Депрессивные расстройства остаются одной из ключевых причин утраты трудоспособности в мире, а их связь с преждевременной смертью — предметом многолетних дискуссий. Новый масштабный систематический обзор и метаанализ 268 когортных исследований с участием более 10,8 млн человек с депрессией и около 2,8 млрд участников контрольных групп предлагает наиболее полную на сегодня картину рисков. Авторы принципиально включали только те работы, где диагноз депрессии устанавливался по Международной классификации болезней или Диагностическому и статистическому руководству на основе клинических интервью или записей в медицинских реестрах. Такой подход позволяет уйти от распространённой в прежних обзорах ошибки — завышения числа случаев за счёт скрининговых самоотчётов, не тождественных клиническому диагнозу.
Главный результат очевиден и тревожен: общий риск смерти у людей с депрессией удвоен по сравнению с населением без депрессии (относительный риск около 2,1). Особенно выделяется смертность от внешних причин: риск самоубийства почти в десять раз выше. Однако «естественные» причины (сердечно-сосудистые, онкологические, эндокринные, инфекционные и другие заболевания) также вносят значимый вклад: их относительный риск повышен примерно в 1,6 раза. Важно, что ассоциация не сводится к сопутствующим болезням: даже при сравнении людей с одинаковым набором соматической коморбидности наличие депрессии сопровождалось дополнительным увеличением общей смертности (порядка 1,3 раза). Это указывает на самостоятельный вклад депрессии в неблагоприятные исходы, а не только на «маркер» тяжёлого соматического состояния.
Метаанализ детализирует подгруппы повышенного риска. При депрессии с психотическими симптомами смертность выше, чем при непсихотическом течении; сходная тенденция наблюдается и при терапевтически резистентном варианте по сравнению с неустойчивыми к лечению формами. Особое внимание заслуживает временное окно сразу после постановки диагноза: в первые 180 дней относительный риск смерти максимален (на порядки выше среднего длинного интервала наблюдения). Этот эффект подчёркивает необходимость интенсивной клинико-психиатрической и соматической поддержки в первые месяцы — от суицидологической оценки и быстрой оптимизации фармакотерапии до активной работы с факторами образа жизни и приверженностью лечению.
Широта охвата причин смерти позволяет взглянуть на механизмы. При большинстве соматических заболеваний — от сахарного диабета и сердечно-сосудистой патологии до хронических лёгочных заболеваний и рака — наличие депрессии ассоциировалось с дополнительным увеличением смертности в близком диапазоне относительных рисков. Это косвенно поддерживает представление о преимущественно «общих» механизмах: хроническом воспалении, метаболическом и нейроэндокринном дисбалансе, неблагоприятном поведении здоровья (курение, низкая физическая активность, диета, употребление алкоголя), а также трудностях самоменеджмента заболеваний и снижении приверженности к терапии на фоне депрессивной симптоматики.
Клинически значимый и практико-ориентированный вывод связан с лечением. По совокупным данным использование антидепрессантов ассоциировалось со снижением общей смертности по сравнению с отсутствием антидепрессивной терапии. Этот защитный сигнал особенно отчётлив у пациентов с депрессией на фоне сопутствующих соматических заболеваний. Внутри классов препаратов наиболее консистентный эффект наблюдался у ингибиторов обратного захвата серотонина и норадреналина; при этом в отдельных сравнениях у ингибиторов обратного захвата серотонина также выявлялось снижение риска у коморбидных пациентов.
Следует подчеркнуть: даже на фоне антидепрессивной терапии риск по сравнению с популяцией без депрессии остаётся повышенным, но его величина заметно меньше, чем в общей выборке депрессии. Это согласуется с биоповеденческой логикой: редукция симптомов улучшает самоконтроль хронических заболеваний, повышает приверженность и снижает выраженность поведенческих рисков. Дополнительно мета-анализ фиксирует чёткий протективный сигнал у электросудорожной терапии — снижение общей, естественной и суицидальной смертности по сравнению с аналогичными пациентами без этого вмешательства. В контексте тяжёлой, резистентной и психотической депрессии это имеет непосредственные практические последствия.
Интересно, что величина риска была сопоставима у мужчин и женщин и не демонстрировала систематических различий между возрастными категориями при анализе всех данных. Однако при более тонкой стратификации обращает на себя внимание очень высокий относительный риск общей смертности у молодых женщин и выраженное увеличение суицидальной смертности в группах младше 25 и старше 60 лет. Эти наблюдения требуют адресных профилактических программ и усиленного мониторинга в конкретных демографических когортах.
Важный методологический аспект: чем выше качество исследований и тщательнее статистическая корректировка (большее число ковариат), тем меньше оценка «избыточной» смертности — это указывает на вклад остаточного смешения и подчёркивает необходимость аккуратной интерпретации величин эффекта. Вместе с тем устойчивость основных выводов в разных дизайнах, странах и источниках данных (медицинские реестры, страховые базы, клинические выборки) повышает доверие к общей картине. Отдельное наблюдение — более высокий относительный риск в стационарных когортах по сравнению с популяционными: ожидаемое отражение большей клинической тяжести и селекции пациентов с неблагоприятным течением.
С позиций организации помощи выводы метаанализа прямолинейны. Во-первых, требуется мультикомпонентная стратегия, одновременно адресующая суицидальный риск и соматическое здоровье: активный скрининг и лечение сердечно-сосудистых факторов риска и сахарного диабета, сопровождение по изменению образа жизни, тесная координация психиатрии и первичного звена. Во-вторых, ранняя идентификация психотической и терапевтически резистентной депрессии должна вести к ускоренному использованию методов с доказанным влиянием на жизнеугрожающие исходы, включая электросудорожную терапию. В-третьих, первые полгода после диагностики — «критическое окно», где интенсивность наблюдения и интервенций должна быть максимальной. И, наконец, оптимизация антидепрессивной терапии имеет значение не только для симптомов, но и для снижения фатальных исходов, особенно у пациентов с тяжёлой соматической коморбидностью.
Остаются ограничения, типичные для наблюдательных данных: высокая гетерогенность, вероятное остаточное смешение, а в ряде субанализов — малое число исследований. Тем не менее это на сегодня наиболее всесторонняя количественная оценка смертности при депрессии, показывающая, что «разрыв» в выживаемости не сокращается сам по себе и требует целенаправленных, доказательных, междисциплинарных усилий.
Перевод: Жоров Е. Н.
Источник: Chan JKN, Solmi M, Lo HKY, Chan MWY, Choo LLT, Lai ETH, Wong CSM, Correll CU, Chang WC. All-cause and cause-specific mortality in people with depression: a large-scale systematic review and meta-analysis of relative risk and aggravating or attenuating factors, including antidepressant treatment. World Psychiatry. 2025 Oct;24(3):404-421. doi: 10.1002/wps.21354. PMID: 40948054; PMCID: PMC12434377.
