Существует расхожее мнение, что если человек прощен тем, кому он принес горе и обиду, значит, он тоже может вздохнуть свободно и начать жизнь как бы с чистого листа. Так ли это на самом деле?
У Хорхе Луиса Борхеса есть замечательный рассказ «Легенда». Встречаются Каин и Авель уже после смерти Авеля. Не узнают друг друга. Костер разводят, разговаривают. И вдруг Каин видит шрам на лбу Авеля. «Да ведь это я тебя камнем», – вскрикивает он. «Не помню», – спокойно отвечает Авель. Тогда Каин понимает, что брат Авель простил его, потому что по-настоящему простить – значит забыть. «Тогда постараюсь забыть и я», – решает Каин. На что Авель отвечает: «Пока жива совесть, живы и грехи».
Теперь давайте прочтем последнюю фразу наоборот: человек, забывший о своих проступках, потерял совесть.
Помню, меня как-то спросили – злопамятный ли я? Я ответил, что памятливый. То есть помню все – и хорошее, и плохое. И не только по отношению к себе, но и что я сам сделал в отношении других. Я не могу забыть стыдные эпизоды своей биографии, даже те, где я ничего такого не совершал, но был на грани или подумал про это. И этот груз меня не тяготит – он находится в пассивной памяти, и я не испытываю чувство вины, так как давно осознал, отрефлексировал и дал свою оценку. Но не забыл. Ибо это как шрам – давно зарубцевался, не беспокоит, даже не краснеет. Но отметина на память о том, что случилось, осталась. А память предостерегает.
Так что у того, кто просит прощения и кто прощает, разные истории и разные смыслы. Для одного это важный акт любви и милосердия. Для другого искреннее раскаяние, которое является гарантией неповторения содеянного. К слову, Януш Корчак в своем «Доме сирот» создал детский суд, где важнее всего был перечень того, что считалось проступком, а не наказания, которых в буквальном смысле почти не было, ибо признание вины уже означало прощение. То есть осознал, раскаялся – прощен. Но это не означает, что человек автоматически прощает сам себя, может забыть о случившемся, самому отпустить себе грехи и вымарать из памяти содеянное. Нет, его память должна все сохранить, как залог того, чтобы это не повторилось вновь.
Человек не обязан всю оставшуюся жизнь посыпать себе голову пеплом и согбенно нести на себе вину за все проступки. Но быстро и легко все забыть – тоже: было и сплыло, случилось и случилось, а жизнь продолжается. Она продолжается, но не с чистого листа. Страница перевернута, но не вырвана. Прощение, как писал Борхес в другом рассказе («Молитва»), очищает обиженного, но не обидчика, к которому оно почти не имеет отношения. Оно для него лишь кредит доверия.
Источник — psychologies.ru
