Я узнал о подходе открытого диалога на международной конференции по выздоровлению от психоза. Докладчик сообщил о рекордных показателях выздоровления в исследовании людей, страдающих психозом в определенной части Финляндии: более 80 процентов из тех, кто получает это лечение, избавляются от симптомов и/или возобновляют работу/учебу. Я скептически поискал в Google Scholar и с некоторым удивлением обнаружил, что этот отчет правдив в пятилетнем исследовании с участием 42 участников. (Сейккула и др., 2006). Мое любопытство росло.
Подход открытого диалога зародился в 1980-х годах в регионах Западной Лапландии Финляндии и с тех пор широко применяется в этой области, а также умеренно интегрируется в службы охраны психического здоровья более чем в 24 странах (Bergström et al., 2018). Принципы «Открытого диалога» радикально отличаются от традиционной медицинской модели.
При добросовестной реализации подход открытого диалога использует мобильные группы по оказанию помощи в кризисных ситуациях для встречи с человеком, страдающим психозом (так называемым человеком, находящимся в центре внимания), а также с важными людьми в жизни этого человека в течение 24 часов после обращения за помощью (Олсон и др., 2014). Ключевое значение имеет обеспечение ресурсов сети поддержки отдельных лиц, и человека, обращающегося к вам, просят пригласить на встречу семью, друзей и даже коллег, которые составляют сообщество этого человека.
Переживание психоза может быть ужасающим не только для человека, переживающего его, но и для его семей. Практикующие врачи часто быстро мобилизуют самые интенсивные доступные ресурсы, которые часто включают госпитализацию. Иногда это необходимо, чтобы обезопасить кого-то. Тем не менее, психиатрическая госпитализация лишает человека ряда свобод и может поставить человека, который уже чувствует стресс/выходит из-под контроля, в еще более стрессовую ситуацию, которую он не может контролировать.
В Америке человека, переживающего кризис при первом эпизоде психоза, часто забирают из дома и отправляют в больницу. В рамках подхода «Открытый диалог» госпитализация является крайней мерой. Цель состоит в том, чтобы человек в кризисе сохранил как можно больше самоопределения. Встречи обычно происходят дома у человека и проводятся на строго эгалитарной основе.
Сидения располагаются в кругу, и к команде присоединяются два врача, чтобы обсудить проблемы. Никаких разговоров о человеке, находящемся в центре внимания, без него не происходит. Когда врачам необходимо проконсультироваться, они просто отворачиваются от стульев и обсуждают все вместе перед всем кругом. Можно использовать традиционные методы лечения, такие как медикаментозное лечение, однако участие сообщества, пространство для дискуссий и поддержка семьи являются центральными элементами подхода открытого диалога.
В своей книге «Диалогическая психиатрия: Руководство по преподаванию и практике открытого диалога» психиатр Рассел Раззак обсуждает процесс, который может быть интенсивным. На начальных этапах лечения круги «Открытый Диалог» можно предлагать ежедневно, а по мере выздоровления их количество будет уменьшаться. Раззак отмечает, что в этих кругах часто выявляются и прорабатываются серьезные семейные стрессы и вещи, о которых трудно говорить.
ИССЛЕДОВАНИЕ
Первоначальные исследования подхода открытого диалога дали чрезвычайно положительные результаты: о заметных преимуществах сообщалось уже через 19 лет после вмешательства (Bergström et al., 2018). В рамках исследования пилотного проекта «Открытый диалог» в Великобритании участники также сообщили о положительных результатах с точки зрения ощущения, что их услышали, и общего положительного опыта (Tribe et al., 2019). Это резко контрастирует с обычным травматическим опытом в Соединенных Штатах, включая отделение от своего типичного окружения, длительное пребывание в отделениях неотложной помощи в ожидании больничной «койки», за которым следует минимальное индивидуальное терапевтическое вмешательство / включение семьи, а также часто принудительные меры реагирования. такие как изоляция, ограничение свободы и седация. (Родригес и Андерсон, 2017). По материалам издания Psychology Today