После жизни: как помогать людям, совершившим попытку суицида.

Суицидальные риски есть отнюдь не только у тех, кто впал в сильную депрессию. Им подвержены люди с психическими расстройствами, пережившие насилие или столкнувшиеся с сильным стрессом. Решение навредить себе или покончить с жизнью может прийти в состоянии аффекта, а иногда это ответная реакция на слишком сильные переживания.

Схожая история и у художницы Есении Аулютс, которая пережила насилие в детстве. Навязчивые мысли и суицидальные голоса начались у нее в семь лет. Первая попытка самоубийства была импульсивной: ссора, пришла домой из школы, попыталась отравиться. Так происходило несколько раз, причем родители об этом не подозревали: все выглядело как отравление, и Есению увозили на скорой в больницу.
Они узнали про попытку суицида, только когда все закончилось госпитализацией в психиатрическую больницу. Есения попыталась покончить с собой в гостях у друга. Но у него тоже недавно была попытка суицида, и девушка решила, что ее поступок будет слишком травматичным для него. В итоге сама приняла решение отправить в больницу.
События в больнице она помнит плохо — из-за тяжелых препаратов постоянно чувствовала себя вяло и не понимала, что происходит. Говорит, «было все равно», После этого она обратилась к специалисту, начала психотерапию и продолжает ее до сих пор. Суицидальные попытки девушка связывает с детской травмой и изнасилованием, которое произошло уже во взрослом возрасте.
Еще до попытки Есения говорила окружающим о своем состоянии, но не встречала понимания. Знакомые говорили, что она «играет роль страдальца» и что на самом деле у нее все в порядке. «Думаю, людям не хватало опыта и понимания, чтобы как-то помочь, поэтому они ничего и не делали, — предполагает Есения. — Но сейчас у меня хорошее окружение, которое меня хоть немножко, но поддерживает».

Теория диатез-стресса
В разговоре о суицидальном поведении нужно обращать внимание не столько на само поведение, сколько на его причины, считает врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук, координатор программы диалектической поведенческой терапии в России Дмитрий Пушкарев. С одной стороны, оно связано с нарушениями работы мозга, с другой, влияют наследственность и определенные социальные предпосылки.
По словам Пушкарева, к факторам риска относят наличие психических расстройств: биполярного аффективного расстройства, пограничного расстройства личности, шизофрении и других. Смертность от суицидов у людей с этими диагнозами составляет 10-15 %. К другим факторам риска относят безработицу, насилие (в том числе бытовое), хронические заболевания с сильной болью, опыт дискриминации, наркозависимость и другие. Но каждый конкретный случай уникален, и специалисты разбирают их индивидуально.
Медицинский психолог Кризисного психиатрического отделения № 2 ГКБ им. А. К. Ерамишанцева Ксения Чистопольская считает, что любой психически здоровый человек, попав в трудную жизненную ситуацию, может быть склонен к суицидальным переживаниям. Но также существует и определенная предрасположенность.
«Самая распространенная теория — диатез-стресса, — отмечает она. — Это когда у человека есть стрессор и какая-то ранимость, диатез. Когда на ранимость накладывается стресс, человек может быть более склонен к суициду, нежели тот, у которого такой уязвимости нет. А уязвимости бывают разными. Это может быть очень выраженный перфекционизм, какие-то семейные трудности в детстве, предшествующий травматический опыт».
Люди, которые думают о суициде, могут ошибочно воспринимать его как решение проблемы. Они могут заниматься самоповреждениями или пытаться покончить с собой с расчетом, что это избавит их от эмоциональной боли. Порой они стремятся таким образом донести до окружающих какое-то сообщение. Иногда человек вредит своему здоровью в состоянии аффекта, когда сталкивается с сильной стрессовой ситуацией. При этом он вовсе не обязательно намеревается умереть, а делает это на почве сильных эмоций.
В любом случае после суицидальной попытки сложности, которые были и до этого, никуда не уходят. Только теперь на них накладываются проблемы со здоровьем, негативная реакция со стороны окружающих и, возможно, отторжение близких. Задачей врачей становится предотвращение следующих попыток суицида, поскольку такие пациенты сразу оказываются в группе повышенного суицидального риска.
«Если мы хотим спрогнозировать суицидальный риск, то самый главный вопрос, который стоит задать, — это совершал ли раньше человек попытки, — поясняет Пушкарев. — Важно понять, как управлять риском и как помочь человеку построить свое поведение таким образом, чтобы эти попытки прекратились. И чтобы он ощущал жизнь как стоящую продолжения».
Пережить и отпустить
Тетя Алены работала в школе, где произошла трагедия — изнасиловали ученицу. Незнакомый мужчина представился одним из родителей, зашел внутрь и, спрятавшись в туалете, напал на школьницу. Никто из педагогического состава был не виноват, но тетя Алены переживала эту историю особенно болезненно.
«Видимо, у нее началась депрессия. Тогда, лет пятнадцать назад, депрессию еще особо никто не ставил: ну плохо человеку и плохо, работает и работает, — вспоминает Алена. — Но по ней было видно, что ей тяжело, что она погружается в это. Она разговаривала с моей мамой, рассказывала, что ей плохо. Мама не знала, что делать, говорила: „Ну вот, попей таблеточек. Сходи к врачу“».
Однажды тетя позвонила матери Алены со словами «Наташ, я собираюсь умереть» и вскоре совершила задуманное. Алене об этом сообщили по телефону, когда она была с подругой. Гостья никак не отреагировала, продолжила будничный разговор и не хотела уходить. «Она искренне не понимала, что тут такого. Ну, умерла тетя и умерла», — рассказывает Алена.
Для нее суицид тети, близкого и важного человека, стал неожиданностью. Еще несколько лет после этого она не разрешала себе думать о случившемся. Но года через три вспомнила, когда во время дружеских посиделок зашел разговор о самоубийстве. Алену прорвало, и она начала плакать.
На этом история не закончилась. Начав работать журналистом, она встретила человека, из-за которого ее тетя покончила с собой. К тому моменту преступник уже отсидел один срок за изнасилование, и его снова судили за то, что «собутыльника прикончил по пьяному делу». Алене стало интересно, что это за человек, она поискала информацию о нем, и оказалось, что это именно он изнасиловал девочку в школе ее тети.
«Он был весь такой алкаш, руки у него дрожали. Это был не человек уже, а какая-то пародия на человека, — вспоминает она. — Вначале, когда я поняла, что это он, испытывала чувство ненависти. Затем была на нескольких судебных заседаниях, и я даже не то чтобы простила его… Скорее, показалось, что он уже заплатил за все, что сделал. После этого меня очень сильно отпустило».
Она со многими обсуждала самоубийство своей тети, а после истории с судом очень помогла поддержка любимого человека, с которым можно было поделиться чувствами. Было важно услышать от кого-то, что тетя Алены не совершила ничего ужасного и это не что-то табуированное.
Как помочь?
В российской медицине есть стандартная практика: человека, совершившего попытку суицида, забирают в реанимацию. Оттуда его могут отпустить уже через три дня, даже не выдав направления в психоневрологический диспансер (ПНД) и не назначив никакой реабилитации. Дмитрий Пушкарев объясняет это тем, что в России нет единой согласованной универсальной процедуры, и алгоритмы в разных учреждениях различаются.
Также у человека, совершившего попытку суицида, не всегда есть доступ к психиатру. «Подход «Надо полечить психическое расстройство, и суицидальный риск снизится» логичен с медицинской точки зрения. Но он не всегда подтверждается исследованиями, — продолжает врач-психотерапевт. — Есть данные, что после выписки из стационара этот риск повышается многократно. Но не очень понятно — это связано со стационаром или с тем, что они не могли совершить попытку в больнице и делают это после выписки?»