Опубликовано Оставить комментарий

Фармакологическое лечение панического расстройства.

За последнее десятилетие было опубликовано несколько систематических обзоров и мета-анализов, посвященных паническому расстройству, но в их числе нет мета-анализа, который одновременно оценивал бы относительную эффективность и безопасность основных лекарственных средств. Данный систематический обзор посвящен определению того, какие классы лекарств – ТЦА, бензодиазепины, β-блокаторы, ИМАО, СИОЗНиД, СИОЗС, СИОЗСиН, СИОЗН – отличаются высокой эффективностью и низким риском побочных действий при лечении панического расстройства.

При отборе и анализе исследований критерием результативности лечения была ремиссия, определяемая как отсутствие панических атак в течение по крайней мере одной недели.

 

К вторичным результатам были отнесены симптомы тревожности и депрессии и нежелательные явления (седативный эффект, усталость или слабость, недомогание, атаксия, невнятная речь, когнитивные нарушения, проблемы со сном, сексуальные дисфункции, тахикардия, учащенное сердцебиение, сильная пульсация, диарея, запор, тошнота или рвота, желудочно-кишечные проблемы, боль в груди, нервозность, головная боль, нарушение координации, ухудшение зрения, трудности с мочеиспусканием, нарушение менструального цикла, изменение аппетита, изменение массы тела, инфекции верхних дыхательных путей, раздражительность, ажитация, парестезия, потоотделение, тремор, беспокойство, депрессивные симптомы, астения и ортостатическая гипотензия).

 

В обзор включены 87 исследований (12 800 участников). Средний возраст участников – 35 лет, 64 % – женщины. В 44 % исследований применялись диагностические критерии DSM-III-TR. В 95 % исследований были включены пациенты с агорафобией, продолжительность болезни на момент начала лечения в среднем составляла 7 лет. В 35 % случаев курс лечения длился 8 недель.

 

В 70 % исследований отмечается риск смещения результатов, а в 29 % есть высокий риск искажения результатов. Риск в основном связан с недостаточной детализацией процессов рандомизации и ослепления (88 % исследований) и отбором представленных результатов (91 % исследований), который невозможно проконтролировать из-за отсутствия регистрации или публикации протоколов исследований.

 

Для определения лечения лучшего с точки зрения эффективности (ремиссия) и безопасности (нежелательные явления), было проведено вычисление значений SUCRA (площадь под кривой совокупного ранжирования). Чем выше показатель SUCRA, тем эффективнее или безопаснее лечение. SUCRA представляет собой числовое представление общего рейтинга лечения, который варьируется от 0 (низкий ранг) до 100 % (высший ранг).

 

Результаты

 

  • Значительный эффект на вероятность ремиссии в сравнении с плацебо производят ТЦА, бензодиазепины, ИМАО, СИОЗС, СИОЗСиН.
  • Разница в эффекте бензодиазепинов и ТЦА незначительная.
  • В качестве трех лучших методов достижения ремиссии SUCRA определил: бензодиазепины (84,5 %), ТЦА (68,7 %), СИОЗС (66,4 %).

 

  • β-блокаторы и буспирон были определены как худшие, со значениями SUCRA 9 % и 33,2 % соответственно.
  • Анализ исследований с продолжительностью лечения 8-12 недель выявил те же три лучших вида лечения: бензодиазепины (81,4 %), ТЦА (64,9 %) и СИОЗС (63,7 %).

 

  • Уровень тревожности по сравнению с плацебо значительно снижали ТЦА, бензодиазепины, СИОЗС, комбинация СИОЗС и бета-блокатор.
  • Комбинация СИОЗС и бета-блокатор значительно сильнее снижала тревожность по сравнению с ТЦА, бензодиазепинами, ИМАО, буспироном, СИОЗС и СИОЗСиН.
  • Лучшие методы лечения панического расстройства, оцениваемые по параметру снижения показателей тревожности: комбинация СИОЗС и β-блокаторы (SUCRA = 97,5 %), комбинация ТЦА и бензодиазепины (70,9 %), СИОЗС (62,9 %).
  • СИОЗСиН и буспирон были оценены как худшие, со значениями SUCRA 31,6 % и 33 % соответственно.

 

  • Уровень депрессии по сравнению с плацебо значительно снижали ТЦА, бензодиазепины, СИОЗС, комбинация СИОЗС и бета-блокатор.
  • Комбинация СИОЗС с бета-блокатором значительно сильнее снижала депрессию по сравнению с ТЦА, бензодиазепинами, бета-блокаторами, ИМАО, буспироном, СИОЗС, СИОЗН, комбинацией СИОЗС с бензодиазепинами.
  • Лучшие методы лечения панического расстройства, оцениваемые по параметру снижения показателей депрессии: комбинация СИОЗС и β-блокаторы (SUCRA = 99,7 %), бензодиазепины (69,9 %), ТЦА (66,4 %).
  • СИОЗН и комбинация СИОЗС с бензодиазепинами были оценены как худшие, со значениями SUCRA 27,4 % и 29,4 % соответственно.

 

  • ТЦА и бензодиазепины повышали риск нежелательных явлений значительно сильнее, чем буспирон, СИОЗС, СИОЗСиН, СИОЗН и плацебо.
  • СИОЗСиН повышали риск нежелательных явлений значительно сильнее, чем плацебо.
  • Лучшие методы лечения панического расстройства, оцениваемые по риску нежелательных явлений: буспирон (SUCRA = 92 %), СИОЗН (73,1 %).
  • ТЦА и бензодиазепины были оценены как худшие, со значениями SUCRA 18,4 % и 20,1 % соответственно.
  • Анализ исследований с продолжительностью лечения 8-12 недель выявил те же два лучших вида лечения: буспирон (95,3 %) и СИОЗН (69,2 %).

 

Кластерное ранжирование по двум значения SUCRA – эффективность и риск нежелательных явлений – показывает, что лучшим классом препаратов при лечении панического расстройства является СИОЗС.

Автор перевода: Филиппов Д.С.

 

Источник: Chawla N, Anothaisintawee T, Charoenrungrueangchai K, Thaipisuttikul P, McKay G J, Attia J et al. Drug treatment for panic disorder with or without agoraphobia: systematic review and network meta-analysis of randomised controlled trials BMJ 2022; 376 :e066084

http://psyandneuro.ru/

 

Опубликовано Оставить комментарий

Mielenterveysongelmat voivat olla varhainen merkki muistisairauden vaarasta.

Mielenterveysongelmien varhainen hoitaminen ja ehkäiseminen voisi tutkimustulosten valossa vähentää myös dementiaa.Mielenterveysongelmat ovat mahdollisesti yhteydessä dementiariskiin, osoittaa tuore tutkimus.

Mielenterveysongelmien varhainen hoitaminen ja ehkäiseminen voisi tutkimustulosten valossa vähentää myös dementiaa. 

23.2. 9:54

MIELENTERVEYSONGELMIA 20–60-vuotiaana potevat näyttäisivät sairastuvan dementiaan muita todennäköisemmin. Vielä on epäselvää, mistä yhteys tarkalleen johtuu, mutta mielenterveysongelmat voivat olla varhainen merkki dementian vaarasta.

Tutkimus perustuu yli 1,7 miljoonan uusiseelantilaisen 30-vuotisiin seurantatietoihin, ja niiden perusteella sairaalahoitoa edellyttävää mielenterveysongelmaa 20–60-vuotiaana poteneet sairastuivat dementiaan 50–90-vuotiaana neljä kertaa todennäköisemmin kuin muut samanikäiset. Mielenterveyspotilaat myös sairastuivat 5–6 vuotta nuorempina.

Yhteys havaittiin riippumatta sukupuolesta ja koski kaikkia tarkasteltuja mielenterveysongelmia ja dementiatyyppejä senkin jälkeen, kun fyysiset sairaudet ja sosioekonomiset seikat huomioitiin.

Aineistosta ei voi päätellä, mistä yhteydet tarkalleen johtuvat, mutta mahdollisia mekanismeja on useita. Psykoosilääkkeet ja muut mielenterveyslääkkeet saattavat suurentaa dementian riskiä kuten myös alkoholin ongelmakäyttö, joka liittyy moniin mielenterveysongelmiin. On myös mahdollista, että taustalla on geneettisiä tai aivojen rakenteellisia tekijöitä, jotka nuorempana altistavat mielenterveyden häiriöille ja vanhempana dementialle.

Tutkijat korostavat, että mekanismista riippumatta, suurin osa mielenterveyspotilaista ei sairastu dementiaan. Mielenterveysongelmien varhainen hoitaminen ja ehkäiseminen voisi tulosten valossa kuitenkin vähentää myös dementiaa.

Tutkimus julkaistiin Yhdysvaltojen lääkäriliiton JAMA-lehdessä.

https://www.is.fi/

https://www.is.fi/

Опубликовано Оставить комментарий

Влияние пандемии COVID-19 на риск ПТСР у родильниц.

Вспышка COVID-19 была объявлена ​​Всемирной организацией здравоохранения 11 марта 2020 г. глобальной пандемией. Известные физические и психические потери от новой коронавирусной инфекции огромны. Mayopoulos et al. изучили, как пандемия в качестве стрессового фактора влияет на женщин в послеродовом периоде, и пришли к выводу, что она способствует увеличению риска развития ПТСР у родильниц.

По мере распространения коронавируса больницы во многих случаях откладывали неотложную помощь, оставляя пациентов с COVID-19, пациентов отделений интенсивной терапии и рожениц в качестве основной группы населения, получающей стационарную помощь. Женщины, госпитализированные для родов, были одной из немногих здоровых групп населения, которые проходили лечение в медицинских учреждениях. Новым матерям в период пандемии COVID-19 приходилось справляться не только с известными стрессорами послеродового периода, но и с бременем пандемии в критический период ухода за детьми.  Из-за вводимых жестких ограничений по нераспространению инфекции, в том числе недопущения родственников к пациентам, такие женщины оставались без поддержки во время критических решений и жизненных событий. После вспышки коронавируса у родильниц были зарегистрированы повышенные симптомы депрессии и тревоги. В связи с этим было проведено исследование роли пандемии COVID-19 в развитии посттравматического стрессового расстройства у родивших женщин.

 

Проводился анонимный опрос американских матерей, родивших до и после вспышки COVID-19 (март-апрель 2020). Критерием исключения был положительный результат на инфекцию. Окончательная выборка составила по 637 человек в каждой группе. Реакцию на острую стрессовую реакцию на роды оценивали с помощью опросника перитравматического дистресса (PDI). Симптомы посттравматического стрессового расстройства, связанного с недавними родами (CB-PTSD), измерялись с помощью посттравматического контрольного списка для DSM-5 (PCL-5). Воздействие травмирующих событий в течение всей жизни оценивали с помощью контрольного списка жизненных событий для DSM-5 (LEC-5). Проблемы материнской привязанности оценивались с помощью шкалы привязанности матери к ребенку (MIBS) и опросника материнской привязанности (MAI).

 

По полученным результатам у женщин, рожавших во время COVID-19, схожих по различным показателям с родильницами до пандемии (демографические данные, предшествующая история травм, способ родов, гестационный возраст) стрессовая реакция на роды была значительно выше, при этом у них была больше распространенность клинически значимого уровня острого стресса. Эти результаты коррелировали с большим количеством симптомов ПТСР, связанного с родами (β = 0,42 , p < 0,001 ),  проблем с материнской привязанностью ( β = 0,24,р < 0,001; β = 0,26, p < 0,001 ) и грудным вскармливанием ( β = 0,10, p < 0,01).

 

Такие факторы, как боязнь заражения матери или новорожденного вирусом во время пребывания в больнице, ощущение снижения социальной поддержки при родах во время ограничений на посещение и несоответствие между ожиданиями родов до пандемии и фактическим опытом родов во время пандемии, могут способствовать стрессовым родам при COVID-19 и развитию ПТСР у родильниц.

 

Роды дают уникальную возможность скрининга женщин на наличие острого стресса после родов, поскольку это событие предсказуемо, и после родов женщины остаются в больнице. Немедленный скрининг травматического стресса практически невозможен при других формах травмы. Хотя депрессивные реакции обычно оценивают во время перинатальной акушерской помощи, в настоящее время скрининг острого стресса в послеродовых отделениях не проводится. Во время пандемии может быть важно расширить скрининг психического здоровья в больницах и родильных домах для раннего выявления женщин с высоким риском негативных последствий для психического здоровья. Преждевременный отказ от грудного вскармливания также может привести к ухудшению долгосрочных последствий для здоровья женщин и детей; усиление поддержки грудного вскармливания требуется во время пандемии в уязвимых парах.

 

Таким образом, новая пандемия коронавируса вызывает значительный стресс при родах и может способствовать развитию у родильниц ПСТР.  Необходимо уделять внимание потребностям рожениц, чтобы уменьшить стресс, связанный с родами, и улучшить послеродовой уход во время международного кризиса в области здравоохранения.

 

Перевод: Мудракова Т.А.

 

Источник: Mayopoulos G.A., Ein-Dor T., Dishy G.A., Nandru R., Chan S.J., Hanley L.E., Kaimal A.J., Dekel S. COVID-19 is associated with traumatic childbirth and subsequent mother-infant bonding problems. Journal of Affective Disorders. 2021; 282: 122-125. URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC7889625/