали показывать при дневном свете. Они смотрятся неуместно в мире коротких шорт и юбочек, но попробуйте усомниться в их стойкости! Каблуки, конечно, могут вызвать трудности, а вот обнять ногами бока лошади и скакать дни напролет – легко. Никогда не недооценивайте прочность этих ног – дети могут повиснуть на них всей своей тяжестью, но они не потеряют равновесия. Полнота – небольшая плата за устойчивость. На этих ногах моя бабушка, обув удобные кроссовки, ежедневно отправлялась на работу, прятала кроссовки под столом, потому что они не вязалась с ее деловым костюмом, и печатала на машинке главные секреты безопасности страны. Возможно, эти ноги нельзя назвать изящными, но они никогда нас не подводили.
Моя кожа такая белая, что друзья в шутку говорят: «еще одна разновидность белого мяса». Она упрямо не хочет дружить с солнечным светом. Она напоминает мне о стране облаков и дождей, где редко выглядывает солнце, зато трава всегда свежа и изумрудно-зеленого цвета. Она заливается алым румянцем в гневе, счастье, слезах, смущении и даже когда я спокойна. Кровеносные сосуды просвечивают под мертвенно-бледной кожей, розовые угри вспыхивают на щеках, а я пытаюсь усмирить их лосьонами и микстурами. Моя кожа – наследство прямиком с Британских островов, откуда мы родом. Веками эта кожа страдала от солнца – покрывалась веснушками и пигментными пятнами, ее сушили ветра, изнуряла тяжелая работа, и в конце концов она сдавалась болезни.
Это не моя грудь в зеркале – вечно вываливается из топов и надрывает мне спину своей тяжестью. Я вижу, как она заполняет своими округлостями бесформенное груботканое платье, когда женщина на ферме раздает корм овцам и коровам. Вижу эту грудь под тонкой накидкой во время долгого путешествия через Атлантику, в новый мир. Чувствую, как судорожно она вздымается, стиснутая корсетом, в тревоге ожидая новостей с фронта Гражданской войны. Наблюдаю, как гордо несет ее под твидовым костюмом первая в нашем роду женщина с университетским дипломом. Эта грудь каждое утро склонялась у печи, пока семья ждала завтрак, в ней, как в мягкой подушке, искали утешения головы и детей, и мужчин. Она тяжелила плечи моих прародительниц в бесправные времена, когда женщинам и без того было нелегко высоко держать голову.
Возможно, это тело, собранное по частям историей, не отличается красотой. Оно никогда не пройдет по модному подиуму, не выиграет спортивный забег и не станет воплощением идеальной женственности. Женщины, которые пришли до меня, пользовались этим телом день за днем, они нуждались в его силе и округлостях, страдали из-за его хрупкости и болезней. Это тело прошло множество испытаний и не переставало давать жизнь новым поколениям, даже когда казалось, что идти вперед больше нет сил.
Когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу этих женщин, как они боролись за жизнь, добились процветания и ушли в мир иной.
Мое тело – не моя собственность. Оно принадлежит нам, всем нам.
Подробнее см. на сайте издания The Huffington Post.
http://www.psychologies.ru
Это не мои бедра, не моя грудь, икры, кожа, волосы. Изгибы и округлости, растяжки, моя походка, мягкость кожи, скелет, форма моего тела принадлежат не только мне. В них – история не только моей жизни.
Мое тело несет в себе что-то от всех женщин, благодаря которым я появилась на свет, в нем объединились все мои предки. Я – лоскутное одеяло эволюции, созданное из генов женщин, проживших до меня свои необыкновенно обыкновенные жизни.
Эти широкие бедра, которым никак не втиснуться в моду сегодняшнего дня, – наследство двух родов, полных близнецов и двойняшек. Мои крутые бока были созданы, чтобы усаживать на каждый по ребенку, таскать тяжелые корзины с едой и упираться в бока руками, выражая всю серьезность моих намерений. Широкие бедра служили верой и правдой крестьянкам в нагорьях Шотландии и долинах Ирландии, столетие за столетием, вплоть до моей прабабушки, взрастившей с их помощью шесть дочерей.
От крестьянских бедер идут крепкие полные ноги с широкими лодыжками – только в прошлом веке их стали показывать при дневном свете. Они смотрятся неуместно в мире коротких шорт и юбочек, но попробуйте усомниться в их стойкости! Каблуки, конечно, могут вызвать трудности, а вот обнять ногами бока лошади и скакать дни напролет – легко. Никогда не недооценивайте прочность этих ног – дети могут повиснуть на них всей своей тяжестью, но они не потеряют равновесия. Полнота – небольшая плата за устойчивость. На этих ногах моя бабушка, обув удобные кроссовки, ежедневно отправлялась на работу, прятала кроссовки под столом, потому что они не вязалась с ее деловым костюмом, и печатала на машинке главные секреты безопасности страны. Возможно, эти ноги нельзя назвать изящными, но они никогда нас не подводили.
Моя кожа такая белая, что друзья в шутку говорят: «еще одна разновидность белого мяса». Она упрямо не хочет дружить с солнечным светом. Она напоминает мне о стране облаков и дождей, где редко выглядывает солнце, зато трава всегда свежа и изумрудно-зеленого цвета. Она заливается алым румянцем в гневе, счастье, слезах, смущении и даже когда я спокойна. Кровеносные сосуды просвечивают под мертвенно-бледной кожей, розовые угри вспыхивают на щеках, а я пытаюсь усмирить их лосьонами и микстурами. Моя кожа – наследство прямиком с Британских островов, откуда мы родом. Веками эта кожа страдала от солнца – покрывалась веснушками и пигментными пятнами, ее сушили ветра, изнуряла тяжелая работа, и в конце концов она сдавалась болезни.
Это не моя грудь в зеркале – вечно вываливается из топов и надрывает мне спину своей тяжестью. Я вижу, как она заполняет своими округлостями бесформенное груботканое платье, когда женщина на ферме раздает корм овцам и коровам. Вижу эту грудь под тонкой накидкой во время долгого путешествия через Атлантику, в новый мир. Чувствую, как судорожно она вздымается, стиснутая корсетом, в тревоге ожидая новостей с фронта Гражданской войны. Наблюдаю, как гордо несет ее под твидовым костюмом первая в нашем роду женщина с университетским дипломом. Эта грудь каждое утро склонялась у печи, пока семья ждала завтрак, в ней, как в мягкой подушке, искали утешения головы и детей, и мужчин. Она тяжелила плечи моих прародительниц в бесправные времена, когда женщинам и без того было нелегко высоко держать голову.
Возможно, это тело, собранное по частям историей, не отличается красотой. Оно никогда не пройдет по модному подиуму, не выиграет спортивный забег и не станет воплощением идеальной женственности. Женщины, которые пришли до меня, пользовались этим телом день за днем, они нуждались в его силе и округлостях, страдали из-за его хрупкости и болезней. Это тело прошло множество испытаний и не переставало давать жизнь новым поколениям, даже когда казалось, что идти вперед больше нет сил.
Когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу этих женщин, как они боролись за жизнь, добились процветания и ушли в мир иной.
Мое тело – не моя собственность. Оно принадлежит нам, всем нам.
Подробнее см. на сайте издания The Huffington Post.
http://www.psychologies.ru