В Истории о депрессии
Несколько лет назад я прочитала в каком-то блоге текст про клиническую депрессию.
Девушка описывала, как она просыпается в шикарной квартире в центре города рядом с любимым человеком и не хочет жить, а ведь всё-то у нее есть: хорошая любимая работа, стабильные отношения, деньги, путешествия, разнообразие, друзья, физическое здоровье, а она не понимает, как и зачем жить дальше, встает по инерции и так же существует. Получалось, что её состояние никак не зависело от внешних обстоятельств, плевало на все логические доводы о том, как всё прекрасно, и просто разрывало изнутри, затягивая в тьму находящейся где-то в груди черной дыры.
На момент прочтения текста прошло меньше года со смерти отца и кота (кот умер на третий день после папы, мы ездили кремировать его на какое-то заброшенное занесенное снегом кладбище, а после «кремации», которая оказалась закидыванием его затвердевшего трупа в печку с останками других животных, сквозь метель спешили на поминки третьего дня), а мама была на последней стадии, и меня внезапно разорвало с этого текста. Мне хотелось кричать авторке: что с тобой не так, посмотри, как живут другие, у меня вообще не будет больше смысла существовать, в мучениях умирает последний близкий мне человек!
Вот так меня разорвало. Но текст был очень логичный: там объяснялось, что клиническая депрессия, или большое депрессивное расстройство – это изменения в химии мозга, и это никак не может и не должно объясняться обстоятельствами. Но даже несмотря на такие разъяснения, тогда мне было сложно и невозможно это принять – каждый день я ждала, когда наступит день, когда мама уже не сможет вставать (по папиному опыту я знала, что после этого остается меньше месяца), что она перестанет осознавать и понимать меня, я даже не представляла.
И вот тут эта девушка пишет, как у неё охуенно живы и здоровы все родственники, а она не хочет вставать с постели, не видит смысла и проч. Мне хотелось пойти и въебать ей, чтобы она осознала свое «счастье», вот как меня взбомбило.
Через пару недель мама перестала вставать, я ушла в административный отпуск и провела с ней месяц до её смерти. После этого примерно на два года меня утащило в посттравматическое расстройство с невыносимым чувством вины, потом психотерапевт что-то там наколдовал и заблокировал, и я не могла больше выдавить слёзы. Долгое время утешением для меня было, что ничего хуже со мной в жизни уже не может случиться, что пора начинать снова жить, переезд в Берлин, новые увлечения и друзья, купила велик и ездила каждый день, сектантские тренировки, переход на веган и зож, акварель, литературный курс, рассказы, поэтри слэмы.
Постепенно всё стало снова хорошо или никак, и было хорошо и никак, пока вдруг всё это не перестало иметь смысл. Вчера у меня впервые в жизни всерьёз появилась ассоциация смерти с выходом (это для меня абсолютно невероятно: всего пару лет назад у меня появился панический страх смерти после того, как я видела, как близкие люди перестают дышать), а сегодня я вспомнила про ту статью. Это невозможно понять, пока не проживёшь сама, пока изнутри, прямо из груди, не начнет разрывать чёрная пустота, накрывая с головой, оглушая, кидая из тревожности в паническую атаку, из слёз в апатию.
О том, что у меня депрессия, я догадалась примерно через год от её начала. В течение года мне казалось, что просто вот такие настроения. Были версии о чёрной зиме, бессолнечной погоде, гормонах, да и обо всём на свете. Ещё казалось, что не так уж часто меня кидает. Однажды мне сказали: каждый раз, когда тебя спрашиваешь о настроении, ты в депрессии. Я удивилась, покопалась в памяти, в записях, и вот.
Эта чёрная дыра отравляет жизнь не только мне, но и тем, кто рядом, она искажает реальность, окружающие кажутся врагами и недоброжелателями, слова добра превращаются в голове в уколы ненависти, слова любви чудятся ложью. Это отражается на моем отношении к близким и на их отношении ко мне, я начинаю искажённо воспринимать их, а они меня. «Тебе нужно понять, что ты болеешь, это не ты, и это не навсегда. И ты не виновата» – написала мне девушка, прошедшая через подобное. Хочется объяснить это и всем, кто рядом. Это не я! Иногда кажется, что совсем перестаю ассоциировать себя с собой, начиная ассоциировать с болезнью, и только старые друзья напоминают, что я вообще-то смеюсь и танцую и пою. Тогда я теряюсь – где же я – которая танцую и пою, или которая с черной дырой? Могла ли черная дыра стать частью меня за эти годы? «Это не ты, это болезнь, и это не навсегда».
Последнюю неделю в Берлине весна, +18, я просыпаюсь в своей солнечной квартире с высокими потолками в центре Берлина и не хочу жить. У меня хорошая работа, любимый творческий проект, путешествия, разнообразие, люди, физическое здоровье, а я не понимаю как и зачем жить дальше. Утром я лежу, пока возможно лежать, потом встаю, потому надо на ту самую работу, надеваю розовые носки с авокадо, джинсы с котиками на коленях, футболку с чебурашками и мандаринами, дежурную европейскую улыбку, выхожу на улицу, и никакой случайный прохожий никогда не догадается, что черная дыра в моем солнечном сплетении не пощадит ничего. А кто догадается, у того своя такая.