Основано на реальных историях.
Большинство подружек отнеслись к ее идее негативно. Даже больше. Они над ней посмеялись. И после этого Мила решила никогда больше не обсуждать с ними свои планы о походе к психологу. От самой идеи она отказываться не собиралась. Слишком она устала бороться в одиночку с каким-то невидимым врагом.
Поначалу Мила думала, что главная ее проблема в маме. Потом, что в ее собственной неуверенности, которую эта мама и вырастила. Последний год ей все чаще приходила мысль, что она никогда самостоятельно не разберется во всей это путанице ее отношений с собой, мамой, мужчинами. А вот теперь и подругами.
Уж они бы могли поддержать ее в этом решении, учитывая, что сами не дали ни одного дельного совета за много лет. А сколько последствий от их умных рекомендаций? Последний конфликт с шефом и грозящее теперь увольнение – тоже их рук дело. А теперь говорят забей, он идиот, не оценил такого работника.
Ей понадобилось 2 года регулярной работы с психологом, пролетевших довольно незаметно, чтобы обнаружить, что жизнь ее сильно изменилась за это время. Результаты стали выглядеть такими значительными на их предпоследней сессии, когда психолог предложила подвести итоги. Мила была удивлена, как ей, на самом деле, удалось многое изменить.
Разумеется, главным достижением было сделанное ей на прошлой неделе предложение замужества от Никиты, с которым они познакомились несколько месяцев назад. И, честно говоря, если бы не терапия, Мила никогда бы не разглядела в нем того, за кого она была так рада выйти замуж сейчас.
Она хорошо помнила ту сессию с психологом, когда вопросы поставили ее в тупик. Она была крайне удивлена, как ее взгляд на мужчин похож на материнский. То как быстро она замечает недостатки и ставит ярлыки, которые рождены ничем иным, кроме как ее собственным страхом быть брошенной.
Она выросла в атмосфере этого страха и боли, который мама прикрыла язвительностью и сварливостью. Мила не слышала ни одного доброго слова о своем отце, да, впрочем, и мало о каком мужчине, при том, что мама регулярно очаровывалась и вляпывалась в короткие романы с одинаковым концом.
И это благодаря тому странному диалогу, когда ей приходилось говорить с разными частями себя, с мамой, пересаживаясь на стулья в кабинете психолога. Ей вдруг стало кристально ясно, что под этим критичным искаженным маминым взглядом, с ее мнениями и ее чувствами, она совершенно не слышит саму себя.
Мила помнила, как ушла со встречи ошарашенная этим открытием, которое поставило на место все непонимания по поводу постоянно нескладыващихся отношений с молодыми людьми. Когда она поняла, какую цену она заплатила за свою «преданность» матери, которая была неизменной частью любви и ненависти к ней, она была в ярости. И хотя психолог предупреждала ее, что ей не стоит выражать свои чувства маме вживую, а лучше сделать это в ее кабинете, Мила не удержалась.
Удивительным было и то, что при всех обострившихся отношениях с мамой, которые до этого были привычно напряженные, но с какой-то еще возможностью сосуществовать вместе, на сегодняшней встрече она могла уверенно сказать, что их отношения очень наладились. И это несмотря на то, что Мила переехала в снятую комнату, чему мама противилась до последнего.
Все очень изменилось. Теперь, когда Мила шла к ней в гости, она чувствовала ожидание встречи, а не сосание под ложечкой, и ей нравилось делать маме приятные сюрпризы. Именно с ней,первой, она поделилась о полученном предложении руки и сердца. Все это нельзя было даже представить еще несколько месяцев назад.
Но именно изменения на работе стали для Милы первым главным подтверждением правильности ее решения обратиться за помощью. И хотя сейчас она собиралась уходить с той самой работы, с которой ее чуть не выгнали тогда, обстоятельства были кардинально другими. Уходила на более интересную и высокооплачиваемую работу, которую кстати, ей помог найти тот самый начальник.
Все выстроилось довольно незаметно, но теперь выглядело воодушевляющим. Милу затопило чувство благодарности, но психолог не позволила приписать заслуги ей. И Мила впервые почувствовала свои достижения результатом своих собственных усилий. Ей даже показалось, что она стала выше ростом.
Кошмар начался на следующий день после получения предложения от Никиты. Она уже и забыла о панических атаках, которые мучали ее много лет перед началом работы с психологом. Каково было ее удивление, что они практически прекратились после 5-6 встреч.
Какие-то несложные упражнения, разговоры о том, как начались и с чем связаны были первые эпизоды. Все это она уже плохо помнила. Только недавно, она поняла смысл, того, о чем ей говорила ее психолог. О том, что эти приступы являются симптомами ее реакции на стресс, в основном связанным с отделением от важного для нее человека.
Что это нормальная реакция на стресс для определённых людей, у который он проживается в дыхательной и сердечно-сосудистой системе. Оттуда и страх смерти, и страх сердечного приступа и сбои в дыхании. Приступы повторились в период, когда Мила уезжала от матери на квартиру. Но они были совсем не пугающими, и она с ними легко справилась.
Но теперь все вернулось. Да еще в каких-то новых формах. Если ей было не 27, она решила бы, что у нее начался климакс. Накатывали волны жара, она задыхалась. Каждая ночь сопровождалась кошмарами, в которых неизбежно присутствовала чья-либо смерть. Чаще всего ее собственная.
Психолог не ожидала такого поворота событий. Эта встреча с Милой должна была быть завершающей. Контракт они выполнили, Мила решила остановиться в работе сама, хотела проверить свои силы. Обычно психолог поддерживала своих клиентов в таком решении, даже если хорошо видела перспективы и необходимость дальнейшей работы.
Разумеется, она сообщала о своем видении клиенту, но редко настаивала на продолжении работы. Иногда они оговаривали обозначенный перерыв, иногда на несколько месяцев, чтобы либо продолжить потом, либо поставить окончательную точку в работе.
Завершение работы с Милой выглядело ясным, понятным, тем более, что после замужества они с мужем решили переехать в другой город, чтобы начать самостоятельную жизнь. Для ее жениха это было хорошее решение, так как Никита был из семьи алкоголиков и физическое удаление было для него хорошим решением.
Когда она стала описывать свои симптомы, психолог несколько растерялась. Конечно, в первую очередь, она подумала о возврате панических атак, связанном с отъездом и очередным отделением от матери. Отношения с отцом они проработали неглубоко, и можно было ожидать, что эта тема еще актуализируется. И вовсе не потому, что Мила выходит замуж, а значит впервые для нее вступает в близкие отношения с мужчиной.
Большинство современных женщин не вышло из симбиоза с матерью, так что в переносах с партнером про отношения с отцом часто и не доходит. И оба этих молодых человека нашли друг в друге объекты для удовлетворения базовых потребностей. Благо, что Мила благодаря их работе и ее способности к осознаванию, это понимала, а Никита решил на новом месте тоже обратиться в психологу и будет справляться с трудностями, которые неизбежно ждут эту пару.
Психолога смутили особенности этих приступов. Было в них что-то, что не укладывалось в ее восприятие, что-то требующее нового понимания. Они приняли решение о нескольких дополнительных встречах, сделав контракт на исследование этих симптомов, буквально обрушивших двухлетнюю работу.
На сессии психолог пошла проверенным путем, попросив Милу описывать симптом и ощущения так, как если бы это происходило в настоящем времени. Ее сознание постепенно изменялось и ей удалось точно чувствовать и отвечать на уточняющие вопросы.
Постепенно они собрали вот что: чувство жара, неожиданности, сильной боли, ужаса, смерти от удушья. Описание давались ей с трудом, скорее психологу приходилось расшифровывать ее ощущения. И это натолкнуло спросить о возрасте. Перед психологом была маленькая девочка полутора-двух лет.
Попытки расспросить о возможных событиях в жизни Милы в этом возрасте не принесли никаких результатов. Психолог предложила ей записывать свои сны и фантазии до следующей встречи.
Вечером Мила написала ей, что кое-что вспомнила и хочет встретиться раньше. Вот что она рассказала.
После встречи, вечером, она вспомнила, что мама когда-то рассказывала ей о том, что у нее была сестра. Но она умерла очень давно, еще до ее рождения. И об этой девочке никто не вспоминает в семье, так как будто в этой истории есть секрет.
Когда она это вспомнила, симптомы вновь накрыли ее. Она дышала, справлялась и на следующий день расспросила маму об этом ребенке. Вот что она узнала.
Родители мамы Милы, ее бабушка и дедушка жили обособленно. Мама Милы была их вторым ребенком. А первая девочка, ее сестра погибла за год до появления Милиной мамы. Девочку звали Люда, Людмила. Также как и Милу, полное имя которой было Людмила. Погибла она очень трагично, упав на печную плиту и скончавшись от сильнейших ожогов.
Чтобы понять кое-что существенно важное об этой смерти, ставшей своеобразным жертвоприношением, придется кое-что рассказать о том, как поженились бабушка с дедушкой.
Для обоих влюбленных это был второй брак. До встречи друг с другом оба они имели семьи, и детей в этих семьях. И когда они встретились и поняли, что не могут дальше друг без друга, они столкнулись с мощнейшим осуждением со стороны обоих семейств.
Надо заметить, что речь идет о казачьих семьях на территории Донецкой области в довоенные годы. Отношение к разводу было настолько негативным, что оба влюбленных были изгнаны из деревень без детей, без денег, без благословения. Они уехали в город, увозя с собой не только свою любовь, но и безмерное чувство вины, жить с которым им предстояло всю оставшуюся жизнь.
Как известно, чувство вины непереносимо и требует облегчения в единственно доступной форме – наказании. У наказания есть две формы – лишение чего-то ценного и отказ от необходимого.
Ставшая «плодом» этой драматичной и сильной любви девочка была для родителей немым напоминанием об оставленных детях и ценой, которую они заплатили за свое счастье. Она была их самой большой ценностью. И самым болезненным переживанием.
Специалисты в области родовых сценариев знают, что семейные секреты знают дети и собаки. Проблема в том, что ни те, ни другие, не способны их рассказать. Они могут только знать на уровне чувств.
Смерть этого ребенка, такая ужасная и трагическая, как бы искупила вину родителей, которые были теперь вынуждены страдать от этой потери, заплатив таким образом за свое счастье. И доказательством этой версии было то, что по словам матери родители жили хорошо и долго. Часто семьи, пережившие смерть ребенка, не выдерживают груза вины и распадаются. Но в этой семье смерть этой девочки стала своеобразным искуплением за грех своих родителей.
Основной проблемой, из-за которой возобновились симптомы, так точно описывающие смерть этого ребенка, стало то, что семья не вспоминала эту жертву, не поминала девочку среди покойных родственников и старалась об этом молчать.
После раскрытия этого семейного секрета симптомы исчезли. Они больше были не нужны. Миле больше не надо было бессознательно хранить эту тайну, которая могла бы испортить жизнь ее детям.
Обычно проигрывание драматических историй, вытесненных в семье, происходит в 3 поколении. Именно внукам приходится отрабатывать нерешенные проблемы своих прародителей, именно они являются активными хранителями секретов, которые рвутся наружу.
Если родители хотя бы что-то знают, слышали о секрете своих родителей, то они могли бы осознать влияние этой травмы на их жизнь и проработать ее. Но обычно семейные секреты скрываются и на них налагается обет молчания.
Но секрет имеет свойство стремление к раскрытию, он ищет выход. Уходя на бессознательный уровень ему остается возможность прорываться во внешний мир через тело или поведение. Это является источником многих необдуманных и труднообъяснимых болезней и поступков.
Но раскрыть секрет мало. Нужна эмоциональная работа и совершенный во внешнем мире ритуал. Психолог с Милой подумали о ритуалах, которые были бы символичны для того, чтобы вернуть этого члена семьи в род и закрыть склеп из которого приходили привидения.
Одной из реальных возможностей для Милы стала ее принадлежность к христианской религии, и она использовала церковные ритуалы для прощания с душой своей погибшей тети. Также она поговорила с семьей и донесла до них важность восстановления Людмилы как члена семьи и рода, которого теперь могли вспоминать в дни поминания ушедших и выражать свою благодарность за жертву.
https://psychologytoday.ru
