Зачастую люди не приходят к нам со словами: «У меня травма!». Изредка бывает, что наш собеседник уже побывал у другого специалиста и хочет свериться или получить другое отношение к случившемуся. Тогда может возникнуть это слово в описании запроса.Существуют признаки, которые бросаются в глаза – как выглядит человек, что и как он о себе рассказывает, которые позволяют предположить наличие у него травматического опыта.
Разрывы смыслаКогда я вижу стенограммы сессий на дистанционной программе, то иногда замечаю возможный признак травмы. Идет некоторый связанный текст, а потом — провал, разрыв смысла. И это даже отредактировать невозможно, потому что текст выглядит по типу «в огороде бузина, а в Киеве дядька».
Дезинтеграция, которая присутствует в рассказе, связана с тем, что произошел разлом, в результате чего порушилась какая-то связь. Это может явственно проявляться в тексте, легче увидеть на бумаге, но и в устной речи тоже слышно.
По моим наблюдениям входы в альтернативные истории, как правило, находятся на разрывах, и искать их нужно именно в этих больных точках. В классике нарративной практики слово «разрывы» встречается не единожды. Майкл Уайт, работая с историями травм, особое внимание уделял разрывам историй, разрывам смыслов, несогласованиям – тому, что предполагает, что есть какая-то вторая история. Это основа работы в нарративном подходе не только в травме, но в травме — особенным образом.
Неадекватные контексту эмоциональные реакцииВспоминается рассказ одной моей собеседницы: «Я уезжаю, и в аэропорту узнаю, что наши хоккеисты победили. Я начинаю прыгать, кричать. Мой молодой человек говорит: «Ты что? Разве нормальные люди так ведут себя?»
Бывает так, что идет ровный смысловой контекст, но вдруг внутренний эксперт говорит мне, что это какая-то странная реакция, не адекватная истории. Иногда она излишне яркая, а иногда, напротив, «плоская». Например, когда человек безэмоциональным голосом рассказывает о страшнейших событиях. Сидишь и думаешь: «Эй, ты вообще жив?»
Повторяющийся сюжетНапример, человек постоянно заводит отношения с определенными людьми, хотя знает, что это заведомо неправильный путь.
С одной клиенткой мы разбирали ее отношения с мужчинами. Это были всегда сексуальные мужчины – замкнутые, старше по возрасту, которых нужно было как-то добиваться, отношения с которыми плохо складывались или развивались необычным способом. Этот сюжет повторялся раз за разом, пока женщина не поняла, что это ее уже не устраивает.
Прямой отказ от разговора, избегание темыЧеловеку сложно говорить, он не справляется с тем, чтобы даже просто рассказать об этом. Иногда он возвращается к одному и тому же событию в разговоре, пытаясь дойти до этого события или темы, но или не помнит травматическую ситуацию, или не может связать свое поведение и травматическое событие.
Негативные характеристикиОдно из последствий травмы – это негативное самоопределение и часто негативное отношение к миру: «Мир не справедлив ко мне!» и терапевту в том числе. Мы просто входим в эту систему. Это часто по тексту слышно.
Несоответствующие телесные реакцииИногда в процессе разговора человек настолько эмоционален, что проявляются телесные реакции, например, он бледнеет или краснеет. Это тоже может быть сигналом.
На консультации травматика можно увидеть полный спектр реакций «бей, беги, замри». Это естественные способы тела человека справляться с очередным опытом. Но они происходят здесь и сейчас, когда вроде бы справляться не надо. Просто мозг человека безопасную ситуацию маркирует как опасную, и тело начинает реагировать.
Когда в разговоре я вижу неадекватную телесную реакцию, то могу остановить человека и спросить, сколько ему сейчас лет, какой сегодня день (дату), кем он работает – то есть вернуть в «здесь и сейчас». Иногда я слышу совсем неадекватные ответы.
Повышенная сензитивность (чувствительность)Это может быть повышенная чувствительность к свету, к запахам — ко всему, что может быть раздражающим фактором.
В моем кабинете есть верхнее и нижнее локальное освещение. Когда я начинаю с человеком работать, всегда спрашиваю, какой свет он предпочитает. С высокой долей вероятности человек с травмирующим опытом выберет нижнюю лампу – поменьше света. Этот выбор объясняется тем, что свет «глаза режет». Это еще одно возможное проявление травмы.
Нарушенные базовые функции (сон, еда)Человек может жаловаться на нарушения сна: совсем не сплю, просыпаюсь посредине ночи или за час до будильника, долго укладываюсь и не могу уснуть, или сон есть, но очень неглубокий – между сном и явью.
В режиме питания жалобы тоже разные, не обязательно анорексия или булимия.
Если возникли подозрения на травму, можно уточнить жалобы на телесные нарушения. Люди часто не знают, что психолог здесь может тоже помочь. У них есть очевидное понимание, что настроение может улучшиться, или он придет к конкретной цели, а это история про интеграцию и изменение состояния, в том числе телесного.
Физическое состояние тела может пострадать, но люди в травме часто сживаются с неприятными телесными ощущениями: да, здесь больно и колет или это словно «дырка в груди», но человек это не связывает с тревогой или с неуспехом в своей личной жизни.
Важно понимать, что эти проявления не обязательно говорят о травме. Телесные реакции могут прийти в силу ряда других причин, например, повышенной усталости. Человек покраснел – но я не знаю, может быть, он сейчас пробежал 100-метровку, пытаясь успеть вовремя на нашу встречу.
Иногда наблюдаю, что собеседник приходит в одном состоянии после работы, но в выходной день он выглядит совсем по-другому, у него больше ресурсов и работа идет лучше. Для меня это про возможности человека на данный момент.
Бывают травмирующие события, которые не являются травмой для человека. В этом случае события — часть предпочитаемой истории человека, где несмотря на непростые обстоятельства он смог действовать в соответствии со своими ценностями. Такие травмирующие события не раскалывают жизнь на «до и после».
Автор — Олеся Симонова
Материал https://narrative.team/trauma
