Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?..
Ф.Тютчев
На одном из собраний группы заговорили об эмпатии. В связи с ее практически тотальным отсутствием вокруг. Фальшивые улыбки продавцов, казенное равнодушие врачей, вежливая холодность чиновников, ложное сочувствие знакомых… Особенно врачей. Психиатрические пациенты в Финляндии остаются практически без терапевтической помощи, один на один со своим недугом, получая лишь с поразительной легкостью выписываемые лекарства и пенсии по нетрудоспособности. В определенных профессиях неспособность к эмпатии превращает человека не просто в непрофессионала, а в профнепригодного субъекта. Как бы это ни было дорого и затратно, последствия подобного непрофессионализма еще разорительнее. Тяжелый вздох вырвался почти у всех одновременно.
Это, собственно, и есть эмпатическое переживание. Совместное прочувствование пережитого опыта на эмоциональном уровне, вчувствование в переживание другого: ой, мне так знакомо то, о чем ты говоришь! Нахождение в своих душе и мыслях отклика на переживание ближнего. По-русски называемое сочувствием, сопереживанием, состраданием – разделением страды жизненной. Как это – быть там, в этих обстоятельствах, отношениях, конфликтах и проблемах? Каково это – сомневаться, страдать, бояться, ревновать, злиться, терять, отчаиваться, голодать, не спать ночами, болеть? Или, наоборот, радоваться, любоваться, побеждать, влюбляться, творить, наслаждаться, любить?
Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его со своим собственным.
З.Фрейд
Почему же ее так часто остро не хватает? Отчего люди, даже те, кто профессионально должен быть заряжен на эмпатию, не утруждают себя малейшим усилием? Не потому ли, что взаимное сопереживание – это всегда трата, отдача страждущему больших или малых частиц своей души, сил, богатств, опыта? Разделить страду — взять на себя ее часть, облегчить участь другого. К чему эти лишние изматывающие нагрузки? Делиться, заботиться о ближнем нас учили ли? Искренность – товар дефицитный. В медицинских институтах учат оперировать и выписывать лекарства, но учат ли состраданию? В детях множат механические знания и воспитывают конкурентоспособность, забывая объяснить, что все в этом мире – лишь часть целого, и если кому-то больно, то заболевает и все вокруг. Посочувствовать другому – проявить слабость, потесниться, сдать позиции, потерять дистанцию, пустить его в святая святых – свою душу. Со всех сторон нас мотивируют накапливать, расталкивать и побеждать, но не тратить, объединять и делиться. Даже забота о ближнем зачастую трактуется исключительно как возможность сохранить собственный комфорт. При условии искренности и это уже прорыв. Но только по-настоящему сильные и мудрые могут быть великодушны и бескорыстны. Где они?.. В каких школах этому обучают?
Непостижимым образом первое познание человеческой природы влечет за собой все новые и новые открытия,и кто обрел способность искренне сочувствовать людскому горю, хотя бы и в одном-единственном случае, тот, получив чудодейственный урок, научился понимать всякое несчастье, как бы на первый взгляд странно или безрассудно оно ни проявлялось.
С.Цвейг. Нетерпение сердца.
Я – зеркало отражающее. Отражающее мир, события, лица. Отражаю ли я реальную действительность? Искажаю ли ее? Или вообще занавешен грязноватой тряпицей? Не смотрись в меня, мало ли, еще разобьешь!
Опыт, сын ошибок трудных, только он способен хоть чему-то научить, хоть как-то вразумить, показать нам изнанку не только нашей собственной, но и чужой жизни. Познай самого себя, познай, познай… Загляни как можно глубже и внимательнее в свое отражение в зеркале… Проникни в это зазеркалье плоти… И, возможно, тебе откроются другие миры и сознания. И как это ни печально констатировать, но одно несчастье обогащает мудростью в разы большей, чем десяток счастий. Такова уж особенность восприятия и анализа – гораздо наставительнее учит то, что ранит. Когда мы счастливы, мы забываем думать и часто даже запоминать переживания – нас несет в солнечном водовороте энергий, сметающем все и всех вокруг, мы помним только это ощущение безграничного счастья и света. Не зря говорят, влюбленных счастливцев только двое во всем мире, все остальные для них – чужие. И в разделении радости мы, самодостаточные и исполненные сил, не так нуждаемся, как в разделении несчастья, когда собственные ресурсы на исходе и будешь рад любой соломинке. Переживая трудности, оказываясь в темноте, анализируя шаг за шагом, перебирая эмоции и обиды, человек гораздо чаще становится поразительно чутким и к несчастию другого: видимая боль громогласным эхом резонирует в каждой клеточке, потому как растравляется собственная рана. Мы слушаем истории, читаем книги, смотрим кино, вылавливая отражения наших чувств, мыслей, слов, поступков. И вот уже появляется парадоксальное, едва уловимое чувство защищенности и общности переживаний – я не один в этом мире, вот он или она уж точно понимает меня… И в благодарность за эти мгновения мы готовы проявить сочувствие и даже помочь кому-то, кому еще более тяжело, чем нам.
Но есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание отградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их. Если ты готов идти до конца, до самого горького конца, если ты запасешься великим терпением, — лишь тогда ты сумеешь действительно помочь людям. Только тогда, когда принесешь в жертву самого себя, только тогда.
С.Цвейг. Нетерпение сердца.
«А ты придешь меня навестить в моей группе?» — с надеждой спрашивает гномик Алекси, глядя на меня полными слез глазами и нервно сжимая мою руку, когда мы встретились с ним на прогулке. Я работаю в финском детском саду воспитателем, и мне прекрасно знаком этот липкий ужас непонимания и одиночества перед говорящими на непонятном языке людьми. Но тут я представляю себя умненьким малышом, оставленным теплой мамой в компании шустрых незнакомых детей и достаточно суровых взрослых, которые даже не собаки и не кошки, с которыми слова не нужны… И мои глаза тоже наполняются слезами: «Конечно, приду. Обязательно. И ты всегда можешь позвать меня на помощь, когда тебе будет страшно или трудно». Он успокаивается и уходит на зов своего воспитателя. Всего-то…
Быть в состоянии эмпатии означает воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков. Как будто становишься этим другим, но без потери ощущения «как будто». Так, ощущаешь радость или боль другого, как он их ощущает, и воспринимаешь их причины, как он их воспринимает. Но обязательно должен оставаться оттенок «как будто»: как будто это я радуюсь или огорчаюсь.
К. Роджерс
Неведомым кукловодом каждый помещен в декорации и мизансцены своей жизни. Или же Он все-таки талантливый управленец и воспитатель, гениальный стратег, на миллионы шагов вперед и вширь предвидящий вселенскую необходимость каждого ее обитателя? Почему и как именно я оказался именно здесь среди этих людей? Что необходимо должно произойти? Каким долгим эхом отзовется мое утешение в жизни этого мальчика, а значит, и всей его большой или маленькой, незнакомой мне, семьи? Кто-нибудь из нас способен заглянуть хоть на миллиметр дальше своего задранного в счастье или поникшего в горе носа? Ведь, по большому счету, только в помощи другим людям в превращении нашей общей жизни в чуточку более счастливую и заключается смысл этого земного вращения. Эмпатия – ключик к пониманию, любви и взаимопомощи, а следовательно, к избавлению от неизбывного одиночества. Я почувствовал, как ему больно, я проник в его переживания, значит, я понял, как я могу помочь, что я могу сделать, какое слово сказать или, может, просто помолчать рядышком.
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной?
В.Маяковский
А как же я могу прочувствовать то, что никогда не переживал, не видел, не знал, не пробовал? О, это особый талант – представить себя в чужих декорациях и костюме. Не просто поставить себя в них, а стать на минуточку тем, другим в тех декорациях и костюме. Я знаю, что чувствует взрослый, достаточно профессионально подготовленный, человек в условиях иноязычного окружения, но какой ужас сковывает сердце маленького, только-только оторванного от матери, человечка? Я могу представить какие страхи одолевают мать дочери-подростка, впервые столкнувшейся с одиночеством и непониманием жестоких сверстников, но значит ли это, что и ее отец переживает аналогичные моим чувства? А ведь сколько семейных драм разыгрывается только по причине разницы душевно-ментальных переживаний!
При депрессии, когда наблюдаются общее притупление эмоций и тотальная опустошающая усталость, способность к эмпатии также снижается, если не утрачивается вовсе, уступая место апатии и равнодушию. Окружающие могут удивляться: «Куда подевался этот внимательный к чужим проблемам человек? Что с ним произошло?». Эта черствость может шокировать и вас самих, расстраивать и еще больше подавлять. Помните, это всего лишь один из симптомов вашей болезни; способность никуда не исчезла, она просто замерла на время. Попробуйте разбудить ее, ибо, помогая другим, оживляешь и себя.
Ожидая от ближнего или далекого проявления эмпатии, подумайте, а способны ли вы на нее сами? Когда мы поймем, как это непросто – влезть в шкуру другого, тогда, возможно, мы будем меньше требовать от других, а больше отдавать, показывая, как это вообще возможно. И почему не в ситуации, когда мне хуже, чем ему? Ведь это я уже опытнее, а значит, сильнее и способен быть великодушным.
Говорят, что способность к эмпатии – это врожденное. Как музыкальный слух или талант писать стихи. Во многом, конечно же, да, но, как и любые другие способности, способность понимать чувства других людей также поддается развитию. Ее можно сознательно и планомерно воспитать в себе. Наблюдая за собой и ближними, анализируя опыт человеческий, читая книги и смотря фильмы, изучая закономерности событий и познавая окружающий мир. Ставя себя на место книжных героев, смотря на мир их глазами, мы когда-нибудь увидим этот мир и глазами сына или дочери, соседа или коллеги, с которыми все никак не получалось наладить отношения. А увидев мир таким, каким они видят его, возможно, мы найдем правильные слова и жесты, и глядишь – сквозь тучки проглянуло солнышко.
Идентичность — гарантия понимания, а понимание — гарантия, пусть призрачная, защищенности. Поэтому становятся такими важными язык, культура, статус. Нам всегда легче понять «своих», потому что у нас общий опыт, сходные переживания, и гораздо труднее дается сочувствие «чужакам» — с чего это они взяли? как такое вообще возможно?! И мы понимаем: чем выше степень осознанности и шире сфера компетентности, тем выше и универсальнее способность к эмпатии и пониманию, следовательно, универсальнее идентичность.
Трудно никогда не означало невозможно. Нам должно помочь осознание того, что только эмпатическое сопереживание другим людям дарит нам истинную радость общения и сотрудничества, разрушая многослойные скафандры одиночества.
Ольга Юнтунен