Из-за чего возникают панические атаки и как они проявляются? Можно ли избавиться от них раз и навсегда, не прибегая к медикаментам? Личным опытом делится психолог Алевтина Марьясова.
Если бы восемнадцать лет назад, когда со мной случилась первая паническая атака, я прочитала статью о том, как реальный человек справляется с этой проблемой, это вселило бы в меня надежду, придало сил. Но мне пришлось проходить часть этой бездны на ощупь.
Первый раз паническая атака случилась со мной в 2000 году. Я заканчивала университет, моя мама только что ушла от отца, и мы жили с ней вдвоем на съемной квартире. Ничто не предвещало беды, но в какой-то момент, сидя дома, я просто начала задыхаться. Воздух перестал проходить в меня. Инстинктивно я бросилась к окну, распахнула его и высунула голову. Тревога, которая поднималась откуда-то из глубины, мгновенно переросла в дикий страх.
Я повторяла маме, что боюсь умереть и что мне страшно. Помню ее испуганные глаза, скорую, какой-то укол… в больнице со мной беседовали нарколог и психиатр. «Алкоголь употребляли накануне? А наркотики? А голоса слышите?» В итоге мне посоветовали купить успокоительного и ехать домой. Но дома страх меня не покидал, несмотря на то, что мама была рядом.
Именно тогда я задумалась об этом: я не вижу в ней опору, наоборот, мне самой с раннего детства приходилось ее защищать от отца и при этом слушать фразы вроде «Если бы не ты, он бы меня убил». Опереться было не на кого — ни в детстве, ни сейчас. Роль защитника, контролирующего обстановку, была на моих детских плечах. И теперь я была лишена самой главной опоры — возможности контролировать. Я впала в отчаяние.
В какой-то полудреме я думала, что еще чуть-чуть — и я проснусь, открою глаза, и всего этого ужаса просто не будет
Дальше становилось только хуже. Я не могла уснуть, потому что боялась не проснуться. Я начала бояться смерти. Но когда организм уже не мог бодрствовать, я проваливалась в сон, больше похожий на бурю из событий последнего времени: разговоры с людьми и разные ситуации всплывали в голове, как слайды. Все они были негативными.
Усугублялось состояние тем, что никто не мог сказать, что со мной происходит. В какой-то полудреме я думала, что еще чуть-чуть — и я проснусь, открою глаза, и всего этого ужаса просто не будет. Я надеялась, что этот страшный сон закончится. Но все только начиналось…
Очень тяжело было держаться на плаву. Тревога и страх завладели мной, они задавали тон моим планам. Месяцы жизни прошли как в тумане. Я практически не могла оставаться одна, присутствие других людей и разговоры хоть как-то отвлекали меня от того, чтобы не прислушиваться к каждому своему вздоху. Я стала чересчур внимательна к своим состояниям, и это выматывало. Я придумывала себе кучу болезней. По ночам я не спала, а лишь немного дремала, потому что страх не проснуться не покидал меня.
Чуть позже я обратилась к психологу при поликлинике. До сих пор не понимаю, что именно она делала — предлагала какие-то упражнения во время сеанса. Знаю одно: мне становилось чуть легче, по крайней мере, на момент консультации. Мне казалось, психотерапевт понимает, что со мной происходит, хоть и не объясняет.
Так проходили недели. На очередной консультации я сказала, что вчера ночью была интенсивная паническая атака, меня трясло, от страха спазмировался кишечник, накрыло волной ужаса. Длилось это минут 10-15. В этот раз доктор выписала мне антидепрессанты: «Когда вас захватывает ужас, примите таблеточку», — говорила она.
Я очень боялась, что из-за таблеток может добавиться еще какое-то неприятное состояние, к тому же наслушалась от других клиентов этого врача, что она всем прописала антидепрессанты, но они никому не помогают. Через несколько недель я перестала ходить к специалисту — не чувствовала, что могу на нее опереться. Чего я только не попробовала потом, чтобы справиться с этой напастью, даже ходила к гадалке — вдруг она смогла бы побороть это «демоническое» внутри меня? Сейчас даже смешно — неужели я и правда верила в это?
Сегодня я понимаю, что очень сильно нуждалась в поддержке и опоре. Бессознательно искала некого спасителя, волшебника, который избавил бы меня от страданий. Мне самой было не понять, что именно моя жизнь и привела к этому состоянию.
В моей семье было мощное негласное правило: на людях делать вид, что все хорошо
Как же беспощадно я обращалась с собой! Думаете, я знала об этом раньше? Нет. Восемнадцать лет назад я не знала, что значит хорошо относиться к себе, что значит быть доброй к себе, любить себя. Обстановка в родительской семье, крики, драки, неуважительное отношение, — все это было единственной моделью поведения и отношения. И уехав из дома, я захватила с собой «чемодан» разрушительных установок и в полную силу, хоть и неосознанно, применяла их к самой себе.
В моей семье было мощное негласное правило: на людях делать вид, что все хорошо. Когда кто-то приходил в гости, создавалась видимость семьи, накрывался стол, велись беседы. А когда гости уходили и папа «доходил до кондиции», начинался мрак… Это я тоже взяла в свою жизнь. Все мои реакции и поступки были ориентированы на других людей. Я выдавала эмоции, которые от меня ожидали. Нужно веселье — будет веселье. Ну и что, что на душе паршиво и плакать хочется. Главным для меня было производить впечатление легкой и веселой девушки без проблем — тогда есть шанс понравиться. А негативные эмоции — кому они нужны?
Еще в жизни было много алкоголя, поступков, за которые было стыдно… но это меня не останавливало. Я не знала, что можно по-другому. И не могла по-другому. Надо было «анестезироваться» от боли, страхов, неуверенности в себе, а спиртное помогало это заглушать. Сколько же других чувств и эмоций я подавляла?
Сострадание, сочувствие к себе — всего этого не было в моей жизни. Внутренний девиз гласил: «Вставай, чего расклеиваешься!» Я вытесняла все, что считала неподходящим, показывающим меня с невыгодной стороны. Очень стыдилась семейной истории и окружающим выдавала придуманный и благополучный вариант своего прошлого. Сколько же вообще настоящей меня было в те годы? Настоящей — такой, которая не играет, не подбирает удобную реакцию и имеет смелость говорить другим: «Я устала, мне неинтересно, у меня совсем другие мысли по этому поводу, я раздражена, я злюсь».
Я всю жизнь запрещала себе это, и в итоге весь организм, все нутро, встало на защиту меня самой же. Странный способ защиты, но после первой панической атаки я действительно училась по-другому к себе относиться. Моим учителем и стражником была тревога. Несмотря на то что состояние повышенной тревоги оставалось и сменялось всплесками панических атак, я училась прислушиваться к себе. Я хотела понимать, что может спровоцировать паническую атаку, а что может смягчить состояние.
Например, я знала, что если делаю что-то против себя — иду туда, куда не хочу, общаюсь с кем-то, с кем не хочу, запрещаю себе разные эмоции — тревога даст о себе знать уже вечером. Чем лучше я это понимала и чем чаще делала то, что мне на самом деле по душе, тем больше помогала себе держаться на плаву. Тревога не уходила до конца, но приступов стало меньше, они стали легче.
Фобии и страхи исчезли, когда я стала жить, признавая весь свой опыт, не стыдясь себя и того, что было
Мой «учитель» — панические атаки — помог мне и в выборе знакомых. Внутри появился индикатор, который был нетерпим к фальшивому общению. Я быстро уставала от таких встреч, и вскоре круг знакомых сузился.
Восемь лет панические атаки были частью моей жизни, выматывали меня. Но одновременно они оградили меня от плохого: я больше не употребляла спиртное, сменила круг общения. Из-за постоянной тревоги я пряталась от всего: боялась летать на самолете, ездить в метро, боялась нового и всего того, что невозможно контролировать.
Полностью панические атаки исчезли только после прохождения психотерапии. В 2008 году я пришла к психотерапевту, и именно тогда началась работа над собой, которая длилась 6 лет. В терапии я познакомилась с собой, научилась сострадать себе. Шаг за шагом перебирая свою жизнь, я проживала раннее вытесненные чувства и эмоции.
Приобретенный навык высокой осознанности помогает быть чуткой и бережной по отношению к себе и другим. Я больше не предаю себя. Фобии и страхи исчезли, когда я стала жить, признавая весь свой опыт, не стыдясь себя и того, что было. Я освободилась. Я живу насыщенной жизнью, уверенно и смело реализую себя в профессии, счастлива с мужем и детьми.
Любой опыт, даже такой тяжелый, может стать толчком к лучшей жизни. Главное — обратиться к происходящему, попытаться разобраться, что происходит, для чего нам это дано. Если во внутреннем мире есть неполадки, пора перестать их игнорировать.
