Одиночество обусловлено не отсутствием людей вокруг,
а невозможностью говорить с людьми о том, что кажется
тебе существенным, или неприемлемостью твоих воззрений
для других.
К. Юнг
Любая терапевтическая группа или группа поддержки объединяет часто совершенно разных и даже абсолютно полярных людей. И даже общий интерес – любой интерес, будь то профессия или хобби, не только депрессия, — не гарантирует априорных симпатии и взаимопонимания. Мы действительно разные – по полу, культуре, воспитанию, образованию, вероисповеданию, мировосприятию, образу мыслей, принципам, привычкам, чертам характера, степени чувствительности и еще много по чему разные. Часто нам бывает трудно даже просто созерцать внешность другого человека, просто смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы слушать, что и как он говорит. Восприятие другого – предельно индивидуальный процесс: одним приятно или неприятно одно, другим – совершенно другое. Симпатии и антипатии могут совпадать с соседскими, а могут быть полностью противоположными, и это тоже повод для разных переживаний и разногласий. Но это абсолютно нормально – быть разными во всем. Хотя мы все заинтересованы в том, чтобы найти именно тех, кто разделяет наше мнение, совпадающих с нами по большинству показателей, так как только согласие с другим способно решить проблемы переживания одиночества: я не один, он чувствует и думает так же, как и я, с ним я могу поделиться и буду, если не понят, то хотя бы не осужден.
Восприятие чужой истории вообще – это восприятие другого человека, не такого, как ты. Эти процессы универсальны: в группе ли, на работе, в транспорте… Любая новая встреча – знакомство с новым человеком, новым миром, новой историей. Отличие от моих стереотипов – стереотипов сознания, поведения, реакций – вот, что представляет трудность. Трудность выхода из зоны комфортного восприятия знакомого, понятного и привычного в зону неизведанного и часто противоречащего моим убеждениям. Но кто, когда и где утвердил мою незыблемую правоту?
Принятие же чужой истории означает понимание происходящего и согласие с этим. Когда я узнаю все больше причин и факторов, влияющих на события, я начинаю понимать, что по-другому, учитывая ВСЕ условия, вряд ли могло произойти, а значит, я начинаю соглашаться: ну да, а как могло быть иначе? Проблема в том, что узнавание абсолютно ВСЕХ причин и факторов, оказавших свое влияние на человека и события, вряд ли представляется возможным. Я не могу достоверно знать хода всех событий, всех подробностей и всех действующих лиц, участвовавших в процессе на протяжении многих и многих предыдущих лет и поколений. (Именно поэтому теоретический выбор часто сделать гораздо проще, чем практический.) Я всегда (!) могу видеть лишь их часть, чаще все же меньшую, чем большую. Но одно знание этого факта уже дает мне возможность думать, что все не так просто и прямолинейно, как мне хотелось бы думать, я наверняка многое упускаю из анализа, как, впрочем, и сам рассказчик. Но я могу это предполагать, а значит, быть гораздо терпеливее, снисходительнее и милосерднее. И по теории вероятности, на месте моего визави мог оказаться кто угодно, даже я сам.
Перед началом каждой сессии я останавливаюсь на короткое мгновение, чтобы вспомнить, что я тоже – человек. Нет ничего, что может произойти с человеком, чего я, будучи тоже человеком, не смогу с ним разделить; нет такого страха, который я не смогу понять; нет страдания, к которому я могу остаться бесчувственным – это заложено в моей человеческой природе. Как бы ни была глубока травма этого человека – этого передо мной не надо стыдиться. Я тоже беззащитен перед лицом травмы. И поэтому меня достаточно. Что бы ни пережил этот человек – ему не обязательно оставаться с этим наедине. И с этого начинается исцеление.
Карл Рождерс
Безусловное принятие – возможно ли? Наверное, только на достаточно высокой ступени миропонимания и смирения, но до тех пор в основе принятия все же лежат мои симпатия и сочувствие, мое согласие или протест. Но если вдруг я встретился с чем-то совершенно для меня сейчас неприемлемым – что мне делать? Когда объективно нарушается юридический закон, возможны как защита, так и нападение в целях самозащиты, но когда человек неприятен потому лишь, что кардинальным образом другой? Да, я понимаю, почему он такой и почему с ним это произошло, а если не понимаю, то могу стремиться понять. Я не знаю, как поступил бы я в сложившихся обстоятельствах. Почему бы мне просто не расспросить его и не поговорить с ним? Он, как и я, может заблуждаться и имеет право на ошибки. Возможно, что я и моя история для него так же странны и новы, как и его для меня. Человек нуждается в принятии и утешении — в сострадании. Не суди и не судим будешь. Могу ли я ему помочь? Посмотрим, что будет дальше…
Но вернемся в терапевтическую группу. Представим[1], что однажды в группу пришла женщина и, рыдая, начала рассказывать историю своего единственного и любимого сына, который, не выдержав школьных издевательств, пришел в школу с оружием и расстрелял своих обидчиков, а потом выстрелил в себя… Да, все у них было, как у всех, ничем их семья не отличалась от остальных, да и мальчик был совсем обыкновенный, ну, разве что худой и неуклюжий очкарик-отличник стал предметом насмешек всей школы… А группу некоторое время уже посещала женщина, ребенок которой был убит тогда… Встретились две скорбящие матери… Обе достойны сочувствия в своем горе. Какими будут их чувства, эмоции, мысли?.. Как поведет себя группа?.. Возможно ли здесь безусловное принятие?..
Человек пришел и, доверившись, рассказал свою историю, не скрывая и не приукрашивая. Я удивлен, шокирован, разочарован, расстроен, испуган… Полнейший дискомфорт, кажется, что дальнейшие отношения между нами невозможны в принципе, вплоть до того, что хочется сейчас же встать и уйти. Я вижу перед собой не просто не самого симпатичного мне человека, но человека раздражающего и пугающего. Возможно, что не только я переживаю подобные чувства, но и кто-то еще из присутствующих. Но кто-то, вполне возможно, отнесся к рассказчику с симпатией и сочувствием, ему понятны описанные переживания и события. И все мы помним, что у нас не судебное разбирательство, а группа поддержки людям, переживающим трудные обстоятельства и стремящимся их преодолеть, изменив и себя в том числе. Милосердие к «падшим», к себе и другим, — один из важнейших принципов работы группы.
Выслушивать о чужих неприятностях, горе и страдании всегда очень и очень трудно. Это все равно что брать на себя дополнительную тяжкую ношу, когда у меня и без этого своих забот полон рот – на чьи бы плечи переложить. Но в этом состоит одна из важнейших задач работы подобных групп поддержки – проявить сочувствие, принятие и оказать поддержку. И будь я человеком вне группы, я бы и отказался выслушивать подобное, отказал в помощи, оставил бы человека один на один с его проблемами и страхами, но в группе такого выбора нет – мы собрались для этого. И именно поэтому сюда приходят люди, не нашедшие понимания в других местах. И какой бы страшной для моего восприятия история ни была, это не повод отказывать просящему в помощи. Наоборот, это мой долг. Требуются ли для этого терпение и даже мужество? Еще какие. Но группа тем и ценна, что необходимые для этого силы появляются от общего взаимодействия – мы поддерживаем друг друга, делясь не только болью, но и радостью, силой, поддержкой. Разделенное горе меньше давит на общие плечи. Группа сопереживающих, понимающих друг друга людей становится способной «держать удар» и нивелировать его общими силами.
И необходимо четко понимать, что по мере дальнейшего участия в работе группы «новенький», начав преодолевать свои проблемы, будет рассказывать все более спокойные и светлые истории – мы все увидим в нем и в его историях перемены к лучшему. Как видим их и в себе. Самое любопытное, что для этого не нужно делать ничего особенного – нужно просто слушать, дав ему возможность выговориться, просто пытаться понять говорящего и просто быть самим собой со всеми своими реакциями, чувствами и мыслями, просто жить дальше, пытаясь понять себя и других и переналадить свою жизнь, не пытаясь переделать чужие.
Иногда реакции на рассказываемые истории бывают столь сильны, что вызывают не только психические симптомы (паника, тремор, бессонница, грубость, агрессия и др.), но и соматические – приступы тошноты, головной, сердечной или желудочной боли, подъем артериального давления, астматические реакции и т.д. Это все «аллергические реакции» нашего организма на неприятие встреченных человека и событий его жизни. Я не согласен, возмущен, разозлен – против этого протестует весь мой организм. Но как только я позволяю чужой истории быть и начинаю слушать ее беспристрастно, вне отрицания, моральных оценок и эмоциональных реакций, вне классификаций и осуждения, пытаясь разобраться, почему все так произошло, как человек дошел до жизни такой, то наступает внутреннее успокоение и мое самочувствие нормализуется. И тогда через призму страдания другого человека я начинаю по-новому видеть себя и свою историю. Я начинаю анализировать и задавать себе вопросы…
Меня шокировала чья-то история? Испугала? Возмутила? И я спрашиваю себя «почему?» — Почему я так реагирую? Почему я воспринимаю эту историю и этого человека именно так? Почему мне что-то нравится, а что-то вызывает неприятие, страх или другие негативные чувства? Что во мне так реагирует? Как бы я хотел реагировать и как следовало бы? И далее: А как этот человек и другие люди воспринимают мою историю? Какие могут быть варианты?
Есть и другой способ. Попробуй воспринять чужую историю как фильм. Попробуй посмотреть этот фильм глазами непредвзятого стороннего зрителя. Проведи психологический анализ этого фильма и, посмотрев на результаты, сделай вывод, важный для тебя в настоящее мгновение.
И я соглашаюсь, что каким-бы ни был неприятным нам человек, он имеет право на понимание, раскаяние и свет. Если он приблизился к мысли, что дальше так жить нельзя, он заслуживает уважение и поддержку. У каждого из нас немало скелетов в шкафу, даже у самых «правильных» и «светлых» — мы отличаемся друг от друга только по количеству и качеству этих скелетов, но повод для раскаяния есть у всех, и в этом мы равны. Поэтому я буду и дальше терпелив, милосерден и буду помогать другим в этом нелегком деле – признании своих проблем и ошибок и изменении своей жизни к лучшему.
Конечно же, я понимаю, что все эти категории «лучший-худший» очень относительны. Особенно в перспективе времени и пространства. Все это очень сложные вопросы, очень. Буду терпеливо наблюдать за ходом событий и каждый пытаться разрешить свои проблемы, дав шанс и ближнему. Глядишь, сосед рядом так же разрешит и свои, и всем станет легче дышать, а взаимопонимание и принятие позволят найти возможности для сотрудничества. Человек же, преодолевший проблему изоляции, непонятости и одиночества, надо думать, быстрее найдет дорогу и силы к выздоровлению.
Ольга Юнтунен
