В рубрику Истории
Недавно был в моей жизни очаровательный случай. В конце декабря мне довольно срочно понадобилась съезжать из квартиры, где я жила, и искать новое жилье. После мучительных поисков и вереницы бабулиных ковров я нашла нечто подходящее, но на этапе заключения договора мне отказали в аренде. Причиной послужило то, что хозяйка нашла мой Инстаграм, узнала о моем биполярном расстройстве и не захотела меня селить. Риэлтор, который мне это сообщил, рьяно оправдывал женщину: “Аполлинария, мы прочитали статью о вашей болезни, вы же знаете свои симптомы, вы неплатежеспособная!”. “Ну что ж, спасибо, что напомнили мне про мой блог, пора продолжить писать”, — решила я.
Just to remind, 5 лет назад я заболела клинической депрессией, 3 года назад я начала лечение, в ходе которого мне диагностировали биполярное аффективное расстройство (маниакально-депрессивный психоз), сейчас мой диагноз пересмотрели на конверсионное расстройство. Так или иначе, сейчас значительную часть своей жизни я пребываю в депрессивной фазе с острыми рецидивами, нахожусь на медикаментозной терапии и посещаю психотерапевта, чтобы справляться с этим и увеличивать шансы на ремиссию. Для некоторых может быть удивительным то, сколько психических пациентов находится среди нас, адекватную статистику по России привести очень сложно, так как большинство людей боится обращаться к врачу из-за собственных предрассудков, боязни реакции социума, и, разумеется, опасности попасть на учет в психо-неврологический диспансер, что непременно происходит с теми, кто пытается получить бесплатную психиатрическую помощь в России. Справка о том, что ты не состоишь на учете в ПНД требуется во многих сиуациях: при получении прав, в суде, у нотариуса, при осуществлении сделок с недвижимостью, при регистрации оружия, поступлении на военные специальности и трудоустройстве в большом количестве мест. И наше государство пока не научилось отличать людей с депрессией, биполярным, тревожным, паническим, посттравматическим расстройствами, расстройствами пищевого поведения (и др) от людей с такими отклонениями, которые являются опасными для общества и/или делают носителя недееспособным. Клеймо “пациента психиатра” в нашем недалеко пока ушедшем в мир просвещения обществе делает нас отщепенцами, чудовищами, оторванными от круга “здоровых людей”. Давайте немного поговорим об этом цирке.
Может быть для кого-то это станет сюрпризом, но мы (люди с психическими расстройствами) повсюду. Нас очень много. Среди нас есть аккуратные водители, талантливые педагоги, блестящие юристы, исполнительные менеджеры, замечательные врачи (список можете продолжить сами). Большинству из нас диагноз никак не мешает быть профессионалами своего дела и абсолютно полноценными людьми. Однако, когда я работала в местах, требующих отчета за каждую рабочую минуту, во время острого рецидива я была вынуждена прикрываться пищевым отравлением или другими ненастоящими диагнозами, потому что в третьей декаде XXI века я не могу без госпитализации получить листок временной нетрудоспособности из-за депрессии. “Но вы же действительно можете потерять трудоспособность в любой момент!”, — скажут некоторые. Разумеется. Как и все люди с хроническими расстройствами — астмой, эпилепсией, артритом, гайморитом. Как и люди со слабым иммунитетом, подверженные гриппу и ОРВИ. В общем, как и все люди на Земле. И как и все люди на Земле мы должны получать своевременную медицинскую помощь и социальные гарантии.
Говоря о профессионализме, хочу рассказать свою историю. Я работаю в ивент-индустрии,говоря по-русски, организую мероприятия. Моя профессия является одной из самых нервных в мире, количество стресса при реализации проекта неизменно зашкаливает, а одной из главных задач является справляться с катастрофами, которые норовят произойти каждую минуту. “Стрессоустойчивость” — одно из главных слов в моем резюме. И при этом я дерзну сказать, что мои психические особенности не только не мешают моей работе, но и помогают мне быть лучшей. “Ну, это ты загнула.”, — скажет возмущенный читатель. Спокойно, сейчас объясню.
Во-первых, я “тревожница”. И тревога моя выражается не в том, что у меня на мероприятии трясутся руки, а в том, что я подхожу к каждому проекту с такой дотошностью и болезненным гиперконтролем, что продумываю наперед такие мелочи, которые в здоровом состоянии мне не пришли бы в голову. Моя тревога сделала из меня стратега и перфекциониста (а психотерапия помогает это контролировать). Во-вторых, как я уже сказала, я лечусь от депрессии. Здесь важно подчеркнуть, что я делаю все от меня зависящее, чтобы выйти в ремиссию и не испытываю ни капли нежных чувств к своему состоянию, но тем не менее, мне удалось найти неожиданные преимущества даже в худшем кошмаре моей жизни.
Сделаю длинное, но важное кинематографическое отступление. Пожалуй лучший фильм, рассказывающий о депрессии, из тех, что я видела — это “Меланхолия” Ларса фон Триера. Фильм-катастрофа, в центре сюжета которого находится синяя планета, неумолимо приближающаяся к Земле, рассказывает ни о чем ином, как о бездне душевных страданий человека.
В первой части фильма Жюстин выходит замуж, ее молодой жених сияет от счастья, сестра Клэр с мужем оплатили сказочную заоблачно-дорогую свадьбу, вся огромная семья и коллеги собрались, чтобы поздравить молодоженов, но улыбка счастливой невесты фальшивая, и с каждой минутой фильма ей все труднее удерживать её на лице. Жюстин в начале глубокой клинической депрессии, в которой, очевидно, она находится уже продолжительное время. Всё помпезное сияния торжества давит на нее непосильным грузом и она постоянно норовит сбежать с него, периодически взывая к своим родителям, от которых не может получить поддержки. Она — отверженная в своей болезни и на протяжении праздника мы можем наблюдать, что чем больше окружающие хотят получить от нее, тем стремительнее привычные ценности теряют для нее смысл. Ее состояние списывается на дурной нрав и вызывает агрессию и раздражение у близких. В отчаянии почувствовать хоть что-то из человеческих эмоций, она совершает один необдуманный поступок за другим, в результате чего к концу торжества теряет все: работу, мужа и надежду на поддержку семьи.
Во второй части мы видим, что по истечении некоторого времени Жюстин попадает в поместье сестры Клэр, ее мужа и маленького сына, но уже в следующей фазе депрессии: она полностью потеряла дееспособность. Поначалу Жюстин не может самостоятельно ходить и большую часть времени проводит во сне. Тем временем к Земле приближается планета Меланхолия, голубой силуэт которой уже виден на небосклоне и несмотря на то, что ученое сообщество настаивает на безобидности небесного тела, Клэр обуревает нарастающая тревога. Постепенно роли сестер начинают меняться. Тревога Клэр за свою жизнь и жизнь семьи переходит в неприкрытый страх, обращаемый в отрицание, в то время как Жюстин постепенно встает на ноги, возвращается к жизни и обретает адекватность суждений. С интересом и, даже, любовью она смотрит на силуэт Меланхолии, символом ужаса и смерти нависшим над маленьким миром, выстроенным Триером. Голубая планета не просто становится зловещей угрозой, она, внезапно, равняет всех перед лицом отчаяния. Жюстин больше не отверженная невеста посреди праздника жизни, она хозяйка этого мира боли и сожаления, который знаком ей как ничто другое. Чем безумнее становится паника Клэр, тем сильнее становится воля Жюстин, которая поможет сестре и ее сыну пройти путь на встречу Меланхолии до самого конца.
При создании фильма, Триер, сам находящийся в депрессии,основывался на идее о том, что человек, находящийся в депрессии лучше переживает катастрофы, так как его пессимистичный настрой помогает ему принять наихудший вариант развития событий. Идея спорная, но со временем я нашла в ней смысл для себя. Хроническая депрессия сделала меня очень спокойной и бесстрашной по отношению к стрессу. Я хочу сказать, что если все утро я размышляла о том, сколько времени мое тело будет лететь из окна до земли, заболевший на мероприятии звукорежиссер или вовремя не приехавший кейтеринг не станут для меня концом света. И ничего из внешних событий не сможет привести меня в ужас и отчаяние, я просто буду решать проблемы одну за другой, не впадая в панику. Безусловно, у каждого человека это работает по-своему, но данное наблюдение о себе показалось мне занимательным в контексте рассуждений о нетрудоспособности ментальных пациентов.
Всем крепкого здоровья и надежды на то, что однажды наша страна станет лучше для жизни.