ÄKILLISEN sairauskohtauksen seurauksena. Näin teknologiajätiksi pyrkinyt Nokia kertoi pääjohtajansa kuolinsyystä joulukuussa 1988. Vuorineuvos Kari Kairamo oli kuollut viikonloppuna kotonaan Espoossa.
Kairamon yllättävä kuolema lähes 30 vuotta sitten jäi aikakirjoihin yhtenä Suomen taloushistorian traagisimmista tapahtumista. Journalismissa tapaus muistetaan merkkipaaluna, joka muutti suhtautumista itsemurhaan uutisena.
Kairamon kuolinsyy oli itsemurha. Helsingin Sanomat kertoi tämän uutisessaan tiistaina 13. joulukuuta 1988 saatuaan vahvistuksen tiedolle useista lähteistä.
Kuolema oman käden kautta on tavattu uutisissa verhoilla ”äkillisen” tai ”yllättävän” menehtymisen kaapuun.
ITSEMURHA ON yhä kinkkinen uutisoitava. Kuolleen läheisille ja työnantajille tekoon voi liittyä kosolti häpeää, myös siksi, että taustalla olevia syitä ryhdytään helposti arvuuttelemaan.
Helsingin Sanomat noudattaa kaikessa toiminnassaan Journalistin ohjeita, joissa määritellään hyvä journalistinen tapa. Näitä hyviä käytäntöjä vaalii alan yhteinen itsesäätelyelin, Julkisen sanan neuvosto.
Journalistin ohjeiden mukaan yksityiselämään kuuluvia erityisen arkaluonteisia seikkoja voi julkaista vain asianosaisen suostumuksella tai jos niillä on poikkeuksellista yhteiskunnallista merkitystä. Sairaus- ja kuolemantapauksista sekä onnettomuuksien ja rikosten uhreista tietoja hankittaessa ja uutisoitaessa on noudatettava hienotunteisuutta.
Tiedolla Kairamon itsemurhasta oli painavaa yhteiskunnallista merkitystä. Nokia oli jo tuolloin Suomen oloissa poikkeuksellinen yhtiö, ja pääjohtajan henkilökohtainen ratkaisu paljasti jotain vaikeita vuosiaan eläneen yhtiön tilasta ja tulevaisuuden näkymistä.
NYKYISIN julkisuuden henkilöiden itsemurhista kerrotaan jonkin verran useammin kuin aiemmin. Silti Helsingin Sanomissa itsemurhasta uutisoiminen on edelleen poikkeustapaus, johon liittyy perusteellinen harkinta. Vaikka kuolinsyy olisi enemmän tai vähemmän julkinen salaisuus, syytä ei välttämättä kerrota uutisessa.
Useimpien itsemurhien käsittelylle ei ole ylipäänsä yhteiskunnallisia perusteita. Ne ovat yksityisiä ihmiskohtaloita.
Kun pohditaan sitä, onko tunnetun henkilön itsemurha julkisesti kerrottava tieto, on mietittävä kahta asiaa. Toimitustyötä ohjaava tärkeä periaate on se, että kansalaisilla on oikeus tietää. Toisaalta perheenjäseniä ja muita asianosaisia on suojeltava enemmältä kärsimykseltä.
Vuonna 2010 Julkisen sanan neuvosto totesi yksittäistapauksesta tekemässään ratkaisussa, että ”sairaan henkilön itsemurhatavan mainitseminen ja spekulointi teon syillä vaaransivat uhrin hienovaraisen kohtelun ja olivat omiaan aiheuttamaan kärsimystä omaisille”.
HELSINGIN SANOMISSA itsemurhan uutisointiin suhtaudutaan hyvin pidättyvästi, vaikka olisi kyse julkisella paikalla tapahtuvasta tavallisen kansalaisen teosta. Esimerkiksi junan alle jäänti jätetään uutisoimatta, jos tiedossa on, että ihminen on hypännyt raiteille omasta tahdostaan.
Näissäkin tapauksissa kyse on viestinten vastuullisuudesta. Taustalla on näkemys siitä, että itsemurhien ja tekotapojen liian yksityiskohtainen uutisointi voi kannustaa muitakin hankalassa elämäntilanteessa olevia samanlaisiin tekoihin.
Sama pätee mitä suurimmassa määrin itsemurhayrityksiin ja esimerkiksi pommiuhkauksiin. Uutinen toki tehdään, jos tapaus on muutenkin laajojen ihmisjoukkojen tiedossa. Näin on vaikkapa silloin, kun junaliikenne on tapauksen vuoksi poikki tai kauppakeskus joudutaan tyhjentämään uhkaavan tilanteen takia.
Joissakin tilanteissa itsemurhan toteaminen on tarpeen, jotta mahdolliset spekulaatiot esimerkiksi liikenneonnettomuuden syistä tai syyllisistä saadaan estettyä. Kun poliisi vahvistaa jonkun ajaneen tieten rekan eteen, se hälventää epäilykset, jotka voisivat kohdistua rekkakuskin toimintaan.
ITSEMURHA on siis vaikea, journalismin kantavia periaatteita koetteleva uutisaihe. Tämä ei tee itsemurhista asiaa, josta pitäisi kokonaan vaieta. Itsemurha-ajatusten käsittelyyn ei myöskään saisi liittyä sellaista häpeää, joka tarpeettomasti nostaa epätoivon partaalle joutuneen kynnystä turvautua läheistensä ja ammattiauttajien tukeen.
Kari Kairamon ajoista yhteiskunta on tässäkin mielessä muuttunut avoimempaan suuntaan. Toivottavasti myös yhä useampi henkilökohtainen umpisolmu aukeaa ja elämä voittaa.
Рубрика: Симптомы депрессии
Елена Надеева. Злость и потребность в жизни человека.
Время от времени каждый человек ловит себя на переживании злости. Злость – это естественная физиологическая эмоция, обычно причиной ее служит ощущение нарушенных собственных границ (у меня что-то отняли или заставили что-то делать) или несостоявшихся планов и чаяний (я хочу, чтобы было вот так, а не получается). Злость появляется тогда, когда человек хочет отрегулировать что-то в своей жизни так, как ему нравится. Например, много злости может быть тогда, когда нынешний вид деятельности не нравится, не приносит удовлетворения. Хочется работу поменять, но не получается. Очень часто первый этап в процессе смены деятельности – это осознавание собственной злости на то, что хочется организовать свою жизнь по-другому, в другой сфере, с другим кругом обязанностей.При этом многие люди пугаются и очень стыдятся собственной злости. Им кажется, что злиться – это плохо, стыдно, неправильно и вредно для здоровья.
Две основные эмоции, которые перекрывают злость: это страх (если я разозлюсь, я могу нанести вред себе или другому человеку) и стыд (я хороший человек, а хорошие люди не должны злиться). Происходит расщепление своего Я: или я хороший и злиться не должен, или я разозлился, вышел из себя, и тогда не могу считать себя хорошим человеком. Других готовых вариантов в голове у человека нет, а описанные два – непереносимы, потому что места здоровой осознаваемой, приемлемой и «живой» злости в них нет.
Поэтому человек пытается не замечать свою злость, игнорировать, заменить ее чем-то другим, менее, на его взгляд, разрушающим или другой «приличной» эмоцией. Чем только люди не пытаются заместить злость: умилением, покорностью, смирением, снисходительностью, презрением и даже скукой.
Чего я хочу? Что мне нужно? Что меня не устраивает в нынешней ситуации? Что я хочу поменять?
Идея моей статьи в том, что злость не надо ничем заменять. Не стоит искать ей приличную замену, а надо учиться проживать искреннюю злость, замечая себя и свои границы, распознавая, какая потребность стоит за ней. Проще говоря, задаваясь вопросом: если я злюсь, то чего я хочу?
В процессе проживания злости есть несколько этапов. Первый: заметить злость в себе, своем теле. Где именно она находится? Какая часть тела «хочет» ее выразить? Руки? Плечо? Грудь? Нога? Какое движение хочется сделать этой частью тела? Можно попробовать это сделать, например, наедине с собой.
Банальный совет «побить подушку» тут далеко не всегда подходит. Иногда злость хочется выразить движением вперед, иногда назад. Она может быть похожа на уход или на желание вдохнуть глубоко и вытолкнуть из себя неприятное переживание.
Попробуйте сделать это упражнение: обнаружить, где у вас в теле находится злость, и как именно вы хотите ее выразить телом. Не нужно сразу стараться предъявить свою эмоцию другому человеку. Стоит сначала найти для этого подходящую форму.
Банальный совет «побить подушку» тут далеко не всегда подходит. Иногда злость хочется выразить движением вперед, иногда назад. Она может быть похожа на уход или на желание вдохнуть глубоко и вытолкнуть из себя неприятное переживание.
Попробуйте сделать это упражнение: обнаружить, где у вас в теле находится злость, и как именно вы хотите ее выразить телом. Не нужно сразу стараться предъявить свою эмоцию другому человеку. Стоит сначала найти для этого подходящую форму.
Потом можно перейти ко второму этапу. Злость можно выражать не только наедине с собой, но и говорить о ней другому человеку. Подумайте, что именно вы хотите сказать через свою злость? Почему вы злитесь? Чего вы хотите? В чем ваша потребность, как ее можно удовлетворить?
Попробуйте сказать о своей злости через потребность. Я злюсь, потому что я хочу… мне надо… я бы хотел(а)… я мечтаю… я желаю… Например, злость может быть отличным подспорьем в разговоре с шефом о повышении оклада или во время торга с клиентом об окончательной цене. Если вы мечтаете перейти в другую сферу деятельности, то злость – это тот «движок», тот двигатель, который будет напоминать вам, чего именно вы на самом деле хотите.
Секрет тут в том, что если злость «легальна», то она «строить и жить помогает». А если права злиться у человека нет, если это страшно или стыдно – разозлиться как следует, то, парадоксальным образом, разговор проходит «на эмоциях», собеседники не слышат друг друга, или сдерживаются до такой степени, что не только злость, но и реальные желания и планы остаются как бы «за кадром».
Попробуйте сказать о своей злости через потребность. Я злюсь, потому что я хочу… мне надо… я бы хотел(а)… я мечтаю… я желаю… Например, злость может быть отличным подспорьем в разговоре с шефом о повышении оклада или во время торга с клиентом об окончательной цене. Если вы мечтаете перейти в другую сферу деятельности, то злость – это тот «движок», тот двигатель, который будет напоминать вам, чего именно вы на самом деле хотите.
Секрет тут в том, что если злость «легальна», то она «строить и жить помогает». А если права злиться у человека нет, если это страшно или стыдно – разозлиться как следует, то, парадоксальным образом, разговор проходит «на эмоциях», собеседники не слышат друг друга, или сдерживаются до такой степени, что не только злость, но и реальные желания и планы остаются как бы «за кадром».
Сила злости помогает сделать жизнь лучше.
Равно как и любая другая эмоция.
Равно как и любая другая эмоция.
Как вы хотите организовать свою жизнь? Что конкретно вас не устраивает в нынешней ситуации? Ищите конкретику, записывайте, фантазируйте о том, какой вариант развития событий будет для вас самым желанным.
Самое главное: используйте энергию злости в полной мере. Дайте ей право быть и приносить вам пользу.
Тренируясь перед важной встречей, сознавая свою злость, можно делать так: сначала можно построить фразу, а потом произнести несколько раз, замечая, как именно вы говорите о своем чувстве и своем желании. Мямлите? Кричите? Возмущаетесь? Сваливаете ответственность на другого? Как вам кажется, сможет ли другой услышать не только вашу эмоцию, но и вашу потребность? Четко ли вы о ней говорите? Я рекомендую попробовать несколько раз и в разных формах произнести, порепетировать, то, что вы на самом деле хотите сказать. Почувствуйте, как по-разному можно говорить о себе.
Человек – это процесс. Проживание эмоций – это тоже непрерывный процесс. За злостью всегда идет следующая эмоция. Какая она у вас? Что рождается вслед злости? Может быть азарт, радость, ожидание новизны? Возможно, нежность, интерес или грусть? Такое исследование проживания эмоции может дать вам много информации о том, как именно вы обходитесь с собой, своими желаниями и готовы ли вы сделать свою жизнь лучше, давая себе право на разные чувства и мысли.
Человек – это процесс. Проживание эмоций – это тоже непрерывный процесс. За злостью всегда идет следующая эмоция. Какая она у вас? Что рождается вслед злости? Может быть азарт, радость, ожидание новизны? Возможно, нежность, интерес или грусть? Такое исследование проживания эмоции может дать вам много информации о том, как именно вы обходитесь с собой, своими желаниями и готовы ли вы сделать свою жизнь лучше, давая себе право на разные чувства и мысли.
Алексей Хмелев. Созависимые отношения: уходи, но останься.
Очень тоскливо и невероятно больно раз за разом переживать одни и те же повторяющиеся дисфункциональные отношения.
Уходи, но останься
До тех пор, пока мы полностью не исцелим свои души от стигматов, полученных в детстве, в наших отношениях всегда будут задействованы больше, чем два человека. Да, физически, участников действительно будет двое. Но у каждого за спиной будут незримо присутствовать тени прошлого, призраки, нанёсшие нам в детстве раны.
Для современного общества вполне нормально и естественно, когда человек, основным страхом которого является отверженность, вступает в романтические отношения с человеком, который в свою очередь, больше всего опасается нарушения личных границ.
В результате первый реагирует на показную независимость второго испугом, у него появляется ощущение брошенности, и он начинает жаться к партнёру, а тот напротив, всячески пытается увеличить дистанцию в отношениях до комфортной для себя. Вот и получается такой своеобразный танец, где один всё время наступает, а другой – пятится назад.
Очень тоскливо и невероятно больно раз за разом переживать одни и те же повторяющиеся дисфункциональные отношения. Для того, чтобы это прекратилось, детские травмы должны быть излечены.
Это четвёртая статья в серии, посвященной созависимым отношениям, природе их возникновения и развития. В данном случае речь пойдёт о таком явлении, как дистанция в отношениях и вариантах её понимания партнёрами. Взаимозависимость по принципу: иди сюда — уходи отсюда.
Совершенно не имеет значения то, сколько нам лет, двадцать или пятьдесят. Мы все носим в себе подавленные эмоции боли, страха, стыда, ярости и наши детские реакции. Даже если мы воспитывались в относительно благополучных семьях, всё равно эти переживания нам не чужды. Ведь социум, с которым нам приходилось в детстве взаимодействовать, далеко не самый здоровый и по отношению к нам благодушный.
Когда партнёр «задевает нас за больное», он активирует болезненные реакции, которые приводят к повторению стандартной модели поведения. Но беда заключается в том, что в своей созависимости мы имеем встроенную систему распознавания людей. Она позволяет нам безошибочно вычислять тех, кто максимально точно попадёт в наши собственные болевые точки. Это к тому вопросу, почему нам всё время “попадаются” одинаковые партнёры, кому-то пьющие, кому-то постоянно изменяющие, и т. д. Мы выбираем их сами. Механизм и принцип этого отбора я уже описывал в одной из предыдущих публикаций.
Пока мы не начнем очищать наш эмоциональный багаж от кнопок-триггеров, которые отбрасывают нас в прошлое, мы не сможем освободится от этих повторяющихся поведенческих моделей. Мы не сможем построить действительно честные взаимоотношения ни в личном, ни в профессиональном плане. Мы будем продолжать обманывать себя и своих партнёров.
Уходи, но останься
Динамический цикл в дисфункциональных отношениях работает по принципу «уходи, но останься». Как только один из партнёров открывается, делая шаг навстречу, второй мгновенно отходит назад, закрываясь и стремясь разорвать дистанцию. Если после этого первый начинает пятится и демонстрировать недоступность, то в этом случае уже второй начинает преследовать первого и умоляет его вернуться. Когда первый снова становится доступен, то второй снова отстраняется. И так до бесконечности.
Это происходит потому, что у нас внутренний разлад в отношениях с самим собой, как следствие незаживших детских травм. Если я сам не люблю себя, то как меня может любить кто-то другой? И если меня кто-то не любит, то что мне сделать, чтобы доказать, что я достоин любви? В каком-то смысле, это очень похоже на наши детские попытки заслужить родительскую любовь, которой мы были в определённой части лишены. Мы должны доказать, что достойны этой любви.
Стратегия созависимого поведения представляет собой попытку преодолеть основное убеждение о том, что мы недостойны, ущербны и нас никто не любит, направляя все усилия на то, чтобы заработать любовь партнёра. Оборотной стороной той же убеждённости в собственной никчёмности является попытка полностью закрыться от любых попыток сближения со стороны партнёра. Дабы в последствии, когда он бросит меня (а он непременно меня бросит, ведь я-то знаю, что совершенно не достоин любви), не испытать моральной травмы. А значит, я должен либо не допустить развития отношений, либо разрывать отношения первым. Таким образом я не дам себя бросить, сработаю на опережение.
Оба одинаково не правы
Оба типа поведения при построении отношений являются дисфункциональными и априори обречены на провал. Созависимых тянет к людям, которые непременно отвергнут их. Это “память детства”, ведь именно так с нами обходились очень часто взрослые. Такое отвержение совершенно необязательно должно быть физическим. Это может быть эмоциональное отвержение. В результате связь теоретически продолжается, но созависимый человек должен довольствоваться крохами с “барского стола”, забыв о собственных потребностях и желаниях, получая лишь то, что благодушно пожертвует партнёр.
Это очень унылая и невероятно болезненная повторяющаяся дисфункциональная модель отношений. Путь к прекращению этого повторения лежит исключительно через заживление ран, которые мы получили в детстве. Большая часть этого процесса пробуждения к реальности является осознанием того, что это не наша вина, что наши отношения в очередной раз не удались, ибо мы были изначально настроены на провал.
Мы отрабатывали модель поведения, которую заучили в процессе взросления, воспитания и личностного формирования в той нездоровой среде, в которой мы находились. Мы попросту были бессильны поступать иначе, чем мы поступали. Это было до тех пор, пока мы не начали осознавать и изучать собственные модели поведения и открывать для себя то, каким образом наши детские травмы и переживания влияют на нас во взрослой жизни.
Одним из наиболее важных шагов в избавлении от созависимости и созависимой модели поведения в целом является понимание того, что такое любовь на самом деле, и начать, в первую очередь, любить себя. Для этого нужно простить тех, кто нанёс нам психологическую травму в детстве, воспитывая нас. Ведь они, в свою очередь, являлись носителями аналогичной травмы, нанесённой им в детстве. Более того, у нас есть великолепная возможность разорвать этот созависимый порочный круг. Просто воспитывая собственных детей, нам нужно постараться не увечить их тонкие и такие ранимые души.
https://gestaltclub.com
