или еще одна причина, по которой я люблю книги Робин Хобб.
Порой во время травмы с личностью происходит что-то совершенно волшебное — она рассыпается, как лего, и перестраивается. В этом действительно есть что-то магическое: человек словно отключает какие-то свои части, какие-то уводит в сторону, а какие-то — выдвигает на передний план.
А когда травма заканчивается, та часть, которая была на переднем плане — например, жалкий, хнычущий ребенок или парализованная ужасом жертва, или же беспомощный юноша, — она как бы капсулируется.
Это имеет и биохимическое, и структурное обоснование — наш мозг устроен таким образом, чтобы мы выжили, чтобы мы максимально не соприкоснулись с болью.
Поэтому больная часть личности покрывается броней, которая защищает всю остальную личность от боли. Но это парадоксальным образом не позволяет этой части жить, развиваться, реализовываться — и тормозит всего человека.
Мне такой вариант напоминает попытку спрятать Иова в обычной однокомнатной квартире и сделать вид, что его нет. А он есть. Он пахнет, страдает, плачет, порой перекраивает все существование. И в некоторых случаях жизнь человека после травмы превращается в некоторый процесс наматывания очередного слоя полиэтилена на травмированные части.
Кому-то подобные размышления напоминают безумие — потому что при сильной диссоциации оно действительно случается: человек начинает слышать голоса или терять целостность личности. И это пугает.
Но я считаю, что одна из лучших стратегий при диссоциации — присоединить больную травмированную часть к ресурсам всего человека. Показать ей безопасное место.
Технически это напоминает усыновление семилетнего ребенка из детдома. И я всегда говорю своим клиентам, что мозги у нас разные (в силу строения мозга — при травме включаются работают другие отделы и структуры, именно поэтому думать рационально часто не помогает), а вот уши — общие. Поэтому, если не думать какие-то вещи про себя, а говорить вслух или хотя бы писать (лучше говорить за счет того, что порой травмирующий опыт случается до развития навыков чтения), это может работать лучше.
Я предлагаю своим клиентам устраивать экскурсии по своей квартире, рассказывать новости, говорить о том, что о травмированной части есть сейчас кому позаботиться.
И часто выясняется, что диссоциированная часть действительно напоминает узника замка Иф — не знает, какой сейчас день, что происходит, кто все эти люди и вообще, откуда все берется.
Когда ей рассказывают о событиях: смотри, мы выросли, пьющий папа с нами больше не живет, у нас есть своя комната (квартира), запас продуктов в холодильнике, я выучилась в вузе, работаю на работе, у меня есть кот — она часто реагирует недоверчиво и неадекватно, может даже ругаться или пытаться проявлять другие формы агрессии.
Но со временем начинает отвечать — плакать, рыдать, швыряться вещами, забиваться в угол и чего-нибудь требовать. А потом — потихоньку — начинает разговаривать, делиться своими несчастиями и воспоминаниями, а со временем постепенно присоединяется к целой структуре личности и становится осознанным опытом.
Например, у девушки с лишним весом внезапно оказывается внутри очень худая голодная барышня, которая кричит при попытке подойти: «Не приближайся! Ты снова попытаешься заставить меня голодать!», у взрослого мужчины — мальчик, который говорит «Они все врут, чтобы подкрасться и высмеять меня!». Или девочка, которой мама запрещает плакать по ночам, угрожая сдать в психушку. Или маленькая первоклассница, которая отчаянно пытается сделать домашнее задание идеально, а уже третий час ночи, и это пятнадцатая попытка, и руки дрожат и размазывают чернила.
Все они понятия не имели, что уже выросли, что школы, мамы, диеты, высмеивателей рядом нет.
И мы устраиваем такую встречу — себя из будущего с собой в прошлом, то, о чем, может быть, многие из нас мечтали. И тот — из будущего — говорит, может быть, не совсем радужные вещи в духе «они тебя обижали — а теперь ты космонавт», но правду: «Ты — справился, ты вырос, ты работаешь, у тебя семья, ты красивая, ты хорошо зарабатываешь, ты не спился, тебе больше не надо отвечать за маму» и так далее. И — обязательно — «я с тобой, я больше не оставлю тебя в одиночестве. Я всегда буду рядом и буду стараться тебе помочь».
Источник