Депрессия — это совершенно определенно биологическое заболевание. Где-то между стрессом, травмой, неумением справляться с проблемами, негативными мыслями о самом себе и генетической предрасположенностью присутствует и молекулярная основа того, почему мозг борется против всего этого.
Я начну с описания иммунной системы. Это сложно. Представьте себе прием с массой важных персон, при участии разнообразных агентов безопасности и вышибал. По периметру стоят парни, не допускающие грязный сброд, есть охранника и внутри — они присматривают за элитой, там могут быть даже шпионы посреди толпы, выискивающие пробравшихся «зайцев». Силы безопасности нашей иммунной системы тоже имеют разные имена и обязанности. Есть В-клетки, которые работают через белковые частицы, называемые антителами (известными как «гуморальная иммунная система»). Затем есть клетки-убийцы, голодные макрофаги и другие элитные штурмовые войска. Наконец, у вас есть клеточный иммунитет, сформированный главным образом из Т-клеток, которые расправляются с теми, кто кажется чужаком.
Есть несколько воспалительных цитокинов [белки, продуцируемые клетками, в особенности иммунными клетками — от переводчика], которые являются биологическими маркерами депрессии. Среди таковых — высокие уровни IL-6, IL-2 и TNF-alpha. Эти природно продуцируемые химические вещества (например IL-2, гамма-интерферон и биомаркер неоптерин, наряду со многими другими) активируют и мобилизуют Т-клетки, которые затем вступают в дело и начинают убивать. Таким образом воспаление, по сути, означает, что у тела отсутствуют «силы безопасности». Существуют очень интригующие биологические доказательства того, что наша воспалительная реакция на клеточном уровне есть главная причина симптомов депрессии (1) (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/20599581). Бельгийский исследователь, д-р Майкл Мэйс (Dr. Michael Maes) опубликовал серию интригующих статей на эту тему.
Разбалансировка клеточного иммунитета связывается с такими заболеваниями, как волчанка, сахарный диабет, шизофрения, ревматоидный артрит, некоторые виды рака, рассеянный склероз и болезнь Грейвса. Но Мэйсу удалось связать различные компоненты клеточного иммунитета со многими из основных симптомов депрессии, включая «вегетативные» симптомы (бессонница, отсутствие аппетита), соматические симптомы (усиление ипохондрии и усиление болевых ощущений) и падение уровня нейротрансмитиеров серотонина и норадреналина. Мэйс объясняет это изменениями в оси HPA [ось гипоталамус-гипофиз-надпочечники — от переводчика], которая является основным гормональным регулятором в организме, — уже не говоря о случае воспаления в самом гиппокампе, который является центром депрессии в мозге. Проще говоря, Мэйс описал сложные биохимические механизмы депрессии, заново переосмыслив и применив к этому случаю разумную и реалистичную теорию клеточного иммунитета. Это похоже на то, как изучают искусные механизмы, какими излишнее количество фруктозы вызывает метаболический синдром. Одним словом, впечатляюще.
Мэйс и другие исследователи начали с измерения цитокина, активирующего Т-клетки, который называется sIL-2R. Этот негодник повышен в крови и ЦНС людей с церебральной волчанкой, депрессией и манией. Чем хуже симптомы, тем выше уровни этого цитокина, и эти уровни падают, когда симптомы депрессии, волчанки и мании находятся в стадии ремиссии. Это очень красноречиво. Другие маркеры клеточного иммунитета (растворимый антиген CD8 [трансмембранный гликопротеин — от переводчика], другие поверхностные маркеры Т-клеток и уровни гамма-интерферона) ведут себя аналогичным образом.
Один интересный факт: многие воспалительные заболевания отвечают на стероиды, которые подавляют иммунный ответ, — астма, рассеянный склероз, воспаления в кишечнике. Депрессия же часто будет протекать хуже при использовании стероидов. Мэйс полагает, что дело тут в том, что депрессией управляют главным образом Т-клетки, которые резистентны к стероидам по сравнению с другими компонентами иммунного ответа. Это к вашему сведению.
Но давайте вернемся к механизмам, о которых идет речь. Посмотрите очень полезную диаграмму по этой ссылке (this link) . Воспаление заставляет триптофан, прекурсор серотонина, продуцировать кинурениновую и ксантореновую кислоты. Это не только значит, что у нас в распоряжении меньше делающего нас счастливыми и расслабленными серотонина. Это значит и то, что кинурениновая и ксантореновая кислоты сами по себе ведут к тому , чтобы сделать нас тревожнее и депрессивнее.
Говоря более конкретно, клетки Т-хелперы и индоламин 2, 3-диоксигеназа (indoleamine 2,3-dioxegenase) [фермент, способствующие трансформации триптофана в кинурениновую кислоту — от переводчика] (IDO) — компоненты нашего клеточного иммунного ответа — понижают наш уровень серотонина и вызывают депрессию. Этот механизм достоверен для биполярного расстройства, собственно депрессии, подростковой депрессии, депрессии у пациентов с сердечной недостаточностью… список продолжите сами, и IDO гонит вниз наш серотонин. Лечение гепатита С или рассеянного склероза альфа-интерфероном будет активировать тот же самый механизм, который ввергнет нас в депрессию. В экспериментах на животных именно активация клеточного иммунитета вызывает потерю интереса к жизни и изменения сна и аппетита в полном соответствии со схожими симптомами депрессии у человека.
Действие антидепрессантов связано определенным образом с подавлением ответа клеточного иммунитета. Все основные классы антидепрессантов продемонстрировали этот эффект (и трициклические антидепрессанты, и антидепрессанты типа SSRI и SNRI [ингибиторы захвата серотонина и норадреналина — от переводчика]): они блокируют производство IL-6 и TNF-alpha в иммунных клетках, а также блокируют и ряд других протеинов в стадии острого воспаления, таких как C-реактивный белок и гаптоглобин. Антидепрессанты имеют противовоспалительное действие, и те, кто никогда не лечил депрессию, будут иметь намного более высокие маркеры воспаления, чем те, кто принимал соответствующие лекарства. Хотя есть ряд исследований нейровизуализации, показывающий аналогичные изменения метаболизма головного мозга как ответ на антидепрессанты или психотерапию, я нашла только одно исследование раковых пациентов, страдающих депрессией с 2009 года, которое специально соизмеряет психотерапию с воспалением. Я также смогла найти вот это (ссылка this study ) исследование уменьшения C-реактивного белка, IL-6 и других маркеров воспаления с помощью йоги. Я думаю, разумно предположить, что любое успешное лечение депрессии будет также противовоспалительным. Dance Dance Revolution тем не менее не уменьшило маркеры воспаления у тучных детей. Но кто же знал ?
Стабилизаторы настроения, такие как литий и Депакоте, также влияют на соотношение ключевых воспалительных цитокинов. Как и антидепрессанты, они подавляют иммунный ответ клетки, что воздействует на нейротоксичность и нейропластичность. И последние результаты генетических исследований склонны поддерживать теорию, рассматривающую воспаление как фактор, ведущий к депрессии.
Я хотела бы, чтобы у нас было больше достоверных испытаний о влиянии образа жизни и диеты на психические расстройства. Не только исследования (вероятно, предвзятые) лекарственных препаратов и ряда психотерапевтических методов, и не только масса эпидемиологических исследований. Что, если бы мы знали наверняка, что в первую очередь изменения в диете могут остановить воспаление? Если я права по поводу моего подхода к палеолитическому стилю [питания — от переводчика], то я могла бы прописывать стейк из мяса коровы, питающейся травой (в настоящее время не утвержденный FDA [Food and Drug Administration — от переводчика], и дикого лосося из Аляски.
Я недавно написала пост для Mark’s Daily Apple о микронутриентах, приеме пищи и энергетике мозга, на который последовали исключительно положительные комментарии, в которых читатели отмечали ряд позитивных психических изменений, произошедших у них после того, как они стали придерживаться диеты эволюционного типа [то есть, палеолитической диеты — от переводчика]. Это вряд ли можно считать научно обоснованным примером, но это обнадеживает.
https://www.psychologytoday.com/blog/evolutionary-psychiatry/201104/depression-crashed-your-party
Depression Crashed Your Party
Emily Deans, M.D., is a board certified adult psychiatrist practicing in Massachusetts.
 
Спасибо за перевод

Уже почти два десятилетия известно о возможных негативных последствиях стигматизации для лиц, страдающих психическими расстройствами. Таким пациентам приходится сталкиваться с общественной стигмой, в частности, их могут считать опасными или некомпетентными, что может приводить к предрассудкам и дискриминации (Corrigan & Watson, 2002).
Стереотипы и дискриминация, с которыми сталкиваются люди с психическими расстройствами, могут интернализовываться и приводить к негативным переживаниям в отношении себя из-за болезни.
 
В последние годы предпринимались усилия уменьшить стигму путем призывов к “паритету уважения” между соматическим и психическим здоровьем в плане финансирования, исследований и освещения в медиа. Однако все еще остается множество областей, где стигма приводит к дискриминации и даже причинению вреда лицам с психическими заболеваниями.
 
В недавнем систематическом обзоре Giandinoto et al. (2018) попытались выяснить, существует ли стигма, касающаяся психического здоровья, у медицинских работников, работающих в больницах общего профиля. Исследование соматической и психической коморбидности имеет большое значение, так как среди лиц, страдающих психическими заболеваниями, отмечаются повышенные уровни смертности и заболеваемости.
 
Помимо прочего, авторы данного обзора и мета-анализа предполагают, что такое положение дел может быть частично связано с тем, что медицинские работники, не имеющие достаточных знаний в сфере психического здоровья, воспринимают лиц, страдающих психическими расстройствами, как опасных. По мнению авторов, это может приводить к тому, что лица с психическими расстройствами получают недостаточно эффективное лечение или же качество лечения у них ниже по сравнению с обычными пациентами, что, в свою очередь, ведет к худшим исходам. Авторы также рассмотрели, какие именно психические расстройства, включая шизофрению, депрессию и злоупотребление психоактивными веществами, считаются наиболее опасными. Сравнение различных заболеваний представляется интересным, поскольку наиболее стигматизированная группа – это лица с шизофренией. Более того, определение конкретных наиболее стигматизированных групп позволит позволит более эффективно проводить мероприятия по борьбе со стигматизацией.
 
При отборе статей авторы руководствовались рекомендациями РRISMA (Moher et al, 2009). Статьи включались в обзор, если это были рецензируемые журнальные статьи, содержащие систематические обзоры, и первичные количественные исследования, написанные на английском языке, или статьи, посвященные отношению врачей общего профиля к пациентам с психическими заболеваниями. Включались следующие психические расстройства: психические расстройства в целом, шизофрения, депрессия, расстройство, вызванное употреблением ПАВ (наркотические вещества), расстройство, вызванное употреблением ПАВ (алкоголь). Поиск материалов, их отбор и выборка информации документировались согласно рекомендациям PRISMA. Поиск был проведен в широком спектре баз данных, включая CINAHL, MEDLINE, PsycINFO и Psychology & Behavioral Sciences Collection. Также в ключевых статьях вручную просматривался список использованной литературы
 
Из 653 отобранных статей были взяты 8, дающих выборку в 2548 медицинских работников. Однако провести мета-анализ не представлялось возможным, поскольку в разных исследованиях затрагивались различные психические расстройства.
 
В качестве первого итогового показателя была взята доля респондентов, согласившихся с утверждением, что люди с психическими заболеваниями представляют опасность. Варианты ответов варьировали от “Большинство лиц в психиатрических больницах не представляют опасность” (Arvaniti et al., 2009) до “Пациенты с данным состоянием представляют опасность для окружающих” (Björkman, Angelman, & Jönsson, 2008) и “Большинство психически больных людей опасны” (Mavundla & Uys, 1997)
 
Процент медицинских работников, согласившихся с данными утверждениями, колебался от 10% в исследовании 2015 года в Великобритании, где изучалось отношение к пациентам с расстройствами, связанными с употреблением алкоголя (Noblett, Lawrence, & Smith, 2015), до 81% в исследовании 2010 года, когда врачей и студентов-медиков из Шри-Ланки спрашивали, считают ли они опасными пациентов  с расстройствами, связанными с употреблением наркотиков (Fernando, Deane, & McLeod, 2010).
 
Авторы обзора приходят к выводу, что отношение к психическим расстройствам в целом, к шизофрении, депрессии и расстройствам, связанных со злоупотреблением ПАВ у медицинских работников не отличается от отношения в общей популяции (Giandinoto et al 2018).
 
Чаще всего медицинские работники рассматривают как опасные расстройства, связанные со злоупотреблением ПАВ, их называют как более опасные по сравнению с шизофренией и депрессией.
 
Поскольку результаты исследований, вошедших в обзор, сильно различаются, авторы отмечают, что трудно сформулировать надежные выводы, имеющие практическое применение. Опираясь на работу Noblett et al. (2015) вероятно, следует обратить внимание на то, как культура в целом влияет на отношение к психическим расстройствам. Однако обзор поднимает важный вопрос о качестве получаемой помощи, когда лица с психическими расстройствами проходят лечение в соматических клиниках, и о необходимости дополнительного обучения в области психического здоровья врачей общих специальностей.
 
Автор перевода: Лафи Н.М
 
Источник: Giandinoto, J.-A., Stephenson, J., & Edward, K. (2018). General hospital health professionals’ attitudes and perceived dangerousness towards patients with comorbid mental and physical health conditions: Systematic review and meta-analysis. International Journal of Mental Health Nursing, 27(3), 942–955. https://doi.org/10.1111/inm.12433
http://psyandneuro.ru
http://psyandneuro.ru